Иисус. Человек, ставший богом - Хосе Антонио Пагола

Как известно, в Евангелиях очень подробно рассказывается о страстях Иисуса4. Но чтобы правильно воспринять написанное, необходимо учитывать несколько аспектов. Во-первых, мы не знаем, кто был прямым свидетелем произошедших событий: ученики убежали в Галилею; женщины могли наблюдать за развитием ситуации на определенной дистанции и быть свидетелями увиденного. Во-вторых, кто же мог знать, как протекал разговор Иисуса с первосвященником или его встреча с Пилатом? Вполне вероятно, у первых христиан были лишь общие сведения о произошедшем (допрос иудейскими властями, предание Пилату, распятие), но без подробностей5. К тому же рассказ о страстях не похож на остальные евангельские тексты, описывающие небольшие сцены и эпизоды, излагаемые в традиционной форме. Это довольно длинное повествование, где описывается цепочка связанных между собой фактов6; текст очень напоминает труды «книжников», которые рассказывают о страстях, отыскивая в Священных Писаниях глубинный смысл произошедших событий. Можно заметить, что рассказ представляет собой не столько изложение какого-то предания, сколько тонкую работу книжников-экспертов, находящих в Ветхом Завете тексты, которые могли бы помочь объяснить глубинный смысл событий. Вопрос заключается в том, повествуют ли они о реальных событиях, приукрашенных библейскими цитатами, или это библейские тексты, побудившие книжника частично или полностью «придумать» ту или иную сцену7.

Необходимо принять во внимание некоторые заметные тенденции в этих текстах, к рассмотрению которых современные исследователи подходят все более строго. Их легко кратко обозначить. В противовес тем, кто может посчитать события страстей лишенными смысла, в этих текстах намеренно, а иногда и искусственным образом, сделан упор на то, что все происходящее являлось исполнением замысла Бога8. Также вполне очевидна тенденция все больше оправдывать римлян и подчеркивать при этом невинность Пилата, но одновременно все более жестко обвинять весь иудейский народ в распятии Мессии, Сына Бога9. В то же время здесь сквозит желание представить Иисуса невинным мучеником, несправедливо распятым жестокими людьми, но реабилитированным Богом, в чём угадывается хорошо знакомая схема иудейской традиции. Таким образом, Распятый становится примером для всех христиан, которые страдают от гонений. Наконец, мы не должны забывать, что стремление возможно более подробно описывать определенные легендарные события, вполне во вкусе народных преданий10.

Преданный властями Храма

Безусловно, именно произошедший в храме инцидент ускорил принятие мер против Иисуса. Он не был арестован на месте, поскольку его противники не хотели провоцировать его задержанием массовые беспорядки, но первосвященник не забывает об Иисусе11. Наверняка, именно от него исходит приказ об аресте, ведь он уполномочен принимать меры против волнений на священной территории. В Гефсиманский сад вторгаются как раз представители храмовой стражи, а не римские солдаты из Антониевой башни12. Они приходят туда, вооруженные надлежащим образом, с целью схватить Иисуса и отвести его к первосвященнику Каиафе. Похоже, храмовая стража просила о содействии в опознании Иисуса и, особенно, в том, чтобы найти и схватить его с осторожностью и осмотрительностью. Источники сообщают нам, что в качестве их помощника выступил Иуда, один из Двенадцати, оказав им необходимое содействие. Похоже, это был исторический факт, однако сцена с прилюдным целованием Иисуса, вероятно, была вымышлена для того, чтобы еще сильнее подчеркнуть подлость совершенного поступка13. Когда Иисуса арестовали, его ученики, испугавшись, тут же убежали в Галилею. В Иерусалиме остались лишь некоторые женщины, может быть, потому, что они подвержены меньшей опасности. В бегстве учеников, похоже, проявился их инстинкт самосохранения; не нужно видеть в этой реакции внезапную утрату веры в Иисуса14.

Иисус был приведен в дом Каиафы, влиятельного человека в Иерусалиме 30-х годов15. Он был не только первосвященником, управлявшим Храмом и Святым городом, но и главным авторитетом для иудейского народа, разбросанного по всей Империи. Он председательствовал в Синедрионе и представлял израильский народ перед верховной властью Рима. Безусловно, он был человеком ловким. Его брак с дочерью Анны позволил ему породниться с самой могущественной священнической семьей Иерусалима. Заручившись поддержкой тестя, он достиг того, что Валерий Грат в 18 году назначил его первосвященником. Когда восемь лет спустя Грата сменил Понтий Пилат, Каиафа добился того, что был утвержден новым префектом, и продолжал занимать этот пост до тех пор, пока они оба в 36 году не были отстранены от своих должностей Виттелием, наместником римской провинции Сирии. Никто другой не занимал такое длительное время — восемнадцать лет — пост первосвященника при римской власти16.

