Следы на воде - Николай Сергеевич Перунов

под стражу. У меня был с ним тяжелый разговор. Он по- прежнему видит в нас друзей и уверен в своей правоте. Он твердит про то как и за что поступали с его дочерью и мне признаться честно легко понять его реакцию. Баронесса плачет, клянется в любви барону, стенает, что будет с папой и зачем он так. У меня была тяжелая ночка. Но перепоручить кому либо это я тоже не мог. Надо было разобраться. Все- таки он был с нами с самого начала. И я не знаю, что с ним делать. Барон достоин смерти, но погибли то ни в чем не повинные охранники. А сколько останется калеками с сложными переломами и отбитыми внутренними органами. Он слетел с катушек в ту ночь.

– Да уж. Ну одно я могу сказать точно Барон не пострадает. Он прогрессивный и деловой человек, который знает свою работу и его личная жизнь его личное дело.

– И ты сможешь сказать это ему в глаза?

– Да. Но черт возьми не собираюсь я этого делать. Чтобы он кричал мне, что я предатель ,что он жизнь за меня бы отдал, а его дочь на поругание врагам отдаю. Чья то узколобость не моя проблема.

– И что ты предлагаешь просто бросить его за решетку?

– Черт не знаю. Так тоже нельзя я ему едва не жизнью обязан. Придется с ним поговорить. А он с дочерью то виделся? Может она объяснит ему, что Барона убивать в ее представления о счастье не входит?

– Это бесполезно. Она втолковывала ему это битый час, когда он обо всем узнал. Ты же знаешь его, он слушать ничего не станет. Она для него дитя не разумное. Бедной голову затуманили и издевались. И чтобы ты знал, мое мнение это не далеко от истины.

– И что предлагаешь ему голову теперь отрубить? А если завтра тебе поза, какая не понравиться, безнравственной покажется, тоже всех практикующих по стране вычислим и на эшафот?

– Это разные вещи.

– А в чем разница?

– Вот когда будут у тебя дети от любимой женщины, а не те, что случайно как- то получились, тогда поймешь меня.

– А к черту вас. Ты же сам говоришь, что она его любит. И происходящее ей нравилось, что не так.

– Любить, любит. Уверен. Про нравилось, ну говорит, что часть нравилось. Часть терпела ради него. В целом была счастлива. В это я верю. Я не плохо, знал ее. И моя дочь дружна с ней. Между собой они были более откровенны. Еще раньше. Я опираюсь на ее мнение, в том числе.

– Ну тогда что не так?

– Не правильно это. Счастье на всех должно быть поровну. Я не говорю казнить его, конечно. Но не оставить все как есть же?

– Да уж благодаря Топору, как есть, все не останется. Не просто им будет теперь жить будет.

– Ты еще его и винишь.

– Да. Он полез, куда не просили, и наворотил дел. Не нравиться тебе, воспитывай. Если убедишь, что так не хорошо, пожалуйста. Уж его дочь точно никто силой ни к чему не принудит.

– Ты говоришь все это не тому человеку.

– Ладно веди, поговорим с ним. Раз уж моя правда вынуждает меня поступить так, что он воспримет это как предательство, то надо сказать ему об этом лично. –мы отправились в мрачные коридоры тайной канцелярии. Ну во первых называлось это ведомство в империи как то по- другому. Но по привычке, унаследованной от запада, мы называли его этим термином. Во вторых изначально ему отвели самую солнечную часть замка, ту в которой должны были располагаться оранжереи по задумке архитектора. Мы с Давлином хотели делать новый мир, когда Замок Рассвета перешел в наши руки. В новом мире не было мрачных застенок. А в коротенькой конституции нашего нового государства был прописан запрет на пытки, даже в военное время. Там были сплошь витражные окна. Но пару лет деятельности ведомства и почему то здесь все равно стала царить гнетущая атмосфера. Может быть это мои предрассудки. Все служащие были по струнке смирно. За ними числился грандиозный провал. Тот факт, что ведомство было размещено в не подобающем ему помещении, сыграл злую шутку. Не так давно Фрэнку удалось сбежать. Через крышу, а перед этим использую большие и красивые панорамные окна. Ему помог Леголас. Скрывавшийся после событий в Городе Тысячи Рек, он не появлялся в землях эльфов. Искал способ искупления. И вот вызволил Фрэнка. Как уж ему в одиночку удалось тайно проникнуть на территорию страны, добраться до столицы и провернуть такое дело это загадка. Но он князь эльфов. А значит, возможности его практически безграничны. Он умеет все. И половину из этого лучше всех. Когда это произошло я с тоской вспомнил отправленного в отставку Морласа. При нем бы такого произойти не могло. Одна из главных наших потерь короткой войны. Очевидно, князь собирался использовать Фрэнка для того, чтобы найти и поймать Странника. Или Ференира. Любой из магов сейчас представлял не малую ценность. Такой поступок наверняка был бы оценен Кейросом. Впрочем, полагаю, он бы и так с распростертыми объятиями принял единственного сына. Но гордость не позволяла вернуться, не наделав подвигов. И первый он успешно совершил опростоволосив нашу тайную канцелярию. И теперь бывшее ведомство Морласа, было чуть ли не при параде, чувствуя за собой вину. Мы добрались до камеры радикального борца за нравы. Я немножко помялся. Можно было войти непосредственно к нему. Это было как то правильно, но он могу проломить мне голову. Маловероятно. Можно было зайти в соседнее помещение и пообщаться через решетку. Под неодобрительный взглядом Грая я выбрал второй вариант. Топор сидел на стуле, скрестив руки, и сосредоточено таращился в пол. Вид у него был потерянный. Мир его рухнул не так уж давно. Он честно и смело боролся с тем, что плохо, и теперь те, кому он верил, думали, как наказать его за это. Было от чего прийти в отчаяние. Он поднял на меня глаза.

– Император.

– Здравствуй. Слушай, я не оправдаю то, что ты сделал.

– Да, это я понял по тому, с какой ты стороны решетки.

– Ты не имел право так поступать.

– Я могу быть осторожнее и убить только его. Во мне кипела ярость. Я думал о том, что все они знали, и никто ничего не сделал. Ничего не сказал.

– Ты вообще не должен был убивать барона.

– Конечно, не должен. Он ведь приносит тебе прибыль. Показывает положительный пример сотрудничества с империей. Кого интересует что- то еще.

– Нет. Ты знаешь меня столько лет. Это не так.

– Конечно, ты честный король. А не пришедший к власти по телам