2048. Деталь А - Мерси Шелли

Новая ампула жидкой памяти в несколько тысяч раз превышала по емкости те чипы, которые Басс скармливал дикому поискину во время прошлых посещений музея. Ксерокс принял дань без эмоций. Басс запихнул в аппарат фотографию крысиного короля, сделал копию и стал ждать.

В тот первый раз табличка с биржевыми котировками появилась из самого ксерокса. Потом дикий искин обосновался и в других экспонатах музея: иногда плата за дополнительную память вылезала из фотокомбайна, иногда — из запыленного факса. Однажды в ответ на «дань» загудела единственная в музее пандора, и Басс даже слегка испугался, представив себе, что сейчас из молекулярного принтера вылезут новые жабры Тисимы, татуированные адресами и цифрами. К счастью, пандора всего лишь высветила ответ на своем маленьком дисплее.

Но сегодня молчала и пандора. Может быть, загадочный обитатель музейных машин нашел себе новое убежище? Или он вообще кочует туда-сюда по Сети, занимая первые попавшиеся ресурсы и освобождая их при малейшей опасности? При удачной схеме распределения и при постоянном движении такая нетварь может достичь приличной мощности. Хотя в Сети обойти эволюционные запреты непросто. Другое дело Музей: в старой копировальной технике нет антивирусов.

Прошло десять минут — и никакого ответа. Не повезло.

Басс уже направился к двери, когда за спиной раздался щелчок. Музыкальный автомат? Это может оказаться похуже, чем жабры.

Машина, которую Басс по привычке называл «музыкальным автоматом», когда-то торговала электронными журналами, билетами, играми и прочей цифровой продукцией, которую можно записать на стандартную карточку памяти. Почти все эти чипы имели неприятную особенность в виде добавочных музыкальных файлов, которые норовили заиграть каждый раз, когда кто-то касался карточки. Даже в юности Басс не разделял музыкального помешательства сверстников. За годы жизни с Марией он выкинул, наверное, пару сотен таких чипов — но что толку? Не проходило и месяца, как он снова наступал в гигиенной на музыкальную «мину».

Хорошо хоть есть ушные фильтры. Басс вытащил карточку из автомата — и с облегчением отключил режим глухоты. «Волшебный календарь» — пожалуй, единственный товар автомата, играющий музыку только в определенных случаях. Сейчас он лишь высветил столбик текста:

в красной красной пещереоколо розовой дверибелые белые волкисдвинув белые холкиждут того, кто поверитв сказку розовой двериили того, в чьей пещересловно фигурки на полкесдвинув белые холкиоколо розовой двериждут такие же звери

«Зубная паста», поморщился Басс. Однако игра телепродавщиц тут была ни при чем. Календарь предполагал совсем другую игру. Басс положил карточку на большой палец и щелкнул снизу. Дважды перевернувшись в воздухе, чип упал на ладонь. Стих на экранчике сменился новостью о странных сбоях аппаратуры на какой-то космической станции. Нет, не то… Еще раз.

Нужная информация появилась после пятого щелчка. Картинка по качеству сильно уступала фотке, которую он положил в ксерокс. Кроме того, у изображенного в календаре крысиного монстра было на четыре головы меньше.

Но Басса больше интересовала подпись. Глаза пробежали объявление по диагонали (редкий феномен… первый случай в Германии, 1748… чаще всего у черных крыс… невозможно вывести в неволе… частный зоопарк готов приобрести…) и уперлись в самое важное число.

Число было замечательным. Оно немного напоминало ленточного червя из истории Отто: тройка и длинный хвост нулей. Но Басс разбирался в мифических животных. Без сомнения, это был совсем другой червь. Его личный Червь Счастья. Уже один только вид его производил магический эффект. Басс широко улыбнулся и хлопнул музыкальный автомат по хромированному боку, как старого приятеля.

— Ну-у-у, если они столько платят даже за восьмиголового… Придется идти, да?

Музыкальный автомат молчал, но Басс был благодарен ему даже за это.

# # # #

Гамбургеры удались. Может быть, потому, что Отто делал их сам. Он лично надрезал каждую вынутую из пандоры булочку с кунжутом, затем из другой пандоры доставал стейк величиной с детскую ладонь и запихивал его в булочку, предварительно вложив в мясную ладошку зелень. Ритуал повторялся снова и снова, активно воздействуя на зрение и обоняние Басса. А ревнивая слюноотделительная система так и вовсе расклеилась.

