Непридуманные истории - Владимир Иванович Шлома

не наездится.

Вечером, накануне операции, в палату пришел майор, представился, но его имени и отчества Иван не запомнил. Майор сказал, что он анестезиолог, и завтра на операции будет давать наркоз. Анестезия будет спинальная и общая. Иван поинтересовался о длительности операции, и получил заверение, что операция не очень сложная, и продлится не более трех часов. На следующий день, в девять часов утра, Ивана на каталке доставили в операционную. Анестезиолог велел ему лечь на правый бок и максимально согнуться, поджав коленки к подбородку. Дальше последовал укол в позвоночник. Но игла попала куда-то в кость, и дальше не проходила. Майор со всей силы пытался запихнуть иглу дальше, и чуть не столкнул Ивана с каталки, но игла дальше не двигалась.

— Что ты творишь? — вдруг услышал Иван женский голос. — Ты же мог иглу сломать. Что бы потом делали? Вынимай немедленно. Давай по новой, и без усилий. Ровнее иглу держи.

Со второй попытки укол был сделан. Потом сделали укол в вену, и больше Иван ничего не помнил. Очнулся он только на следующее утро в реанимации, и первой кого увидел, была молоденькая симпатичная медсестра.

— Очнулись? — спросила она. — Как себя чувствуете? Голова не кружится?

— Да вроде все нормально, — ответил Иван. — Голова не кружится. Только немного живот болит.

— Сейчас сделаю укольчик, и все пройдет, — успокоила его медсестра.

— А как Вас зовут? — спросил Иван.

— Маша, — ответила она.

Маша сделала укол прямо в бедро спереди, как обычно делают уколы раненым в боевой обстановке, и боль действительно прошла. Потом к нему подошел чернявый, среднего роста доктор.

— Вы меня помните? — спросил он.

Иван хотел сказать, что помнит, думая, что это анестезиолог, но вовремя сообразил, что это не он, тот был русый, и немного выше ростом. Этого доктора Иван явно не знал.

— Нет, не помню, — ответил Иван.

— Ну вот так всегда, реаниматолога, главное лицо, которое их спасает, никто из больных не помнит. Но это неважно, теперь уже все будет хорошо.

Потом был обход. К кровати Ивана подошла целая делегация, судя по всему, во главе с начальником госпиталя. Дмитрий Юрьевич, хирург, проводивший операцию, доложил, что операция прошла нормально, больной чувствует себя удовлетворительно.

— А что случилось на операции, и почему она длилась так долго? — спросил начальник.

Ответ хирурга Иван не слышал, так как вся группа двинулась дальше. Когда Маша снова появилась поблизости, от подозвал ее к себе.

— Маша, а во сколько меня в реанимацию привезли?

— В пять часов вечера. — ответила Маша.

Отключился он после укола примерно в половине десятого утра, следовательно, операция длилась больше семи часов. Ничего себе! И это вместо трех обещанных. Попытки выяснить, что же случилось во время операции, ни к чему не привели, ему никто ничего не хотел рассказывать. Иван осмотрелся. К кровати были привязаны три пакета для сбора жидкости, один, естественно, от катетера, в два других поступала жидкость от двух трубок, торчащих из живота. Вечером Ивана перевели в отделение, только не в свою палату, а в так называемую послеоперационную, расположенную рядом с постом медсестер. Длина коридора в отделении порядка ста метров, и его палата расположена далеко от поста, не набегаешься, а назначений много: две капельницы и пять уколов в день. А еще и боли были сильные, поэтому Иван три раза в день просил колоть ему обезболивающее. Через неделю, от этих уколов, вся задница у Ивана была синяя, и болела больше, чем живот. Жена примчалась к нему в тот же день, когда его перевели в отделение, привезла разных вкусностей, но ей сказали, что в ближайшие три дня Ивану ничего кушать нельзя, а на четвертый можно будет привезти куриный бульончик.

Восстановление шло медленно. Боли не прекращались, и вечерний укол Иван старался сделать как можно позже, чтобы его хватило до утра, но иногда приходилось просить укол и ночью, а это было очень неудобно, так как для того чтобы вызвать медсестру, нужно было кого-то попросить это сделать, следовательно, для этого, кого-то нужно было разбудить. Вставать с кровати не разрешали, хорошо хоть в туалет не хотелось, так как пять суток не кормили. Потом потихоньку запускали желудок, врач разрешил сначала только десять ложек куриного бульона без хлеба, на следующий день разрешил немного больше. Через семь дней сняли одну трубку, и разрешили вставать с постели. Боли стали меньше, и Иван обходился уже только одним уколом обезболивающего, который делали на ночь. Иван просил врача снять и катетер, но тот не разрешил, но зато разрешил перевести его в свою палату. Это уже была маленькая радость. Катетер сняли только через десять дней, а вторую трубку через две недели. Иван вспоминал Владимира Александровича, у которого ничего не болело, и которому разрешили вставать уже на четвертый день после операции. Удалось Ивану кое-что узнать и про свою операцию. Его лечащий врач, Вячеслав Кириллович, сказал, что и его вызывали тогда на операцию, там врачей человек семь было, и всем хватило работы. Оказывается, во время операции повредили несколько крупных сосудов, и очень долго не могли остановить кровь. Поэтому больше семи часов и проковырялись.

Когда Иван избавился от трубок, он решил отблагодарить людей, которые принимали участие в его спасении. Прежде всего, сходил в отделение реанимации, нашел медсестру Машу, и вручил ей торт, который привезла жена. Для лечащего врача он заказал бутылку текилы, но охрана у жены ее отобрала, и вернули ей бутылку только при выходе. Но хорошо, что вернули. Иван спустился вниз, и жена передала ему эту бутылку через забор. Лечащий врач остался доволен подарком. Отблагодарил Иван и ассистента хирурга. А вот майора-анестезиолога Ивану разыскать не удалось, оказалось, что это был какой-то стажер из войск. Попытался Иван отблагодарить и хирурга, Дмитрия Юрьевича, но тот подарок не принял, сказал, что он не принимает подарков, и даже обиделся на Ивана. Хирург считал, что военные пенсионеры всей своей многолетней службой заслужили, чтобы на старости лет их лечили бесплатно. Это была его принципиальная позиция. О своем фиаско Иван рассказал соседу по палате.

— Ты бы спросил, прежде чем к нему с таким идти, — сказал сосед. — Все знают, что он не принимает никаких подарков. Странно, что ты этого не знал.

И это действительно было странно. Иван впервые встретился с врачом, который был принципиальным противником подарков. До этого, Ивану делали операцию в гражданской клинике, так там, несмотря на то, что операция была по квоте, попросили заплатить шестьдесят тысяч за использование импортных материалов. И в больнице,