Беги, ведьма - Татьяна Корсакова

– Надо загадать желание, – сказал, касаясь разбитыми губами Арининого виска.

– Никто не умрет. – Она посмотрела на него снизу вверх, и в голосе ее слышалась несокрушимая уверенность.

Волков кивнул. Главное, что она осталась жива. Прекрасный повод для радости.

– Нет. – Арина мотнула головой, мягко, но решительно освободилась из его объятий. А если честно, лишила его последней опоры. – Я сказала – никто!

И Волков снова согласился и снова кивнул, хотя без Арины сохранять равновесие становилось все тяжелее. Или, может, оттого, что мир вокруг него изменился? Теперь Блэка, призрачного Арининого пса, он видел почти так же хорошо, как и саму Арину. А еще он видел тень… Стройный девичий силуэт, высокая, не по нынешней моде прическа, рукава-фонарики, платье в пол и золотой светлячок вместо сердца. Бывают же такие чудеса…

* * *

Арина стояла на краю уже на четверть заполненной водой ямы, сжимала в руке медальон. Больше никто не умрет. Она знает, что нужно делать.

– У меня твой медальон. – Она разжала кулак, посмотрела на свою раскрытую ладонь. – Ты ведь хочешь, чтобы я надела его на тебя?

Ответом ей был кивок и сложенные в мольбе руки.

– И ты снова станешь сама собой?

Еще один кивок, на сей раз нетерпеливый.

– С пулей в голове, на пороге смерти…

Тени не лгут, и она не станет. Пуля в голове – это очень серьезно, вполне возможно, что фатально. Боятся ли тени смерти?

Тень протянула руку к медальону. Тень сделала свой выбор, и Арина с ним согласилась. Оставалось главное: исправить собственные ошибки, пока тень еще тень, пока в ее силах переписать прошлое и отменить старый уговор с теневым миром.

– Мне тоже нужна твоя помощь. Ты поможешь?

И снова кивок в ответ. Тени хорошо знают правила игры, гораздо лучше людей.

– Это касается двух человек.

Нетерпеливый взмах рукой, и искорка-сердце мерцает часто-часто. Лиза, смертельно уставшая быть тенью, поможет. И не обманет. Но Арина не может рисковать. Слишком многое поставлено на кон.

– Я покажу, как это будет. Возьми меня за руки…

Прикосновение тени похоже на дуновение ветра, и Арина закрывает глаза…

…Ветер доносит запах моря и крики чаек, раздувает белоснежные занавески, заглядывает в окна маленького одноэтажного дома и замирает, прислушиваясь. Просторная комната наполнена светом и красками, а еще музыкой. Альт звучит чисто и пронзительно ярко. И в звучании его нет обреченности, только тихая грусть. Альт поет о далеких странах, удивительных странствиях, белопарусных кораблях и о прекрасной девушке, встреча с которой будет пусть и не скорой, но светлой и радостной. Девушка улыбается с портрета. Белокурые волосы, синие глаза, букет безвременников в руке. Смотреть на портрет радостно, и музыкант, такой же молодой, светловолосый и синеглазый, улыбается в ответ, прислушивается к музыке, наполняющей душу до самого края. Уже к вечеру родится новая мелодия, и он переложит ее на ноты, а потом сыграет ветру и тем, кто захочет его услышать. Таких в этом тихом испанском городке с каждым днем все больше. Они приходят к дому у моря и слушают, затаив дыхание. Взрослые и дети, даже младенцы на руках у матерей проживают вместе с ним эти удивительные маленькие жизни, а затем аплодируют так долго и так искренне, словно он сотворил чудо. И он откладывает в сторону альт, прижимает ладонь к груди, раскланивается и счастливо улыбается в ответ. А новая мелодия уже рождается, и нет ничего прекраснее этого по-детски нетерпеливого предвкушения скорого чуда. Пожалуй, это и есть счастье…

– Вот так это будет для Альберта, – говорит Арина, и тень улыбается, соглашаясь. Тени нравится и история, и рожденная этой историей музыка. – Да, именно так все и случится, а теперь покажи мне, что будет дальше. Мне интересно…

…Дождевые капли замерзают на лету, превращаются в снежинки, а земли касаются уже лепестками. Вишневыми лепестками усыпана вся подъездная дорожка. Волков обещал подмести, но все никак не решается. Волкову нравится снег из лепестков, и он находит тысячи неотложных дел, чтобы только не браться за метлу. А самой Арине некогда, у нее сроки. Сдать рукопись в издательство нужно было еще в прошлом месяце, но кто же пишет книги в свой медовый месяц? Никто не пишет! Медовый месяц предназначен для серьезных вещей, а не для всякой ерунды. Так говорит Волков, и то, что он называет серьезными вещами, нравится Арине до мурашек. И свое коронное «Андрюша, ну сколько можно!» она говорит просто потому, что Волкову тоже нравится это слышать.

Им вообще нравится делать все вместе. И если бы Арине вдруг вздумалось взяться за метлу, чтобы устроить майскую метель из лепестков, Волков обязательно присоединился бы. А если бы Волкову захотелось развести в камине огонь, непременно по всем правилам и непременно с вишневыми полешками, Арина еще на несколько сладко-дымных часов позабывала бы о своей рукописи. А что говорить про утренний кофе! Утренний кофе нужно не обсуждать, а пить, и непременно вдвоем, иногда даже из одной чашки, подаренной Иркой безо всякого повода. Чашка нравилась им обоим, и пока Ирка не докупила к ней пару, приходилось пока вот так – из одной. И они пили кофе под ворчливый аккомпанемент престарелой кукушки, и ни один из них не променял бы простую глиняную чашку на целый сервиз кузнецовского фарфора. Потому что счастью, чтобы стать всеобъемлющим, нужно оставаться в мелочах: в сладком дыме вишневых полешек, в пледе, одном на двоих, в пузатой глиняной кружке, в метели из белых лепестков…

– Очень хорошо, – соглашается тень, – очень правильное будущее.

– Ты сделаешь?

– Сделаю, только…

«Только» из уст тени звучит тревожно, и сердце испуганно замирает.

– Только покажи мне еще одну, последнюю историю. Про меня…

…Дождь лил с самого утра, и пятнадцатилетняя Элизабет очень переживала, что у них ничего не выйдет, что история, рассказанная Лизой, не обретет материального подтверждения. Нынешние дети такие удивительные и такие нетерпеливые, и ее правнучка не исключение. На самом деле она славная, она одна рассказала Лизе о новой жизни больше, чем новостные каналы, газеты и Интернет, вместе взятые. И Лиза не осталась в долгу. Ее история была похожа на сказку, но современные пятнадцатилетние дети все равно остаются детьми и любят слушать сказки. Любят, даже если воспринимают их всего лишь как древнюю родовую легенду. Легенду, у которой есть реальные подтверждения.

Солнце выглянуло, когда они с Элизабет вошли в ворота кладбища Пер-Лашез. По мощеным дорожкам Лиза шла уверенно, не сверяясь с купленной на входе картой. Ее вело особенное, похожее на тонкую серебряную нить чувство нетерпения. Такое случается перед встречей со старым другом, который ушел из твоей жизни много лет назад, но обещал непременно вернуться.