На тебе греха не будет... - Татьяна Голубева

Но внезапно ее полет прервался, свет погас…

А когда она снова открыла глаза, то увидела над собой обычный белый потолок с лампой дневного света. Скучный белый потолок, и ничего больше.

Илона подняла голову, осмотрелась. Больница — вот оно что. Небольшая светлая палата, всего четыре койки, три из них — пустые. Как это ее сюда занесло? Черт побери, ей же домой нужно! Какой сегодня день? Ведь в понедельник…

Ее словно что-то ударило под ложечку. В понедельник — что? Что должно произойти в понедельник? Она никак не могла вспомнить. Но что-то очень важное, очень нужное, такое, от чего зависит ее будущее… Черт, черт побери, что же это такое?! Она должна вспомнить. Обязательно должна.

Дверь палаты тихо скрипнула, вошел высокий молодой врач, рыжеволосый, веснушчатый. Илона мельком подумала о том, что все врачи, которых она видела в своей жизни, были почему-то очень высокого роста… Впрочем, видела она их редко.

— Ну, как дела, беспаспортная? — весело спросил доктор.

— Нормально вроде бы, — ответила Илона и обнаружила, что ее голос звучит хотя и тихо, но в общем обычно. — Ничего не болит. А что со мной такое?

— Такое с тобой, что думать надо, что делаешь, — непонятно ответил доктор. — завтра будем тебя выписывать.

— Хорошо, — улыбнулась Илона. — А завтра какой день?

— Пятница. А тебе какой надо?

— Да мне все равно, мне бы домой поскорее.

— С отравлением суррогатами подолгу не держим, — усмехнулся врач, садясь на край кровати и снимая с шеи стетоскоп. — Ну-ка, послушаем, как твое сердечко.

— Какими суррогатами? — спросила Илона, задирая казенную сероватую рубаху из грубого холста.

— Алкогольными, — пояснил врач, прикладывая стетоскоп к ее груди. — Не пила бы всякую гадость — не попала бы к нам. Так что после обхода иди к сестрам на пост, звони домой, чтобы одежонку принесли.

— У меня нет телефона, — растерянно сказала Илона.

— Ну, не знаю… Возьмешь что-нибудь наше, после вернешь. Что, и никто не придет тебя проведать?

— Придет, наверное, — решила Илона, сообразив, что Карпов конечно же очень тревожится о ней. Лишь бы он добрался до больницы сегодня, тогда она отправит его за одеждой. — А где я? Какая это больница?

— Мариинская, — ответил доктор, снова вешая стетоскоп себе на шею. — На Литейном проспекте. Ну, сердце у тебя крепкое, работает отлично, никакая гадость(;ему не помеха. А почки тебе обязательно нужно лечить. Но не у нас. Все, лежи, набирайся сил, завтра после обхода — домой. Надо же, — покачал головой врач, вставая, — чуть не умерла! Скажи спасибо тому, кто вовремя тебе «скорую» вызвал. Еще несколько минут — и не смогли бы спасти.

Он ушел, а Илона откинулась на подушку и задумалась, глядя в потолок, покрытый тонкими затейливыми трещинами. Отравление суррогатами… Что же это она такое выпила, а главное — где, с кем? Ничего не помню, сердилась она, да что же это такое? Надо было доктору сказать, что память потеряла, пусть бы дал какое-нибудь лекарство… Ох, нет, если узнает, завтра не выпишет, а у нее ведь есть какое-то важное дело в понедельник… Только она забыла, какое именно, но ведь завтра только пятница, за три дня она обязательно вспомнит, можно не сомневаться. Вспомнит, вспомнит…

Хоть бы Карпов догадался прийти поскорее, чтобы она спокойно ждала завтрашнего дня, зная, что ей есть в чем добраться до дома… Какой у нее странный дом, дом, в котором живет Карпов — то ли заботливый брат, то ли любящий папаша, смешной старичок, горбатенький, хроменький… Наверное, это он вызвал ей врача, кто же еще стал бы о ней тревожиться? Она никому больше не нужна.

Карпов не спал всю ночь, мучаясь тревогой, с ужасом думая, что его девочка может умереть где-то там, в какой-то больнице, а он даже не знает, куда ее увезли и что же теперь делать… Он то ложился, то снова вставал и выходил в кухню, курил одну сигарету за другой, чувствуя, как сердце то и дело замирает от страха. Потом вдруг вспомнил, как Илона достала с кухонного шкафа бутылку водки, и подумал: а вдруг там еще какая-нибудь заначка лежит? Он придвинул к шкафу табурет, с трудом вскарабкался на него и, подняв руку, принялся шарить по крышке ободранного предмета кухонной обстановки. Заглянуть наверх он не мог — роста не хватало. Он и в самом деле нащупал бутылку, а рядом с ней лежал какой-то сверток, но его Карпов нечаянно задвинул так далеко, что достать уже не смог. Да и не слишком-то его интересовал этот сверток, ну, спрятала девочка что-то свое, женское… Кому какое дело? А вот бутылка… Карпов бережно подтащил ее к себе, сполз с табурета, рассмотрел. Ого, почти половина! Ну, ему сейчас столько не надо, конечно, ему бы только один глоточек, чтобы немножко успокоиться…

Ему и в самом деле хватило одного глотка. Он уснул прямо на кухне, уронив голову на стол.

Разбудил его настойчивый звонок в дверь, и Алексей Алексеевич, не поняв спросонок, где он находится, едва не свалился с табурета. Но успел уцепиться за стол и наконец утвердился на ногах. Звонок продолжал дребезжать. В голове Карпова мелькнула ненормальная мысль: Илоночка вернулась! Он, спотыкаясь от торопливости, доковылял до прихожей и распахнул дверь. На площадке стояла соседка с верхнего этажа.

— Как вы тут? — с сочувствием в голосе спросила она. — Я вам тут немножко поесть принесла.

Она протянула Карпову большой полиэтиленовый пакет, чем-то наполненный, и Алексей Алексеевич с благодарностью принял подарок.

— А вы не знаете, — робко спросил он, — как она там… Ну, я не очень соображал, как оно тут было… — Он помнил только, что врач гнал его куда подальше, чтобы не путался под ногами и не мешал.

— Ну, Леша, вы просто как ребенок, — покачала головой соседка. — Вы что, не запомнили, куда ее увезли?

— Нет, не помню… А что, сказали куда? — спросил Карпов} с надеждой глядя на соседку.

— Конечно сказали, — ответила та. — В Мариинскую больницу. Вы бы поехали, узнали, как она там.

— А как же, — мгновенно засуетился Карпов, — сейчас и поеду!

— Вы одежду для нее возьмите, — посоветовала соседка. — Туфли, вообще во что одеться.

— Дак ведь разве ее так быстро выпишут? — не поверил Алексей Алексеевич.

Соседка чуть заметно улыбнулась.

— Сейчас в больницах подолгу не держат, — объяснила она. — Так что если она чувствует себя более или менее нормально — выставят в одну минуту.

— Ага, — понял Карпов. — Ладно, я сейчас соберу что надо… Вот спасибо вам, что бы мы без вас делали? Ведь и помереть могла Илоночка! Запросто могла помереть!

— Ну, совсем не обязательно, — отмахнулась соседка. — А в общем, сама виновата. Не надо было пить всякую дрянь. Как это ее угораздило?