Плата за власть - Иван Демагин

- Я не бесполезен! Я умею читать, писать и считать. Я умею вести подсчеты и оформлять письма. Я не так уж и убыточен, господин, - взорвался Эйден, презрительно высказав последнее слово на тисмирском языке. - Я знаю множество языков и наречий и хорошо знаком с наукой.

Другие рабы удивленно посмотрели на принца, который уверенно заговорил на незнакомом для них языке работорговцев. Сам торгаш лишь удивленно засмеялся и оценивающе окинул взглядом раба.

- Помни свое место, червь! - сказал и замахнулся он жезлом, чтобы нанести удар.

Его схватил за руку чернокожий громила, который лишь отрицательно кивнул и убрал руку. Позади него стоял другой покупатель, низкий и щуплый, среднего возраста.

- Мы берем его. Сколько Вы за него хотите?

- Я его первый присмотрел! Он мой! Пять монет за него, - встрял в разговор худой старик.

Темнокожий охранник напрягся и сжал рукоять ножа.

- Спокойнее, Монтег. Наш друг так шутит. Верно? Вы ведь совсем недавно считали его ничего не стоящим, а теперь пять момент. Какая щедрость! Образованный раб - редкость. К тому же, намного дешевле по растратам, нежели обученный, но свободный помощник. Не так ли? Именно то, что искал мой хозяин. Чистая случайность и воля рока на моей стороне. Я его беру. За шесть монет.

- Извините, этот раб стоит семь, - подняв подбородок, недовольно ответил торговец.

- Этот раб стоит шесть монет, максимум. Он болен. Лечение обойдется еще в несколько монет. К тому же есть риск его смерти, поэтому шесть - и конец торгов. Не заставляйте Монтега нервничать.

Монтег, в свою очередь, подтвердил эту фразу пронзающим взглядом, сулящим явно что-то недоброе.

Эйден стоял на коленях и презрительно смотрел на это. Но если бы не его знания тисмирского, он бы умер в жертвенной яме. Образованность в первый раз действительно спасла его жизнь, и он был благодарен за это не только своему упорному многолетнему труду, но и тем книгам, которые делились с ним знаниями.

Работорговец достал платок и протер вспотевший лоб.

- Продано, - выдавил он из себя.

- Вот и отлично. Запишите товар на имя Джаруба Аль Хаммурапи.

Торгаш побелел лицом и достал список, черкая пером неровные письмена на старом и потертом пергаменте.

- Если бы я знал, что столь великий господин хочет...

- Господин несомненно хотел бы, чтобы ты заткнулся, - перебил его покупатель. - Монтег, забирай его.

Громила подчинился и поднял принца с колен, поддерживая его. Эйден вышел со здания под тяжестью косых взглядов других пленников и увидел ужасную картину. Купленных рабов грузили на телеги. Одни плакали из-за потери и разделения семьи, другие пытались удержаться за землю.

Плети хлестали, а солдаты заталкивали рабов. Торговцы кричали, а дети плакали, взывая матерей. С разных концов лагеря слышались женские крики, что лишь приводило в бешенство некоторых бывших воинов Хелстрома, поэтому лучники довольно часто использовали свои луки, заканчивая жизнь храбрецов точными выстрелами. Тисмирцы удачно для себя сделали, рассоединив женщин, детей и мужчин. Иначе массовых недовольств было не миновать, потому что орки не до конца сломили волю людей.

Но почему-то Эйдену было безразлично все это. Он перестал верить в чудо и в справедливость. Он стал забывать учения Книги Пяти Колец, а память об Келе и тех дивных ночах в Сребролесье стиралась. Забывалась и прошлая беззаботная жизнь в башне с библиотекой и небольшой комнаткой-спальней, забылось лицо брата и отца, забылось все. Оно осталось в прошлом, как и тот слабый Эйден, пытающийся "жить".

Теперь он будет выживать, бороться за жизнь любыми методами, словно животное. Только инстинкты поддерживали его слабый огонек жизни, и только несправедливость и ложь победила честных и благородных людей. Отныне, Эйден тоже будет таким. Холодная ярость застыла в принце.

Его затрясло от холода, озноб вновь бил тело. А затем его вырвало, и он вновь упал на колени. Лицо судорожно затряслось, приняв зеленый цвет. Зубы заскрежетали.

- Плохи твои дела, парень. Но мы тебя вылечим, а потом ты предстанешь перед господином Хаммурапи в лучшем виде. Неси его, Монтег.

Охранник поднял Эйдена и понес его, перекинув через плечо и аккуратно положив в колесницу, которая стала покидать шумящий рынок рабов. Колесо отбивалось на каждой небольшой яме, заставляя все больше страдать принца от головной боли. Его усталые глаза наблюдали за тем, как когда-то свободных людей приковывают к цепи и силой грубо заталкивают в колесницы и повозки.

Он наблюдал, как людей продают, как их раздевают и осматривают "качество". Дети, женщины... Для рабовладельческого устройства этой страны не было таких понятий. Колесница тряслась и ее качало, что лишь приблизило Эйдена ко сну. Он устало закрыл глаза и морально приготовился к завтрашнему ужасу рабства.

Глава 17

Фонарь закачался по ветру, с каждым сильным порывом ударяясь о столб. Мелькнула гроза, прогремел гром. Два одиноких всадника тенями перемещались в мраке ночи, постепенно приближаясь к дорожному разъезду. Они скрывали свои лица капюшонами и были облачены в черные дорожные плащи. Сбоку препоясались ножны.

У того всадника, который шел впереди, крестовина выглядела как крылья летучей мыши. Сквозь ножны горело слабое зеленоватое свечение. Поправив капюшон, они подъехали к постоялому двору, вывеску которого оторвал резкий порыв бури.

Построение стояло немного поодаль от дороги в гордом одиночестве. Подобных заведений на центральном тракте было великое множество. Ветер завыл еще громче, оглушая очередной раскат могущественного грома.

Всадники спешились и постучали в окно. Ответа не последовало. Подождав немного, они постучали вновь. Только после второго продолжительного стука послышались громкие шаги и недовольное бормотание хозяина заведения.

- Кого там носит в такую погоду? Ишь, взяли моду, шастать. Дома сидеть нужно!

Дверь распахнулась, повеяло теплом. Свет озарился в дверном проеме, который исходил из помещения. Перед всадниками стоял усатый коренастый мужчина непримечательной внешности.

- Чего надо?

Всадники стояли под дождем и искоса поглядели на хозяина из-под капюшона. Мигание грозы осветило серые лица уставших путников и их кольца. Усатый ужаснулся.

- Чего же вы сразу не сказали, господа хорошие, кто такие, откуда и зачем. Я бы сразу откликнулся! Эй, Лортас, загони коней в конюшню! Чего стал, остолоп чертов? Видишь, господа хорошие стоят, ждут тебя, идиота этакого.

Словно из ниоткуда возник этот самый Лортас, который тут же отвел взял коней под уздцы, таща их за собой. Обильный ливень тут же дал помощнику промокнуть. Палачи отряхнули свои плащи и вошли в постоялый двор. Устало сев за стол в крайнем углу, подальше от камина, они принялись что-то обсуждать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});