Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень - Виктор Лагздиньш

– Информация правильна. Меня познакомил с ним Луис и, по–моему, не случайно.

– Ваше впечатление об этой встрече? – Грегор Абуш казался весьма заинтересованным.

– Оба всячески стремились продемонстрировать, что, кроме шапочного знакомства, ничто их не связывает. Я этому не верю.

– Я тоже! – Грегор Абуш казался довольным тем, что наши мнения в этом вопросе совпадают.

Все это время я сидел как на иголках. Прошел чуть ли не час с той минуты, когда я узнал об убийстве. За исключением этого голого факта, мне, по–прежнему, ничего не было известно. Все–таки я сдерживался, понимая, что начальник полиции по какой–то причине испытывает мое терпение. Но в конце концов оно лопнуло.

– По–моему, пора! – сердито напомнил я.

Грегор Абуш понял меня с полуслова. Успокаивая, он положил руку мне на плечо:

– Нам некуда спешить. Поймите, это вовсе не игра на ваших нервах, Латорп! Просто для меня куда важнее, чтобы вы сначала рассказали, что вам удалось узнать за это время. По вашему лиwу видно, что у вас полный мешок новостей.

– Это еще ничего не значит, – я продолжал сердиться.

Но Грегор Абуш спокойно возразил:

– Предчувствие говорит мне: эта ночь, возможно, даже ближайшие часы будут решающими. Не обладая полной информацией, я могу совершить нечто такое, о чем потом придется сожалеть. Так что начинайте вы!

– Хорошо. С кого?

– С Оливера Дэрти. Удалось вам что–нибудь выудить?

– Он нервничает, опасается полиции, но это все. Не сказал ни единого словечка, которое пригодилось бы нам в качестве опорной точки. Единственный положительный момент – у меня создалось впечатление, будто он не сомневается насчет Альберта Герштейна.

– Насчет участия Альберта в ограблении?

Я кивнул.

– Мало, слишком мало. – Грегор Абуш покачал головой. – Я почему–то надеялся, что вам больше повезет. Поройтесь в своей памяти. Может быть, какая–нибудь важная деталь просто позабыта?

Я попытался сконцентрироваться, но безрезультатно.

– Ничего, – удрученно сказал я. – В голове полная пустота. У нас с Оливером Дэрти не было возможности долго болтать. Обменялись несколькими фразами, сразу же после этого пришел Хуго Александер. Между прочим, вы знаете, что так называемые письма Христа украдены?

– Знаю. По сравнению с ограблением банка и убийством это пустяк. Не будем отклоняться! О чем вы говорили с Оливером Дэрти после ухода Хуго Александера?

Я собирался было упомянуть про запах духов «Пармская фиалка», но в последний момент решил смолчать. В моей голове, в подсознании, шевелилась какая–то неуверенная мысль, пока еще слишком туманная, чтобы поделиться ею.

– Больше мы ни о чем не говорили, – ответил я на вопрос Грегора Абуша. – Легли спать. Я лично как рухнул в постель, так и дрыхнул до вашего телефонного звонка…

Закончить предложение мне не дало нахлынувшее на меня внезапное озарение. Вдруг я совершенно явственно ощутил тот водораздел между сном и явью, который был размыт ночью. Многое из того, что я в перерывах между сном воспринимал как фантазию, сейчас обрело абсолютно реальные очертания.

– Дэрти ночью куда–то уходил!

– Уходил? – Грегор Абуш всем телом подался вперед.

– Да. Причем тайком. В том момент, когда телефонный звонок разбудил меня, причем по–настоящему, он довольно неуклюже притворился погруженным в глубокий сон. Храпел так, что стены дрожали.

Я засмеялся, вспоминая его неловкую попытку обмануть меня.

– Это уже кое–что! – похвалил меня Грегор Абуш. – Попробуем расшифровать его таинственную ночную прогулку. По моему убеждению, Оливер Дэрти ночью гостил именно в этом доме, – Грегор Абуш показал на экран.

Подумав, я пришел к тому же заключению.

– А теперь второе: Александр Луис. Мнится мне, что с ним связан какой–то сюрприз.

– Как вы угадали? – смутился я.

– Как всегда, прочитал на вашем лице, – Грегор Абуш улыбнулся. – Когда я назвал его по имени, в ваших глазах вспыхнул довольно–таки красноречивый сигнал.

Я рассказал о своей беседе с Луисом, стараясь по мере возможности не пропустить ни одной мелочи.

Грегор Абуш напряженно слушал, впитывая каждое мое слово. Когда я закончил, он продолжал молчать.

– Это лишь одна сторона медали, – начал было я.

