Позолоченное великолепие - Розалинда Лейкер

Но это были тщетные надежды. В одной деревне в тридцати милях от Генуи ночная остановка затянулась на целую неделю. Эми объяснила остальным слугам, что госпожа устала от путешествия и должна немного отдохнуть. В единственной свободной комнате, расположенной на верхнем этаже, Изабелла в страшных муках избавилась от столь давно желанного ребенка, который был зачат в безмятежные дни.

К тому времени, когда Изабелла достигла Марселя, она снова захворала. Она болела несколько недель и когда, наконец, окрепла, врач посоветовал ей поехать в Германию лечиться на водах в Бадене до полного выздоровления. Она последовала его совету, ибо была столь подавлена, что сама не могла принять какого-либо решения, и Эми снова смирилась с тем, что поездку домой придется отложить. К счастью, гостиницы в Германии оказались приятной неожиданностью — они были чисты и удобны, особенно в Бадене, где Изабелла постепенно вернула пошатнувшееся здоровье. Трудно было сказать, сказались ли воды или все произошло естественно, но лицо Изабеллы обрело прежний цвет, а глаза — блеск. Только Эми догадывалась по пропитанным слезами подушкам, что время от времени происходит в спальне Изабеллы, когда она остается одна.

После почти трех лет отсутствия Изабелла вернулась в Лондон. Ее стали навещать друзья, когда пронесся слух, что она прибыла на Арлингтон-стрит. На серебряном подносе, стоявшем в вестибюле, накопилась гора приглашений. За ее отсутствие утекло много воды. Умер принц Уэльский, наследником трона стал его юный сын, который однажды станет Георгом III. Сам Лондон быстро расширялся, процветали ремесла и торговля, оживился порт, росли великолепные здания. В столице кипела жизнь. Изабелла поняла, как она тосковала по Лондону во время путешествия.

Первым делом она навестила Чиппендейлов, чтобы взглянуть на своего крестника. Во время ее отсутствия у них родился второй сын, которого назвали Эдуардом. Как только Изабелла прибыла на Кондит-Корт, она заметила, что новый дом гораздо удобнее прежнего. Еще одно обстоятельство говорило об улучшении финансового положения Чиппендейлов — у них появился свой штат слуг, а у Кэтрин — паланкин.

Из парадной двери навстречу Изабелле вышел Томас и поспешил к ней, протянув руки.

— Моя дорогая Изабелла! С возвращением домой!

Она не была готова к тому, какое впечатление на нее произведет новая встреча с Томасом. Изабелла уже считала, что Оуэн полностью завладел ее сердцем, но с болью обнаружила, что ее непоколебимая любовь к Томасу выстояла и не изменилась, несмотря на бурную страсть к другому мужчине, которая охватила ее, словно приливная волна, и растворилась в боли, которая не утихнет. Видно, судьба распорядилась так, чтобы она вечно любила мужчин, которым отдала бы свою жизнь, если ее попросили об этом. Теперь ее любовь к Томасу стала ровнее, она не распалялась несбыточными мечтами. Однако, взяв руки Томаса, она догадывалась, кому принадлежат ее чувства, которые останутся непоколебимы. Было приятно смеяться вместе с ним по поводу множества подарков, которые она привезла его детям. Все сиденье экипажа было завалено ими.

К двери подошла Кэтрин с маленьким Эдуардом на руках. Это был болезненный ребенок, он часто плакал, и мать носилась с ним и днем и ночью. Что-то из постоянного беспокойства матери о здоровье малыша передалось в ее нервных объятиях, в которые она заключила вернувшуюся путешественницу.

— Слов нет, как я рада снова видеть тебя. Ты нам много расскажешь о своем путешествии. Входи, дорогая подруга. В твоем доме все в порядке?

— Да. Спасибо тебе и твоему мужу. — Изабелла через плечо оглянулась на Томаса. — Моя домоправительница говорила, что ты часто приходил, когда Кэтрин не могла покинуть дом из-за плохого здоровья маленького Эдуарда. Наверно, тебе было трудно выкроить время.

Он покачал головой, отмахиваясь от похвал.

— Всякий раз, когда мне доводилось бывать в тех краях, я заглядывал лишь для того, чтобы проверить, все ли так, как ты желала. — Затем он посмотрел в сторону вестибюля, и его уста озарила гордая улыбка. — Вот и он. Мой сын и наследник пришел встретить тебя.

К ним приближался крепкого вида малыш с круглыми, как яблоки, щеками и черными волосами. Малыш все еще ходил в детской юбочке, бриджи он наденет, когда ему будет три или четыре года, однако в том, что это мальчик, не было сомнений — у него были крепкие плечи и телосложение. Изабелла наклонилась и протянула ему руки. Мальчик остановился в нерешительности и серьезно взглянул на нее черными, как у отца, глазами, затем робко подошел к ней. В приливе нежности Изабелла подняла его, прижала к себе, стала целовать его розовые щеки, руки. Мальчик потянулся к ее продолговатой серьге, зачаровавшей его своим блеском. Он займет место сына, от которого она избавилась в Италии. Изабелла будет любить его, как собственного ребенка. Она надеялась, что мальчик унаследовал дар отца. Мир будет всегда нуждаться в прекрасных вещах, радующих глаз и сердце.

Глава 13

Кэтрин сидела у окна и апатично смотрела на модно одетых людей, передвигавшихся пешком, в экипажах и паланкинах. Она оплакивала смерть маленького Эдуарда, не дожившего до второго дня рождения. Прежде она чувствовала бы себя королевой, живя в этом новом доме на Кондит-Корт, который был гораздо удобнее прежнего. К нему можно было подойти через арку со стороны Стрэнда, к тому же он соседствовал с большим домом, резиденцией графа Нортумберлендского. Но сейчас это жилище казалось ей обычным местом с четырьмя стенами и крышей только потому, что здесь умер маленький Эдуард, после чего она невзлюбила этот дом.

К счастью, вскоре они, похоже, собирались переехать, прожив в нем не дольше, чем в первом жилище. Только этим утром Томас приобрел собственность на улице Св. Мартина, и их новое жилище снова окажется рядом с мастерской, ибо он мог жить, дышать, есть и спать рядом с рабочим местом, если это было возможно. Ему бы очень не понравилось жить вдали от мастерской на Ковент-Гарден. Иногда Кэтрин хотелось, чтобы он увез туда свою кровать и дал ей передохнуть от бурной любовной близости.

Ей казалось, будто она после рождения Эдуарда потеряла всякое плотское влечение. Роды не были трудными, но с того мгновения, как малыш издал первый слабый крик, так непохожий на громкий рев здорового Томми, казалось, что исчезли все остальные чувства, кроме трогательной заботы о новорожденном. Материнская любовь проявила себя гораздо сильнее, чем она представляла, исключив все другое и лишив ее интереса ко всему, что не было целиком связано с ее стремлением сохранить ребенку жизнь. С того дня, как Кэтрин потеряла ребенка, она с тяжелым сердцем сидела часами, как в это утро, сложив руки на колени, забыв обо всем и ни о чем больше не беспокоясь. Маленький Томми был ей очень дорог, но его оставили на попечение няни, и мать им почти не занималась.