Петербургское действо - Евгений Салиас

Однажды, по обыкновенію, также съ утра сидѣлъ юноша, какъ бы на часахъ. На этотъ разъ онъ былъ безпокоенъ, взволнованъ и смущенъ. Онъ имѣлъ поводъ ревновать ее и хотя ему самому казалась безсмысленна и даже жалка эта ревность, тѣмъ не менѣе онъ мучился.

Поводомъ въ этому послужило то, что вчера днемъ, хотя и не въ первый разъ, явилась у подъѣзда дома графини Скабронской великолѣпная берлина съ блестящими въ галунахъ форейторами и лакеями. Это былъ прусскій посланникъ Гольцъ, самое важное лицо во всей столицѣ.

Это бы еще ничего. Но это былъ замѣчательный, какъ говорили, красавецъ, искуссный волокита, пользовавшійся большимъ успѣхомъ среди столичныхъ красавицъ, — вотъ, что ударомъ отозвалось въ сердцѣ Шепелева.

Посланникъ на этотъ разъ просидѣлъ у графини страшно долго. Цѣлымъ вѣкомъ показалось это время юношѣ и теперь, вспоминая вчерашній визитъ, онъ все еще былъ взволнованъ.

Послѣ Гольца явился какой-то старикъ въ старомодной каретѣ и пробылъ тоже довольно долго. Но къ нему не ревновалъ юноша!.. Онъ не обладалъ даромъ провидѣнья!!. Въ этотъ день экипажъ графини подали, но опять отложили, она не поѣхала… На другой день, когда графинѣ подали карету, Шепелевъ, по обыкновенію, тотчасъ сбѣжалъ внизъ по лѣстницѣ, какъ стрѣла, и точно также, пропустивъ карету, двинулся за ней верхомъ. Обождавъ за угломъ, какъ дѣлалъ онъ всегда, пока графиня была у Позье, онъ снова поскакалъ за ней.

Къ его удивленію, она ѣхала на ту дорогу, гдѣ когда-то онъ въ первый разъ встрѣтилъ ее въ офицерскомъ мундирѣ. Да, она ѣхала прямо къ Чухонскому Яму и сердце юноши почему-то радостно забилось, какъ будто предчувствуя что-то особенное…

Карета остановилась на дорогѣ у домика. Онъ зналъ, кто тутъ живетъ, потому что гадалку знала и любила вызывать къ себѣ, иногда и навѣщать, Пелагея Михайловна.

Шепелевъ невольно ахнулъ и встрепенулся. Онъ сообразилъ сразу, что въ этотъ домъ всякій, а поэтому и онъ, можетъ войти безпрепятственно.

Отдавъ лошадь подержать какому-то мужику, Шепелевъ смѣло вступилъ въ домъ. Та же старая служанка отворила ему дверь. Солдатская форма немножко смутила ее, но лицо, руки и рѣчь юноши рядового говорили сами за себя.

— Тоже погадать желаете? спросила она на всякій случай.

— Да. Я отъ Пелагеи Михайловны Гариной и княженъ Тюфякиныхъ, вдругъ нашелся юноша.

— Ахъ, милости просимъ! Какъ ихъ здоровье? заболтала горничная и уже любезно ввела Шепелева въ маленькую комнату. — Вы туда не входите, — прибавила она, показывая на дверь. — Тамъ одна графиня….

Оставшись одинъ, Шепелевъ почувствовалъ вдругъ, что вся смѣлость его сразу исчезла.

«Она здѣсь!.. Рядомъ! Вотъ только отворить эту дверь!..»

И молодой человѣкъ, чувствуя, что онъ не устоитъ на ногахъ, опустился на минуту на первый попавшійся стулъ.

Долго ли онъ просидѣлъ — онъ не зналъ…

Но вдругъ раздался какой-то шорохъ въ домѣ и онъ вскочилъ. Онъ испугался мысли, что этотъ давно желанный, давно искомый случай ускользнетъ у него изъ рукъ и онъ прозѣваетъ его. Юноша провелъ рукой по пылавшему лицу, по глазамъ, передъ которыми носился какой-то туманъ, и разогналъ, на сколько хватило у него силы воли, то опьяненіе, въ которомъ онъ себя чувствовалъ. Смѣло подошелъ онъ въ двери, слегка притворенной, потянулъ ее на себя, переступилъ порогъ и, оглянувши комнату, замеръ всѣмъ тѣломъ.

