День похищения - Чон Хэён

раз от мыслей об убийстве тогда и свихнулся?

– Какого числа это все произошло?

– Та-ак… в тот день у нас групповая заявка была, и мы под нее зал полностью закрыли. Еще ломтики вареной грудинки им под закуску подавали – и ему тоже завезли. Ну, значит, двадцатого или двадцать первого августа.

В этом-то весь вопрос! Санъюну как раз это надо было знать абсолютно точно. Он держался за руку мужчины словно за спасательный канат.

– Скажите, а вы свои заказы записываете?

– Ну так само собой! Не наизусть же их учить.

После этих слов инспектор запрыгнул на заднее сиденье мотороллера:

– Поехали!

Через пять минут они уже заходили в их ресторанчик домашних закусок. Женщина, мывшая на кухне посуду, обернулась и посмотрела на Санъюна: ей было интересно, кого это привел ее муж.

– Дорогая, этот господин из полиции.

– А, понятно.

Похоже, она тоже слышала про дело Пак Чхольвона. Ей стало еще любопытнее, зачем это они понадобились полицейскому. Вытирая руки о фартук, женщина подошла поближе.

– Не помнишь, когда мы Чхольвону грудинку относили?

– Так это когда у нас зал под группу был заказан. Двадцатого или двадцать первого…

«Да они сговорились, что ли?»

– Проверьте, пожалуйста, по книге учета, – с волнением поторопил Санъюн.

Мужчина невозмутимо ответил: «Ну давайте посмотрим» – и без всякой суеты пошел к кассе. Терминалов и компьютеров у них, естественно, не было: входная дверь стеклянная, с железной решеткой, столы старые, ремонт давно не делался… Никакая электроника в такой интерьер не вписывалась, и инспектор сильно удивился бы, если б она здесь была. Все заказы хозяева просто записывали в тетрадь. Тетрадь была дареной – на обложке красовались название и логотип фирмы, поставляющей им сочжу. С каждой перелистываемой страницей в груди у Санъюна жгло все сильнее и сильнее.

– Ага, нашел, двадцатого это было.

– Точно?

– На вот, сами посмотрите.

В тетради корявым почерком было записано: «Группа 8 человек», дальше шло меню и обведенная красным кружком дата – «20 августа».

– Не помните точное время?

– Они спозаранку по горам гуляли; когда спустились… ну где-то часов десять утра было…

В 10 утра! А ведь в это самое время 20 августа Пак Чхольвон должен был снимать видеонаблюдение в профессорском доме.

Санъюн даже спасибо забыл сказать – так быстро он выбежал от них, на ходу набирая Чонмана.

– Быстро найди начальника оперативного штаба и скажи ему, чтобы отменял пресс-конференцию!

– Что?! В каком смысле?!

«20-е! В этот день техник Пак Чхольвон снимал оборудование у Чхве Чжинтхэ, и его засняла уличная камера видеонаблюдения. Или, точнее говоря, камера засняла некоего человека в кепке и форменной куртке “S-секьюрити”. Вот только сам он этим человеком быть никак не мог – его видели дома».

– Возьми запись с камеры перед домом профессора за двадцатое число, где видно, как Пак Чхольвон заходит внутрь. Также найди видео с Пак Чхольвоном за любое другое число. Как только это сделаешь – сразу пиши запрос на сравнительный анализ походок, пусть криминалисты выделят нам эксперта для консультации. Это очень срочно, займись этим немедленно!

8

3 сентября 2019 года, вторник

В доме Рохи впервые за долгое время собралось столько народу, что было просто не протолкнуться. Перед обувной стойкой в коридоре валялась наспех сброшенная дорогая обувь, а в гостиной, уже избавившейся от царившего в ней трупного запаха, надышали так, что уже становилось жарко. Теплоты при этом не было: по крайней мере сидевшая в углу дивана Рохи совсем ее не ощущала. Вид у нее был изнуренный, но никому из собравшихся в этой комнате не было дела до ее усталости.

– Слушай-ка, братец, ты за это время хоть раз ребенка навестил? К тому же она – девочка, ей женский уход нужен, а я ей двоюродная бабушка, уж у меня всяко лучше получится за ней присматривать.

– Что за чушь? А жена моя, тебе сноха, что, не женщина? И как это ты собралась за ребенком присматривать, коли своих детей нет?

– И то правда, тетушка. Никто лучше нас внучку нашего дяди не выкормит, не вырастит.

– Прошу прощения, сваты дорогие, но почему вопросы опеки обсуждают только родственники по отцовской линии? А нас что, спросить не надо?

– А вы что, еще здесь? Раз она фамилию Чхве носит, то и продолжательницей нашего рода считается, а потому должна воспитываться в нашей семье.

– Что за вздор! Она продолжательница не только вашего рода, в ней половина крови от моей дочери Со Чжинъю. И, кстати, раз уж про воспитание вспомнили, то не семье убийцы его доверять!

– Что-о-о?!

Двоюродный дедушка Рохи по отцу резво вскочил на ноги. Но и бабушка по материнской линии отступать не собиралась.

– Чжинъю наша от кого смерть приняла, а? Не слышали, что полиция-то говорит? Это ваш выкормыш Чхве Чжинтхэ ее убил! Семья убийцы и есть!

Двоюродный дедушка и двоюродная бабушка по отцу, а также бабушка по матери одновременно нагрянули к ней в дом – и теперь, похоже, забыли, что пришли они сюда совсем по другому поводу: наконец-то договориться о проведении поминок. Наблюдая за ними, Рохи стала еще сильнее сомневаться: «Их вообще мое будущее хоть сколько-то волнует?» Хотя память к ней и вернулась, лица родственников все равно казались чужими. Только лишь бабушка иногда звонила своей дочери – как правило, когда заканчивались деньги и приходила пора получать от Со Чжинъю очередной перевод. Но даже она дома их так ни разу не навестила. Никто из них никогда не интересовался ее жизнью: не радовался, когда она пошла в первый класс, не поздравлял, когда выигрывала соревнования по мечевому бою, не спрашивал, кто из айдолов ей нравится… Рохи только сегодня узнала, какая многочисленная у нее, оказывается, родня.

Едва переступив порог, они тут же начали ругаться, и никто не хотел уступать поле этой брани, словно от этого зависело, случится с ними что-то ужасное или нет. В то же время каждый просто из кожи вон лез, чтобы склонить девочку на свою сторону и добиться ее благосклонного взгляда. И вот теперь они от споров перешли к оскорблениям. Рохи не могла взять в толк, почему никому из них нет дела до того, что она чувствует, потеряв родителей, и как ей от этого горько.

Равнодушным взглядом она рассматривала своих увлеченно ругающихся родственников. Бабушка, ничуть не стесняясь ребенка, бросалась словами типа «семья убийцы», а двоюродный дедушка уже грозил ей кулаком – того гляди, сейчас бросится в драку. Внезапно девочке вспомнился Мёнчжун: он