Властелин Хаоса - Роберт Джордан

— Ну-ка взглянем, что тут интересненького, — пробормотала Морврин, но никто и с места не успел тронуться, как в кресле за столом появилась Элайда. Скорее импозантная, чем красивая, в кроваво-красном платье, с полосатым палантином Амерлин на плечах, она грозно сверкнула глазами и властным, суровым голосом изрекла:

— Как я и Предрекала, Башня вновь объединится под моей властью. Под моей! На колени, несчастные! Кайтесь в своих грехах и молите о пощаде.

С этими словами она исчезла.

У Илэйн вырвался глубокий вздох, но она с облегчением отметила, что это случилось не с ней одной.

— Предрекала? — Беонин задумчиво нахмурилась. В ее голосе не слышалось беспокойства, но основания для такового имелись. Элайда обладала даром Предсказания. Проявлялся он нерегулярно, но уж если на нее накатывало, то все предсказанное непременно сбывалось.

— Сон, — промолвила Илэйн и сама подивилась тому, как твердо звучит ее голос. — Она спит и видит во сне то, чего бы ей хотелось. Что тут удивительного?

О Свет, хоть бы это действительно было так, взмолилась Илэйн в душе.

— Вы заметили палантин? — спросила Анайя, не обращаясь ни к кому в отдельности. — На нем не было голубой полоски.

На накидке Амерлин должны были присутствовать цвета всех Айя.

— Это сон, — с нажимом сказала Шириам. Страха в ее голосе не было, но на плечах вновь появилась шаль с голубой бахромой, и она теребила ее край. Так же, как и Анайя.

— Как бы то ни было, — ворчливо заметила Морврин, — не помешает заняться тем, зачем мы сюда явились.

Эту женщину не могло испугать ничто.

Некоторые ухватились за слова Коричневой сестры, сочтя их хорошим поводом для того. чтобы улизнуть из этого помещения. Сама Морврин, Карлиния и Анайя выскользнули в приемную, где находился рабочий стол Алвиарин Фрайден, ставшей при Элайде Хранительницей Летописей. Как ни странно. Белой сестры — а ведь Амерлин и Хранительницы всегда бывали из одной Айя.

Суан испытующе посмотрела им вслед. Она сама утверждала, что из бумаг Алвиарин можно узнать больше, чем из переписки самой Элайды, ибо, похоже, Хранительница о многом была осведомлена лучше той, под чьим началом служила. По словам Суан, ей дважды попадались свидетельства того, что Алвиарин отменяла приказы Элайды, причем без всяких последствий. Правда, что это были за приказы, Суан не рассказывала.

Шириам, Беонин и Мирелле собрались за столом Элайды, открыли одну из лакированных шкатулок и принялись рыться в бумагах. Элайда хранила здесь самые свежие письма и доклады. Шкатулка, украшенная схватившимися среди белоснежных облаков золотыми ястребами, захлопывалась сама собой всякий раз, когда крышку отпускали, пока кому-то не пришло в голову придерживать крышку рукой. Порой документ не успевали дочитать до конца, а он уже оказывался совсем другим, но что поделаешь — содержимое шкатулки и в реальном мире постоянно менялось. Айз Седай раздраженно фыркали, досадливо вздыхали, но упорно продолжали свое дело.

— Вот донесение от Данелле, — пробормотала Мирелле, быстро пробегая глазами страницу.

Суан попыталась заглянуть в грамоту — Данелле, молодая Коричневая сестра, была одной из участниц заговора, приведшего к ее свержению, — но Беонин бросила на нее такой взгляд, что та поспешно отступила в угол, что-то ворча себе под нос.

Мирелле продолжала:

— Она пишет, будто Маттин Стефанеос от всей души согласен, Роэдран все еще колеблется, а Аллиандре и Тайлин якобы говорят, что им требуется время на размышления. Здесь есть и приписка, сделанная рукой Элайды: «Надавить на них». — Донесение, которое она держала в руке, растаяло, и Айз Седай цокнула языком: — Там не сказано, чего они добивались от этих четверых, но мы-то понимаем, есть только две возможности.

Маттин Стефанеос был королем Иллиана, Роэдран — Муранди, Аллиандре — королевой Гэалдана, а Тайлин — Алтары. И убеждали их, скорее всего, выступить или против Ранда, или против Айз Седай, не покорившихся Элайде.

— По крайней мере мы знаем, что Элайда еще не сумела их уломать, а стало быть, и у наших послов есть надежда на успех, — заметила Шириам.

К Маттину Стефанеосу послов из Салидара, разумеется, не отправляли; на деле власть в Иллиане принадлежала не ему, а лорду Бренду из Совета Девяти, то есть Саммаэлю. Илэйн многое отдала бы за возможность узнать, что предложила Элайда Саммаэлю за его поддержку, точнее, за обещание поддержки от имени Маттина Стефанеоса. Она не сомневалась, что и все три Айз Седай очень хотели бы это знать, но сейчас они продолжали доставать из лакированной шкатулки бумагу за бумагой.

— Приказ об аресте Морейн еще остается в силе, — сказала Беонин и покачала головой, когда взятый ею листок неожиданно превратился в толстенную пачку бумаг. — Она еще не знает, что Морейн мертва. — Айз Седай поморщилась и выпустила бумаги из рук. Они разлетелись, кружась, как осенние листья, и растворились в воздухе, так и не коснувшись пола. — Элайда по-прежнему намерена построить себе дворец.

— Она построит, — сухо заметила Шириам, взяла еще одну записку, и рука ее дрогнула. — Шимерин убежала. Принятая Шимерин.

Все три Айз Седай бросили взгляды на Илэйн и вернулись к шкатулке, успевшей за это время захлопнуться. По поводу услышанного ни одна из них ничего не сказала.

Илэйн стиснула зубы. Они с Найнив говорили им, что Элайда низвела Шимерин, Желтую сестру, до Принятой, но они, конечно же, не поверили. Айз Седай можно было заставить принести покаяние, отправить ее в изгнание — но лишить звания Айз Седай, не усмирив! О таком никто прежде не слыхивал. Однако для Элайды закон Башни был не писан. Точнее, она присвоила себе право писать его.

Илэйн и Найнив рассказывали этим женщинам многое, во что они отказывались верить. Да и как они могли придавать значение словам молодых, не удостоенных сана девушек. Считалось само собой разумеющимся, что Принятые в силу скудости своих познаний легко принимают на веру и пересказывают всяческие небылицы. Илэйн едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой. Принятая получает лишь то, что соблаговолит дать ей Айз Седай, и не вправе просить того, чего Айз Седай предпочитает не давать. Например, извинений — этого от них не дождешься. Внутри у Илэйн все кипело, но она старалась не подавать виду.

Суан проявила меньшую сдержанность. Она бросала на Айз Седай негодующие взгляды, правда, лишь тогда, когда была уверена, что они этого не заметят. Стоило хоть одной сестре обернуться, и Суан тут же изображала кротость и смирение. В этом она здорово поднаторела. Лев выживает потому, что он лев, а мышка потому, что она мышка, — так она говорила Илэйн. Говорить-то говорила, но все же мышка из нее получилась неважная.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});