Начальник полиции повелительным жестом остановил меня:

– Попозже! Мне надо подумать! – энергично бросил он.

Подперев подбородок обеими руками, на которых от напряжения вздулись вены, полузакрыв глаза, он минуты две или три решал в уме какое–то неизвестное мне уравнение.

– Кое–что совпадает!

– Вы считаете рассказ Луиса достоверным? – удивился я. – А по–моему, вранье от начала до конца!

– Доказательства? – Грегор Абуш казался по–прежнему погруженным в глубокое раздумье.

– Пожалуйста… Луис утверждает, будто работает в «Александрийском герольде» уголовным репортером лишь потому, что не было иного свободного места. В действительности, на работу его устроил Винцент Басани, используя свои связи и влияние. Газетчику, занимавшемуся до тех пор уголовной хроникой, неожиданно предложили более перспективную работу в Новом Виндзоре. Тоже по протекции Винцента Басани.

– Вот как! – Грегор Абуш оживленно реагировал. – Это уже шаг вперед!

– Вторая ложь еще более подозрительна, – продолжал я. – Луис, как вам известно, выдавал себя за бывшего сотрудника студенческого журнала «Дискуссия». Я позвонил в редакцию. Там про такого и слыхом не слыхали.

– Какой же вывод вы из этого делаете? – спросил Грегор Абуш с улыбкой.

– То, что Луис и Басани тесно связаны!

– Отлично! – Грегор Абуш, очевидно, хотел меня похвалить, но в его интонации особого энтузиазма не ощущалось.

– А теперь моя очередь! – объявил он после паузы, – Вам следует знать, что, сражаясь с начальством в Новом Виндзоре, я отвоевал себе еще одно техническое новшество. Сейчас у меня есть возможность фиксировать изображения при помощи видеофильма.

Начальник полиции вставил в видеомагнитофон кассету и нажал на кнопку:

– Смотрите! Это избавит меня от труда самому рассказывать.

С экрана исчез мокрый булыжник перед домом Ральфа Герштейна и покрытые резьбой массивные двери. Это успевшее мне уже порядком надоесть изображение заменило помещение без окон, с бетонированным полом и грязными, побеленными известкой, стенами.

Помещение напоминало склад старых вещей. Повсюду валялись ржавые моторы, автомобильные колеса, карманные фонари, сломанные корпуса игральных автоматов, будильники без стрелок. Сваленные в кучу вещи в своей совокупности напоминали сюрреалистическую панораму.

Яркий свет прожектора освещал находившуюся на переднем плане странную конструкцию.

Отшлифованные до блеска алюминиевые полосы были скреплены так, что получилось подобие человеческого скелета. Его увенчивала гипсовая голова. Промежутки между металлическими ребрами позволяли ознакомиться с содержимым грудной клетки.

Ее заполняли различные, припаянные к ребрам, скрепленные между собой ржавой проволокой предметы. В этом хаотическом скоплении я заметил дуло пистолета, из которого торчал нанизанный на вилку стеклянный глаз, детскую копилку в виде розового поросеночка, вмонтированного в ночной горшок, другие столь же чудаковатые комбинации самых разных вещей.

– Никак не могу сообразить, что означает это шизофреническое произведение, – заметил я.

– Я оценивал ваши дедуктивные способности чуть выше, – засмеялся Грегор Абуш, – Вам следовало самому сообразить, что перед вами последний шедевр нашего Микельанджело – Дина Панчека. Скульптура называется «Современный Прометей».

– Весьма подходящее название для такой работы, – съязвил я.

– У Панчека есть мастерская рядом с его квартирой, – продолжал Грегор Абуш. – Постепенно она стала тесноватой, особенно после того, как заказы посыпались на Панчека как из рога изобилия.

– Я слыхал, что и Винцент Басани оказывает ему покровительство, – заметил я.

– Это уж точно. С тех пор, как Басани решил, что является тонким знатоком авангардистского искусства, он закупил у Панчека три или четыре сравнительно большие композиции… Помещение, которое вы видите на экране, – гараж, снятый им сравнительно недавно для хранения «творческого сырья», как он называет эту рухлядь. Работает он обычно в своей основной мастерской, а сюда приходит подыскивать для очередного творения какую–нибудь деталь. Иногда во время этих поисков его охватывает святое пламя вдохновения. «Современный Прометей», которым вы так восхищаетесь, тоже родился в святую минуту.

– Где находится этот гараж? – быстро спросил я, заметив за сваленным в кучу ломом очертания автомобиля.

– На пустыре, к которому примыкает на задворках дом Альберта Герштейна.