Анубис - Вольфганг Хольбайн

— Ошибаешься! Я заплатил больше, чем ты можешь себе вообразить, Могенс! Я видел такие вещи, которые до меня не видел никто. И я заплатил за это, как никто из людей. — Он опустил руки и покачал головой. — Но разве я отступился? Нет! Я не забиваюсь обиженно в угол, я спорю с судьбой, Могенс. И тебе хватит уже стенать над собой!

— Зачем ты со мной так, Джонатан? — жалобно простонал Могенс.

Он дрожал всем телом. Облик Грейвса начал перед ним расплываться, когда горячие слезы подступили к глазам. Он больше не пытался их сдержать.

— Зачем ты так?

— Затем, чтобы ты перестал терзать себя, Могенс. — Его тон стал мягче. — Твоя скорбь по Дженис делает тебе честь, но девять лет — это чересчур. Ты этим не делаешь одолжения Дженис. Если ты действительно хочешь для нее что-то сделать, тогда помоги мне раскрыть тайну этих чудовищ. Если мир узнает, что они существуют, мы сможем победить их.

— Разве не ты говорил, что люди не хотят об этом знать? — горько спросил Могенс.

— Так помоги мне принудить их к этому! Если мы докажем миру, что они есть, то человечество уже не сможет закрывать глаза на истину!

Могенс молчал долго. Бесконечно долго. Он не ведал, что он в это время думал, что творилось в его душе. Что-то в этот момент в нем надломилось, беззвучно и на удивление прозаично, но окончательно и бесповоротно. Грейвс был прав в каждом сказанном слове. Именно как раненое животное уходит в темное тихое место, чтобы там умереть, так он на последние девять лет забился в пыльный подвал в Томпсоне, чтобы лелеять свою боль. Жалость к себе самому — упрек, брошенный ему Грейвсом, и по праву — было тем единственным, что еще давало ему силы жить. А теперь и это Грейвс отнял у него. Он чувствовал полное опустошение.

— И чего ты теперь ждешь от меня?

Даже эти несколько слов потребовали от него напряжения последних сил. Чувство выпотрошенности не ограничилось лишь его душой. Ему пришлось ухватиться за машину Грейвса, чтобы не упасть.

— Чтобы ты решился, Могенс, — ответил Грейвс. — Сейчас. Я знаю, это не слишком порядочно. Все происходит чересчур быстро, и я не оставляю тебе выбора. Но и у меня его нет. И времени тоже нет. Ответь отказом, и Том сегодня же отвезет тебя на вокзал. По поводу шерифа Уилсона не волнуйся, я все улажу. Я оплачу тебе билет до Томпсона или куда ты еще пожелаешь, и выдам содержание на год. Или ты спускаешься со мной под землю и выручаешь Тома из компании твоей обворожительной квартирной хозяйки.

Прошло еще несколько мучительных секунд молчания, после чего Могенс демонстративно повернулся к палатке посреди лагеря и шумно набрал в легкие воздуху.

— Идем спасать Тома, — сказал он. — И, возможно, весь остальной мир.

Одно Могенсу стало скоро ясно: по крайней мере, в этот момент Том нуждался в спасении больше, чем весь остальной мир. Хотя генератор работал и своим равномерным стуком должен был заглушать все остальные звуки, они услышали голос мисс Пройслер, как только спустились с лестницы и вошли в туннель. Грейвс ничего не сказал, но от внимания Могенса не укрылось, что он нахмурился и все ускорял шаг, по мере того как они приближались к храмовой зале.

— Об этом, черт побери, речи не было, — проворчал он. — Он должен был показать ей только первое помещение!

— Теперь ты слишком суров к Тому, — Могенс с трудом спрятал ухмылку. — Я тебя предупреждал: если мисс Пройслер что-то возьмет в голову, она этого добьется так или иначе.

Грейвс еще суровее сдвинул брови, но опять промолчал, только пошел еще быстрее, так что они едва ли не через минуту уже входили в большое, залитое светом электрических ламп помещение храма. Мисс Пройслер видно не было, но не услышать ее было невозможно. Ее голос доносился из-за черной погребальной барки, и теперь даже на лице Могенса появилось озабоченное выражение:

— Потайная дверь, я надеюсь…

— …заперта, не волнуйся, — перебил его Грейвс.

Но, на взгляд Могенса, это прозвучало чересчур убежденно, будто Грейвс не хотел допускать и мысли, что может быть иначе. И он буквально ринулся вперед, чтобы не показать своей озабоченности. Могенс поотстал. Чтобы поспевать за Грейвсом, надо было бы бежать.

Их волнения оказались излишними, по крайней мере, что касалось потайной двери. Небольшая фигура Бастет стояла в своей нише так же незыблемо, как, наверное, тысячелетия, а скрытая за ней дверь была заперта. Даже Могенс, который знал, что надо искать, увидел бы скорее лишь безучастный камень.

А вот Том производил впечатление несчастнейшего из людей. Как и мисс Пройслер, он стоял к ним спиной, когда они, согнувшись, обогнули выступающую корму барки, но, должно быть, услышал их шаги — он оглянулся в тот же самый момент, и на его лице появилось смешанное выражение сознания своей виновности и облегчения. Облегчение явно перевешивало. Тут он заметил на Могенсе полицейскую форму, и по его чертам расползлось недоумение.

— Так что, Том, придумай что-нибудь получше, чем водить за нос бедную старую женщину, — как раз говорила мисс Пройслер. — Даже если я и…

Она оборвала себя на полуслове, потому что при этом обернулась и увидела Могенса и Грейвса.

— Профессор! Доктор Грейвс! — радостно воскликнула она. — Вы вернулись! Как чудесно! — Потом наморщила лоб и спросила: — Профессор Ван Андт! Вы нашли себе новое место?

В первое мгновение Могенс оторопел от такого вопроса, но уже в следующее заметил лукавые искорки в глазах мисс Пройслер и проследил за ее взглядом, чтобы понять причину такой веселости. Он посмотрел на себя: в полицейском тряпье, выданном ему Уилсоном, он выглядел донельзя смешно. Брюки и рукава кителя были коротки, зато ширина униформы компенсировала недостаток длины — она была велика на несколько размеров.

— Моя одежда несколько пострадала, — со смущенной улыбкой объяснил он. — Шериф Уилсон был столь великодушен, что одолжил мне эту форму. Мне показалось это приличнее, чем явиться закутанным в шерстяное одеяло.

Эти слова должны были прозвучать вполне безобидно, однако они произвели совершенно противоположный эффект. Блеск в ее глазах мгновенно погас, а лицо вытянулось.

— С вами все в порядке? — озабоченно спросила она.

Грейвс опередил Могенса с ответом.

— Разумеется, — поспешно сказал он. — Наш дорогой профессор просто был неловок. Он упустил из виду, что мы здесь не в университете Томпсона или в вашем чудном доме, а в центре дикого края. Но не волнуйтесь, сам он лучше перенес испытания, чем его одежда. — Он широко улыбнулся Могенсу, однако в этой улыбке сквозила почти мольба, чтобы тот придерживался этой версии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});