Все эти слабости плоти мог бы пресечь холодный скальпель интеллекта. Но и он бездействовал: перед мысленным взором Басса по-прежнему крутилось магическое число. Сумма, которую предлагали за крысиного урода, обещала решение всех проблем. Новые планы бодрили организм адреналином, что лишь способствовало усилению аппетита.

Отто решился заговорить лишь после того, как Басс взялся за пятый гамбургер.

— Слушай, а когда мы в институте… Ты ходил на спецкурс того сумасшедшего профессора ликантропологии? Который утверждал, что Дарвин был неправ, потому что симбиоз играет более существенную роль в эволюции, чем естественный отбор?

Басс кивнул, продолжая жевать. Прерывать обед не хотелось. К тому же было нетрудно догадаться, куда клонит Отто. Но тот ждал ответа.

— Помню, помню. Ему особенно не нравилась идея, что женщины выбирают самых умных мужчин и тем самым улучшают генофонд. В противовес этому он приводил статистику, согласно которой самые умные мужчины обычно женятся на самых безмозглых стервах, так что никакой эволюции не получается. По-моему, у профа были личные счеты с бабами.

— Нет-нет, у него и другие примеры были. Помнишь, про свиных паразитов, которые вылечивают рак у своих хозяев.

Басс запихал в рот очередную булку с мясом. И остановился. Ну вот, так всегда. Сначала все нормально, потом понимаешь, что чего-то не хватает… и только в самом конце, когда уже почти наелся, врубаешься — недосолено!

Он быстро схватил солонку, открыл рот и посолил еще не пережеванный гамбургер. На лице Отто мелькнуло подобие улыбки — плесневый разлом в куске сыра.

— Так ты думаешь, он… сдох?

— Тфой лентофный ферфь? Фамо фобой.

Отто покачал головой.

— Это же не обычная цестода. Там в ней сидит искин. И у него сколько всяких ценных скриптов…

— Ага, формула лекарства от насморка. Очень помогает в канализации.

Отто задумался. Басс заметил, что немец даже не притрагивался к гамбургерам.

— Однажды я был на экскурсии в Старой Европе, в Мюнхене. — неожиданно быстро заговорил Отто. — Там на кладбище есть такая комнатка сторожа… Знаешь, в XIX веке многие боялись, что их похоронят заживо. В этой сторожке висят колокольчики, и от каждого тянется веревочка в какую-нибудь могилу.

Басс поперхнулся.

— Ты это к чему?

— Тисима мне сказал, что ты кладбищенские искины ремонтируешь.

— Ну, было дело… Случайная работа.

— А ты когда-нибудь видел могилы преступников?

Басс отложил гамбургер.

Это уже серьезно. Он слышал истории на эту тему. Истории очень противоречивые. И проверять их не особенно хотелось. Даже попытка взлома Нового Арлингтона доставила ему в свое время кучу неприятностей. А ведь похороненные там политики и военные не считаются преступниками. Просто их искины проходят жесткое редактирование, перед тем как попасть на кладбище.

— Ты имеешь в виду могилы людей, которых запрещено хоронить с искинами? Конечно, видел. Куда деваются их искины, я не знаю. Говорят, их стирают. А что, твой червяк… у него был такой искин?

— Хуже. У него была… Не знаю даже, как объяснить. В одной из тех печенин, что я перевозил, были скрипты полицейской системы под названием «Ригель». Это тоже искин, в базе которого… ну, общие черты поведения всех известных преступников.

— Персональные профили, — кивнул Басс. — Поэтому искины преступников и не попадают на кладбище. Чтобы кто-нибудь не повторил… Погоди, это тебе червяк рассказал?

— Он, он! Когда мы с ним счет открывали, он мне подсказывал, как лучше делать. Потому что у него были все эти — как ты сказал? портфели?…

— Профили. — Басс попытался вспомнить что-нибудь из спецкурса криминальной психиатрии. — К примеру, бывает географическое профилирование. Чем дальше преступник отъехал от дома, тем тяжелее преступление.

— Да-да-да! А у этого Ригеля были и эмоциональные профили преступников, и электронные, и все прочие. Только он не повторял чужие преступления. Наоборот, он делал такие вещи, которые не попадают ни в какой известный профиль! Даже для передвижения по Сети у него были какие-то… «вычитающие» алгоритмы, что ли? Ты знаешь, что это такое?

— Только в самом примитивном приложении, — покачал головой Басс. — Для стеганографии. Скажем, ты посылаешь кому-то текст. Но основное, скрытое сообщение содержится не в словах, а в пробелах между ними. Число пробелов в одной строке — один символ, число пробелов в другой — следующий символ. Наверное, при больших объемах данных так можно спрятать и скрипт целого распределенного искина.