За Каиафой стоял могущественный клан, правивший на религиозной и политической арене Иерусалима на протяжении всей жизни Иисуса: семья Анны, Бен Ханина. Анна, ее основатель, был первосвященником в течение многих лет. Назначенный на эту должность Квирином в 6 году, в начале римской оккупации, он оставил ее в 15 году, но из-за этого он не утратил своего могущества и влияния. Друг Валерия Грата и Понтия Пилата, он добился того, что пятеро его сыновей, один внук и, особенно, зять Иосиф Каиафа, стали преемниками его власти. В иудейской традиции священнический клан Анны запечатлелся как алчная семья, которая прибегала к всевозможным интригам, давлению и махинациям, чтобы закрепить самые влиятельные и выгодные должности в Храме за своими членами17. Семья Бен Ханина была самой могущественной и богатой из всей священнической аристократии, и ее главные представители жили в элитном районе для священства, располагавшемся в высокой части города, неподалеку от дворца, где останавливался Пилат во время своего пребывания в Иерусалиме18.

Каждый раз остается все меньше сомнений в хороших отношениях и тесном сотрудничестве Каиафы и Пилата. Не стоит забывать, что первосвященники назначались префектом не по степени религиозного благочестия, а по готовности сотрудничать с Римом; в свою очередь, первосвященники в основном старались придерживаться «благоразумного» сотрудничества, позволявшего им оставаться у власти длительное время. Каиафа — яркий тому пример. Он ни разу не принял сторону народа, когда тот яростно восставал против Пилата: сначала из-за того, что Пилат наводнил Святой город имперскими знаменами, а потом воспользовался сокровищами Храма для строительства акведука. Каиафа легко улаживал конфликты и удерживал за собой пост рядом с Пилатом. Он потерпел фиаско только с приходом Виттелия, римского наместника в Сирии, когда тот приказал Пилату вернуться в Рим, чтобы представить императору отчет о своем правлении, одновременно с этим Каиафа был смещен со своей должности первосвященника19.

Что же произошло в эту последнюю для Иисуса ночь на земле, когда он был задержан храмовой стражей? Очень непросто восстановить произошедшие события, поскольку предоставляемая в источниках информация заметно разнится20. В основном, из рассказов создается впечатление, что ночь была сумбурная. К тому же, возможно, сами евангелисты точно не знали, какие отношения были между правящими священниками, старейшинами, книжниками и Синедрионом21. В чем мы действительно можем быть уверены, так это в существовании конфронтации между Иисусом и иудейскими властями, приказавшими его арестовать, и в том, что первосвященник Каиафа и правящий класс священников играли в этом главную роль. В своих самых последних исследованиях ученые стремятся восстановить основные факты22.

Согласно Марку, Синедрион собирается ночью и формально обвиняет Иисуса в том, что он провозгласил себя Мессией и Сыном Бога и говорит о себе, что однажды явится на небесном облаке сидящим по правую сторону от Бога. Согласно повествованию, его поведение вызывает возмущение у первосвященника, который в ярости кричит. Этот нищий человек, связанный и стоящий перед ними не Мессия и не Сын Бога: он богохульник! Синедрион единодушно выносит вердикт: «Осужден на смерть». В действительности все наводит на мысль, что на самом деле Иисус никогда не представал перед Синедрионом. Возможно, эта драматическая сцена была впоследствии придумана христианами для того, чтобы показать, что Иисус умер на кресте из-за таких званий, как «Мессия» или «Сын Божий», которые ему приписывают христиане и которые так возмущают иудеев23.

Возможно, во времена Иисуса уже существовала некая организация, напоминающая Синедрион, несколькими годами позднее описываемый в Мишне, но она точно не обладала правом выносить смертные приговоры или, по крайней мере, осуществлять их. Сегодня мы знаем, что Рим никогда не предоставлял таких полномочий (ius gladii) местным властям24. К тому же разворачивающийся в Синедрионе «процесс», каким его описывают евангелия, противоречит тому, о чем говорится в Мишне о работе Синедриона: там сообщается, что собрания запрещены во время праздников или подготовки к ним, они также не могут происходить ночью и должны проходить в атриуме Храма, а не во дворце первосвященника.