Чужие берега - Александр Бушков

А волк Чуба-Ху убегал (или все-таки убегала?) разведывать дорогу на предмет, свободен ли путь от нежелательных встреч.

– Своих приведет, – говорил на это Рошаль.

– Ей проще было бы приводить своих, не заводя с нами тесного знакомства, – возражал Сварог. И пока оказывался прав. Никого Чуба-Ху не приводила.

А однажды сообщила, что почуяла впереди эрмов. «Они сбились в стаю, – сказала она. – Это очень плохо. Их надо обойти. Пройти берегом озера». Кто такие эрмы, Сварог так до конца и не понял. Судя по описанию Чуба-Ху, то и дело сбивавшейся с внешности эрмов на их злобный характер, они являли собой что-то среднее между варанами и ямурлакскими вампирами.

Причин не поверить у Сварога не нашлось, и уж вовсе не хотелось ввязываться в бой, которого можно избежать…

– Ладно, пусть будет крюк.

А еще за сегодняшний день они насмотрелись и наслушались многого.

…Гора Краберен, которую Сварог видел с борта «Парящего рихара», наконец не выдержала давления рвущейся наружу магмы и взорвалась. Они шли в противоположную сторону и не увидели это – они это почувствовали. Будто кто-то неслышно окликнул их. И они обернулись. Черная медуза на далеком пике вдруг опала, клубящимися струями стекла вниз, обнажая снежные склоны, а из вершины горы вознесся в небо фонтан пламени и дыма. Испуганно рванулись в разные стороны облака. Расстояние до Краберена было огромным, но даже отсюда масштаб стихийного действия впечатлял. Огненный столб словно уперся в небо и стал растекаться по нему, отгоняя облака, как пену… Спустя долгое-долгое время до людей докатился глухой рокот, и земля вдруг вздыбилась под ногами, потом успокоилась, потом затряслась, как в лихорадке… До самого вечера земля дрожала не переставая. Они привыкли к непрерывной вибрации тверди и уже не обращали на нее внимания…

…Они увидели, как озеро превращается в пар. С водой происходило то же самое, что происходит с любой водой в любой кастрюле на огне, но когда за считанные минуты выпаривается озеро, заволакивая лес густым горячим облаком, превращая листья в вареные ошметки, то невольно вспоминаешь слова гуапа: «Смерть уже близко»…

…Они увидели, как почва внезапно разверзается, и вниз, в подсвеченную багровым светом бездну, летят камни и целые деревья, а затем земля смыкается вновь…

К вечеру буйство природы утихло так же неожиданно, как и началось, но все понимали: это только начало. Начало конца. Спасения нет. Тьма наступает на Атар.

…День клонился к вечеру. И к вечеру они вымотались вусмерть. О том, чтобы двигаться ночью, не могло быть и речи. Пора было выбирать место и останавливаться на ночлег. Чуба-Ху советовала взять чуть в сторону и добраться до Старого города. Потому что они подошли уже довольно близко к Клаутэну, и здесь начинаются неспокойные места. «Очень много нехороших людей и нехороших существ, человек Сварог». А Старый город бережет. Нехорошие существа не смогут подойти к его стенам. Даже она не сможет подойти, потому что «стены слепят ее и заставляют бояться». Правда, добавляла она, от плохих людей и Старый город спасти не может.

Оказалось, Пэвер тоже слышал о Старом городе.

– Рассказывали, что этот город построили задолго до великих потрясений. Люди или не люди, кто знает, кто тогда жил на Атаре. И вот стоит с тех пор, и никто в него войти не может. Уж как только не пытались! И стены ломали-взрывали, и перелетать пробовали, и подкопы рыли – все впустую. Так ничего и не известно про то, что там внутри. А нежить, прошу извинить, барышня, город под стены не подпускает. Так говорят.

Если Старый город бережет хотя бы от нечисти, то надо идти. Все ж таки одной ночной проблемой меньше. И они свернули к городу.

В Старый город, подтвердила Чуба-Ху, попасть невозможно. Его стены невысоки («один ты и половина тебя, человек Сварог»), но будешь карабкаться и карабкаться, а до верха стены будет оставаться все столько же, сколько и было. Есть и ворота. Дойдешь до границы, за которой начинается город, а потом, как бы ты ни старался, хоть беги, но дальше не продвинешься. Можно позвать Стража. Достаточно бросить монету из серебра в щель на воротном столбе – и выйдет Страж. Он постоит, посмотрит и уйдет.

В полукабелоте от Старого города, чьи белые стены они давно видели с холмов, Чуба-Ху остановилась.

– Я буду ждать вас здесь. Если появятся нехорошие люди или нелюди, я дам вам знать. Вы услышите меня.

На том и распрощались.

Интереснее всего, пожалуй, что собственно города из-за невысоких стен видно не было. Издали смотришь – стены, а за ними местами возвышается нечто вроде куполов. Вблизи – то же самое. Такое впечатление, что город карликовый и карликами же отстроен.

Стены сложены из больших белых кирпичей, в пазах между ними полосы раствора цвета молока. Вскарабкаться и вправду не слишком сложно, есть за что зацепиться ноге, но пока со стенолазанием они решили повременить. И, как и многие до них, направились к воротам.

Воротные створы отражали закат в зеркальном блеске неизвестного металла. Верхняя кромка ворот едва доходила Сварогу до подбородка. Казалось, город должен прекрасно просматриваться, но просматривался он как раз-таки отвратительно, представал таким, каким видит окружающее человек с нормальным зрением, зачем-то нацепивший на нос очки с линзами на плюс десять. Размытые белые пятна, окруженные мутью. И глаза сразу начинают болеть.

Они подошли к воротам вплотную. Сварог вытянул руку, и рука не достала до металла какой-то сантиметр. Он сделал шаг – и между вытянутой рукой и воротами сохранилось заколдованное расстояние в сантиметр. Еще шаг, еще – все оставалось без изменений. Остальные тоже топтались на месте, протягивая руки с одинаковым для всех успехом.

Пэвер выплеснул на бедные ворота свою усталость и гудение в сбитых в кровь ногах:

– Проклятье! Наваково семя! Подогнать бы сюда стенобитную батарею, узнали бы, как издеваться!

– Ну что, попробуем вызвать этого Стража? – спросила у всей компании Клади.

– Почему бы и нет. Серебряная монетка у кого-нибудь завалялась? – поинтересовался Сварог и уж было достал шаур, но Олес отыскал монетку.

На правом воротном столбе, толстой колонне из белого камня, отдаленно напоминающего мрамор, действительно темнела щель длиной в ладонь и шириной в сабельное лезвие.

– Страж, выходи! – с этими словами князь забросил в щель серебряный кругляш.

Не последовало привычного турникетного щелчка, не заиграла музыкальная копилка, не раздался звон монеты, шлепнувшейся поверх монетной груды. Просто с той стороны к воротам бесшумно выехал Страж. Именно выехал – хотя есть у него ноги или нет, не видно, но так плавно не ходят, а выезжают.