След Бремера - Валерий Муллагалеев

образовались ямочки.

Рядом стоял атлет с обнаженным торсом. Широкая грудь блестела на солнце бронзовым загаром, шарообразные мускулистые плечи напоминали гири цирковых силачей, мышцы по всему телу вздувались крутобокими валунами. Тело баала густо покрывали курчавые черные волосы, голова казалась крохотной для столь могучего тела – тыковка с маленькими глазами, выступающими надбровными дугами и плоским скошенным к затылку лбом. Мощная нижняя челюсть отвисла, губы застыли в гримасе умственно отсталого. Красный баал стоял в победоносной позе: одну руку упер в бок, другой сжимал скрученный кольцом кнут, с кончика которого струйкой стекала красная слизь. Он был выше прочих баалов, что объяснялось не только развитым телосложением. Под каждым сапогом, словно своеобразная подошва, находилась человеческая голова, лица негодующе кричали, краснели от злости и напряжения, морщились от боли.

Было весьма странным увидеть здесь инвалидную коляску с колесами выше деревьев, однако Зеленый баал восседал на таком троне. Это был молодой юноша с длинными волосами, дистрофически худой, но с выпирающим круглым животиком. В одной руке баал держал переполненный бокал с зеленой слизью, в другой – курительную трубку, дым из которой поднимался к небу, как из трубы металлургического завода. Огромный рот с влажными красными губами был приоткрыт в наслаждении. Такие же рты находились посередине живота и в паху.

Глаза Оранжевого баала скрывались под шутовским колпаком, нахлобученным на глаза. Щуплый подросток в хохоте распахивал звериную пасть, полную мелких, словно зубья лобзика, зубов, уходящих в глотку неисчислимыми рядами. Баал был одет в обтягивающий рыжий костюм, украшенный экзотическими перьями и бубенцами. Он словно пританцовывал и раскачивался на одной ноге, изогнувшись в кривлянии. В руках Ноланд различил погремушку и дудку.

Последняя фигура была высокой и изящной. Голубое платье струилось от шеи до ног, подчеркивая формы тела. Огромные груди натягивали полупрозрачную ткань, и можно было решить, что среди баалов женщина, однако ниже платье топорщилось под натиском мужских органов. Ноланд вгляделся в лицо баала. Яркий макияж и длинные завитые локонами волосы соседствовали с серым выбритым подбородком. Уши оттягивали висящие рядами сережки, шея как под ярмом сгибалась от вороха ожерелий, длинные пальцы не смогли бы согнуться от обилия колец.

– Какая мерзость! – воскликнул Арчибальд. – Что это такое? Я вас спрашиваю, господа ученые! Прозой говорю… – Рыцарь разразился тирадой ругательств.

– Тихо, тихо! – сказал Теодор Бремер так громко, что все вздрогнули.

Он хлопнул Арчибальда по плечу и указал на Красного баала. Чудовищные глаза из под выступов надбровных дуг смотрели прямо на сферу… или ее содержимое. Медленно, словно плывущая по ветру туча, поднялась исполинская рука баала. Сферу накрыла пятерня, на пальцах исследователи отчетливо различили сизые пульсирующие вены. Все в ужасе закричали. Арчибальд выхватил из-за спины карабин и открыл огонь. Выстрелы прогремели эхом, но не произвели никакого эффекта. Баал сжал руку, и видение пропало. Исследователи снова находились в круглой пещере, на отполированной поверхности сферы отражалось пламя керосиновой лампы.

Ноланд, Теодор, Вереск и Арчибальд не сговариваясь опустились на пол и привалились спинами к постаменту. Никто не ожидал подобного испытания психики. Увиденное напрягло нервы до предела, истощило силы.

– Объясните, – прервал Арчибальд долгое молчание.

– Ты и сам все понял, – ответил Вереск, тяжело дыша.

Теодор Бремер отвернулся и массировал виски.

– Баалы существуют, – сказал Ноланд. Он повторял снова и снова, стараясь уложить в голове невероятный факт. – Они реальны. Они настоящие. Феномен!

– Вот почему регия хочет уничтожить сферу, – сказал Теодор. – Они все знают и скрывают от людей. Поклоняться чудовищам – такого я не ожидал даже от баалистов! Хотя, большинство их тоже не знает правды… разве что понтифик.

Вереск теребил бородку, не замечая, что выдергивает волоски. Он нашел в себе силы подняться и снова углубился в изучение книги. Ученый листал дневник Тидира и говорил медленно и задумчиво, словно рассуждал, а не утверждал:

– Коллеги, мы только что заглянули в мир баалов… или один из миров, который они подчинили. А с недавних пор они появились и у нас… Так Тидир избавился от Кха.

– Но как такое вообще может быть! – воскликнул Арчибальд, – Как… – он умолк, остановив взгляд на руке с орденскими перстнями разных цветов. Глаза остекленели, губы что-то неслышно шептали.

Раздался хлопок – это Вереск захлопнул дневник Тидира и убрал в сумку.

– Сэр Арчибальд, – позвал Ноланд. – Нужно выбираться и что-то делать с твоим отрядом.

Рыцарь поднял покрасневшие глаза, оглядел присутствующих, словно видел впервые. Он несколько раз кивнул. Брови сдвинулись, лицо напряглось, рядом с губами пролегла складка.

– Никто не поверит мне. Но я приведу отряд сюда. Все братья должны увидеть.

Рыцарь рывком поднялся и устремился к выходу, ведя за собой ученых.

***

В первые минуты после видения Арчибальд не мог собраться с духом, чтобы встать с пола, а мысли кружились вокруг самоубийства. Карьера, устремления и идеалы рухнули за мгновения. Как можно было настолько ошибиться и посвятить жизнь служению страшным и мерзким сущностям? Теперь в своем облике он видел фрагменты внешности баалов – не тех, что красуются в приходах, а настоящих, гротескных уродов. От этого хотелось скинуть с себя одежду, сорвать плоть, как будто все кишело невидимыми вшами. А как быть с головой, с извращенным за долгие годы мировоззрением? Привычные мысли о мире и людях не укладывались в новую картину мира. Рыцарь чувствовал себя никчемным и потерянным.

Но что-то перевернулось внутри. Появилась надежда и вместе с ней уверенность, что ничего не потеряно, ни для него, ни для других рыцарей. Не поздно все исправить, собраться с силами и свернуть с ошибочной дороги. Пусть баалисты тешатся своими иллюзиями и водят хороводы вокруг баалов, но руки прочь от Ордена Совершенства! Орден – опора идеалов людей, рыцари – поборники истины, они не могут стать жертвой подобного обмана.