Фантастические тетради - Ирина Ванка

В одной из рукописей ранних логистов была замурована фраза, которая меня когда-то буквально нокаутировала. Почему я говорю "замурована" - это особые приемы письма, воспроизводящего информацию постепенно, не с первого раза. Эта замурованная фраза оказалась последней и самой простой, но вдуматься в нее стоит: "БЕЗ НАС МИР БЫЛ БЫ СЛИШКОМ ПРОСТ". Что после этого можно сказать о логистах?

Глава 19

Связь с болфом не появилась ни через месяц, ни через два. И узнать о процессах, происходящих на его борту, возможности не представилось. Суф был уверен, что корабль забрали бонтуанцы и спокоен, потому что знал, рано или поздно он найдет способ вернуть его. За это время он проанализировал миллион вариантов и пришел к единственно возможному: из заповедника на связь Ареала ни в коем случае выходить нельзя - надо попробовать выбить Перру за контур сферограницы одним шагом КМ-транзита и в случае успеха все проблемы решатся элементарно. Но на этот вариант надежды было мало: машину такого класса вывести из галактики новым маршрутом, по его подсчету, можно было лишь за несколько сотен КМ-транзитных ступеней, при том, что перестройка вручную со ступени на ступень занимает не менее суток. За изучением навигационных схем галактики Суф впадал в медитацию каждый день по несколько часов и, наконец, пришел к окончательному заключению: "Я смогу это сделать в две ступени с минимальным риском, если мы найдем способ усилить внешнюю защиту Перры". Матлин взбодрился: - Ну, так приступай! - Для этого мне понадобится следующее... После долгих перечислений оптимизм сменился отчаянием. - Где ж я тебе это возьму? Ты на Земле, приятель, а не в своих мастерских. Вспомни из чего ты их создавал, - из всего, что стащил в Ареале. Здесь тащить нечего. Но Суфа это не удручало: часть необходимых компонентов для проекта он выпотрошил из самой Перры, из технических приставок, которые он натолкал в нее еще в ЦИФе и которые неизвестно как оказались совместимыми с ее общей биосистемой. Для контурной защиты требовалось несколько встроенных волновых генераторов, которые Суф взялся сконструировать из того, что было... Проблема заключалась в одной-единственной недостающей мелочи: вакуумной шарообразной барокамеры с пятидесятиметровым диаметром. Причем, не просто вакуумной барокамеры, а, снабженной переменными и регулируемыми радиомагнитными полями с точнейшей тестовой аппаратурой по внешнему контуру. - Тебе следует обратиться в НАСА, - советовал ему Матлин, - думаю, им будет интересно с тобой сотрудничать. - Да, - соглашался Суф, - конечно, им есть чему у меня поучиться. И вашим инженерам я мог бы тоже оказаться полезен. - Ну, уж нет! У американцев своя космическая программа - у нас своя. - А у меня, своя, - сердился Суф, - свалить отсюда... и чем быстрее, тем лучше.

Но время шло, инженерная мысль совершенствовалась и имела тенденцию к компромиссам с возможностями окружающей среды. Соответственно, размеры требуемой барокамеры постепенно уменьшались. Суф придумал способ, как разделить генераторы и испытывать их каждый по очереди в гораздо меньших диапазонах. "Это, конечно, не дело, - признавался он, - но выбора нет". В его проекте появилась уйма вспомогательных приспособлений, от которых в квартире Матлина постоянно отключались электроприборы и, несмотря на уверения Суфа, что местная электроэнергия его не интересует, - счетчик периодически вырубался не только в квартире, но и у соседей. Это приводило Матлина в недоумение. Он лично несколько раз проверял всю проводку в доме и не мог понять, каким образом Суф, нигде ее не нарушив, отсасывает сразу месячную норму электричества трех подъездов. - Хорошо, - соглашался Суф, - пусть это будет макет барокамеры, пусть хоть три на три метра, пусть не шар, хотя бы кубик - меня бы это устроило, но тестовая аппаратура должна быть безупречна. Никаких компромиссов. Оплошностей в тестах быть не должно. Один тестовый прибор Суф все же соорудил. Прибор, улавливающий в радиусе ста метров все, что могло бы пригодиться для дальнейшей работы; и отправился с ним на "бреющем полете" по ночной Москве. То единственное, что более-менее могло пригодиться, нашлось за высоким забором на окраине города в подвале здания, закрытом железными ставнями и плотно завешенном сигнализацией. Транслятор Перры показал ландшафт с приличной высоты и Матлин со всех ног, хватая такси и попутки, ринулся туда, но опоздал. Суф уже закончил ревизию помещения и пришел в отчаяние: - Думаю, это учебная лаборатория, - заключил он, - ничего подходящего. Однако маленький металлический ящичек, спрятанный в багажном кармане Перры, Матлин все-таки обнаружил. И его земное, а точнее, краденое происхождение сомнений не вызывало. Но выяснять отношения было не время, да и не место. Суф вскоре сам отказался от затеи разбойных нападений на охраняемые объекты. Для этой цели он даже летал за океан, но существенной разницы не почувствовал. - Все это игрушки, - объяснял он, - или ты позволишь войти с ними в контакт или пора оставить эту затею. - Ни за что! - топал ногами Матлин. - Выброси из головы.

Суф действительно оставил эту затею и принялся за другую, гораздо более концептуальную. В результате на Земле появлялся все реже и реже. Матлин с удовольствием избавился от последней улики его вторжения в технический прогресс - сжег свой старый учебник химии, где Суф бессовестно надругался над таблицей Менделеева, заполнив шариковой ручкой пустые клетки, перевернул ее с ног на голову и продлил рядов на шесть. При этом он не постеснялся дать вновь открытым химическим элементам самые изуверские "имена". В том числе и свое. Какой идеей Суф заболел на этот раз, Матлин мог только догадываться. Но обвести бонтуанцев вокруг пальца стало для него настоящей идеей фикс, целью научного поиска и смыслом земного существования.

Смысл же земного существования Али Матлину по-прежнему был не ясен. Он действительно хорошо себя вел, настолько хорошо, что разучился играть в азартные игры. Чем зарабатывал себе на жизнь - не было достоянием гласности ни для широкого, ни для узкого круга его знакомых... Время от времени он одалживался у Матлина и всегда вовремя возвращал долги. Вот только имя Алик к нему не приклеилось. Знакомые называли его Али, имея в виду, что он, вроде бы, какой-то там Александр или... Бог знает, что они имели в виду, но жалоб ни от кого не поступало. При последней встрече Али признался, что обрел "кайф жизни в боли, радости и отчаянии, неведении и надежде, которая есть самый невероятный наркотический экстаз, доступный мало-мальски мыслящему существу. И который не может продолжаться вечно, чтобы не превратиться в хроническое заболевание. Даже человеческая жизнь это слишком много, потому что успевает притупить остроту восприятия. Оптимальный вариант - год-полтора..." - Полгода, - поправлял его Матлин категорическим тоном, - и ни дня больше. - Не волнуйся, - успокаивал его Али, - я же обещал, все будет в порядке. - В порядке, - настаивал Матлин, - по которому живу я. Твои собственные порядки не должны иметь к Земле никакого отношения. Но, до абсолютного душевного покоя было слишком далеко, и нынешнее земное бытие все чаще напоминало Матлину дом на спящем вулкане.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});