Въ углу, у окошка, сидѣла она, глубоко задумавшись и устремивъ глаза на дворикъ.

Онъ хотѣлъ заговорить, но силы не хватило. Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ къ ней, не зная, что будетъ, что случится, что скажетъ онъ, что получитъ въ отвѣтъ. Онъ чувствовалъ только, что горитъ весь, какъ въ огнѣ, что взоръ его туманится все болѣе и болѣе, что сознаніе и разумъ положительно покидаютъ его, что съ нимъ дѣлается или дурнота, или сумашествіе! Только одно крѣпко залегло у него на сердцѣ и будто стучитъ въ голову, — рѣшимость: будь, что будетъ!..

И въ этомъ полусознательномъ состояніи юноша тихо двигался все ближе и ближе въ задумавшейся Маргаритѣ. Когда, какъ, — онъ самъ не зналъ… но очутился вдругъ на колѣняхъ у ея ногъ и цѣловалъ край ея обшитаго кружевами платья. Сказалъ ли онъ что, или нѣтъ? Сказала ли она что-нибудь? Онъ не слыхалъ и не зналъ! Онъ смутно слышалъ, что кто-то тихо вскрикнулъ.

Но, видно, счастливая звѣзда юноши вела его и дѣйствовала за него. Не надо было ничего говорить! Все было бы глупо, все было бы странно! Звѣзда его, очевидно, знала лучше въ какое мгновеніе она приводила его въ ногамъ этой гордой красавицы и какія прихоти владѣютъ сердцемъ женщины… Счастливая звѣзда эта, видно, понимала, что этой женщинѣ надо было скорѣе уничтожить, будто смыть съ себя слѣды покорныхъ и отвратительныхъ старческихъ поцѣлуевъ, тяготѣвшихъ на сердцѣ…

Задумавшаяся глубоко Маргарита не замѣтила его появленія въ горницѣ и вдругъ, будто чудомъ, будто по мановенію жезла волшебника, около нея упалъ кто-то на колѣни. И это именно онъ! Богъ вѣсть, что бы сдѣлала и сказала графиня Скавронская въ другое мгновеніе, при другомъ настроеніи, при другой обстановкѣ… и прежде поцѣлуевъ дѣда!.. Но теперь все произошло такъ особенно, такъ странно и быстро, какой-то сказкой!..

И красавица, свѣтская львица, разсчетливая кокетка, вмѣсто того, чтобы громко вскрикнуть, подняться, отскочить отъ безумца, убѣжать, только тихо ахнула. И это былъ даже не испугъ! Еще одно мгновеніе и ея дрогнувшія руки упали на его плечи, обвивая наклоненную къ ней голову. Пальцы ея скользнули и запутались въ его густыхъ кудряхъ, и тихимъ, мягкимъ движеніемъ они поднимали и отклоняли назадъ его голову… Глаза встрѣтились и красавица, нагнувшись, страстно и жадно прильнула губами къ его губамъ.

Маргарита порывомъ отдалась первому движенію сердца, но, конечно, не потеряла сознанія окружающаго. И она могла видѣть, какъ въ то же мгновеніе помутились красивые синіе глаза его, какъ въ нихъ выступили двѣ крупныя слезы, какъ смертельно вдругъ поблѣднѣлъ онъ… потомъ слабо рванулся отъ нея, простонавъ, какъ отъ боли, и тихо повалился на полъ около ея ногъ. Маргарита, не понимая, не вѣря, бросилась въ нему и, ставъ на колѣни, нагнулась надъ его лицомъ. Юноша былъ безъ чувствъ!

Маргарита хотѣла было бѣжать за хозяйкой дома, но вспомнила о Воронцовой, сообразила, что если этотъ случай будетъ ей извѣстенъ, то будетъ извѣстенъ тотчась же и государю. При этой мысли Маргарита въ ужасѣ отскочила отъ двери, которую хотѣла уже отворить, и бросилась въ прихожую. Крикнувъ два слова старухѣ-служанкѣ, она почти выбѣжала къ своей каретѣ.

«Въ горницѣ что-то случилось», поняла старуха и тотчасъ кинулась туда.

Черезъ нѣсколько минутъ, при помощи воды, а въ особенности толчковъ, старуха привела юношу въ чувство.

Онъ оглянулся кругомъ безумными глазами и поднялся на ноги. Старуха что-то такое болтала, что-то совѣтовала и толкала его къ дверямъ. Шепелевъ вспоминалъ!.. Наконецъ, онъ вспомнилъ все, вскрикнулъ и, не имѣя силъ для вторичной встрѣчи, бросился, какъ сумашедшій, вонъ изъ дома, воображая, что она еще у гадалки.

— Слава тебѣ, Господи, сказала вслѣдъ за нимъ старуха. — Авось Лизавета Романовна ничего и никого не примѣтила.

— Ишь, ишь погналъ! Господи Іисусе! воскликнула она чрезъ минуту, увидя, какъ Шепелевъ, вскочивъ на лошадь, мчится по дорогѣ.

XXIV

Акимъ Акимычъ Квасовъ на Святой недѣлѣ вынюхивалъ чуть не по полфунта табаку въ день. То и дѣло насыпалъ онъ вновь полную тавлинку. Носъ его, не смотря на привычку, все-таки видимо вспухъ и покраснѣлъ. Это сильное постоянное нюханье означало въ лейбъ-компанцѣ душевную сумятицу и, дѣйствительно, Квасову было не по себѣ. Онъ получилъ два чувствительныхъ удара въ самое сердце.

Во-первыхъ, онъ съ утра до вечера безпокоился и волновался изъ-за своего названнаго племянника. Шепелевъ ходилъ, какъ тѣнь; очевидно, у него была какая-нибудь мудреная, быть можетъ, даже заморская хворость, а ложиться юноша не хотѣлъ. Квасовъ уже побывалъ, однажды, у самаго знаменитаго знахаря Ерофѣича, спрашивалъ у него: есть ли такія хворости, какія у Шепелева? Но Ерофѣичъ отвѣчалъ, что эта хворость — баловство. Коли ходитъ, ѣстъ и пьетъ, стало-быть здоровъ, а только блажь въ головѣ. A на это цѣлебныхъ травъ нѣту, а есть цѣлебные прутья, именуемые «березовой кашей». И такъ, Квасовъ безпокоился и недоумѣвалъ, но догадаться въ чемъ дѣло, конечно, не могъ. Онъ и самъ когда-то разъ былъ влюбленъ, но за то время чувствовалъ себя еще бодрѣе и веселѣе.

«А чтобы отъ любви чахли да худѣли, думалъ онъ, это ужь совсѣмъ по-аглицки, или по-гишпански, а не по-россійски!»

Отношенія между дядей и племянникомъ стали хуже съ тѣхъ поръ, что юноша не слушался дяди, пропадалъ со двора по цѣлымъ днямъ, болтался неизвѣстно гдѣ, и не говорилъ гдѣ былъ.

Съ другой стороны, Квасовъ былъ несказанно озлобленъ и оскорбленъ происшествіемъ въ кирасирскомъ манежѣ. Онъ до сихъ поръ ясно, отчетливо ощущалъ на себѣ удары Котцау. Хотя онъ сдалъ сдачи бранденбуржцу, сдалъ по-россійски крѣпко и здорово, — тоже помнить будетъ! — но все-таки Акиму Акимычу стыдно было вспомнить, что его при всей гвардіи отшлепалъ нѣмецъ такъ же, какъ парнишку какого отшлепаетъ иная баба, поймавшая на огородѣ за кражей гороху. Вернувшись изъ манежа, Квасовъ рѣшилъ тотчасъ же учиться этой поганой экзерциціи такъ, чтобы въ другой разъ ни Котцау, ни иной какой, не могли бы уже его побить. «Неужто русскому нельзя и въ этомъ нѣмца за поясъ заткнуть?»