Профессия – киллер - Лев Пучков

Видимо, для того, чтобы не перепутать, когда сознание начнет воспринимать действительность не совсем адекватно, а руки затрясутся от испуга, на упаковках было написано от руки красным фломастером — крупными буквами: НЕЙРО и ГЕМО — соответственно.

Вот ты умник, Мося! Мог написать просто «кобра» и «гюрза». Но вообще, конечно, ты молодец — предусмотрительный. Ежели вдруг гадина цапнет, можешь оказать сам себе первую помощь, пока там врач из города припрется… Так-так. Угу.

Немного посоображав, я снял косынку, обернул ею руку и, аккуратно высыпав ампулы с сывороткой на пол, перемешал их, а потом рассовал по коробкам.

Конечно, это мальчишество, дилетантский трюк. Но кто его знает! Может быть, он сработает в нужный момент.

Закончив возиться с ампулами, я закрыл холодильник и мельком отметил, что на крышке стоит небольшая коробка, в которой находятся вообще посторонние предметы — пять медицинских банок разных размеров, спиртовая горелка и два коробка спичек. Ну, это твое дело, Мовик! Ты хозяин, можешь вообще на стену повесить акваланг и ласты — гады не обидятся.

Обследовав холодильник, я на карачках обогнул бассейн с растительностью с правой стороны и устроился в дальнем конце оранжереи — на почтительном удалении от жилища интересующей меня особи.

Кобра заметно взволновалась еще в первый раз, когда я делал круг по оранжерее, поэтому сейчас я укрылся за кадкой и слегка высунул голову, чтобы иметь возможность наблюдать за ней и при этом шибко ее не тревожить.

Змея все-таки заметила мою голову. Она поднялась примерно на полметра и слегка раскачивалась, пробуя раздвоенным язычком воздух.

Несмотря на то, что нас надежно разделяло толстое стекло, я почувствовал себя очень неуютно. Однако… Хорошо, что Мовику не пришла в голову идея на время своего отсутствия выпускать эту красотку погулять.

Стараясь не двигать головой, я рассмотрел то, что мне было нужно. Затем опять обогнул кадку-бассейн и залез под стол за два ящика до кобры.

Аккуратно сместившись вперед, я оказался под нужным местом и некоторое время лежал на спине, проигрывал в уме ситуацию. Так-так…

Если змея рассердится, она может бросится и, как сказал профессор, сломает зуб. Или оба. Без зубов она в мой план не вписывается. Угу…

Ну что ж, будем немного пересматривать план — время еще есть. Перевернувшись животом вниз, я попятился назад, вылез из-под стола и приблизился к двери.

Понаблюдав с минуту за прилегающей к оранжерее территорией, я выбрался наружу и через десять секунд уже находился за забором…

Оказавшись дома, я пообедал борщом без хлеба — опять забыл купить, съел два апельсина и решил заняться экспериментом.

В моем распоряжении оставалось три дня, исключая сегодняшний. Я хотел сегодня все подготовить и попробовать осуществить акцию завтра. Если задуманное не удастся по чисто техническим причинам, у меня будут в запасе еще два дня, чтобы экстренно соорудить для Мовика чего-нибудь попроще.

На эксперимент мне пришлось затратить шесть с половиной часов, два килограмма сухого льда и массу мысленной энергии для производственных вычислений.

В 23.20 я убедился в правильном течении своих опытов, проделал кое-какие подготовительные процедуры и, понаблюдав за Мовиковым подворьем некоторое время, отправился в постель.

Всю ночь за окном бушевал шквальный ветер, таскал чего-то по двору, дребезжал стеклами и так жутко завывал, что я просыпался каждые десять минут, вспоминал, чем мне очень скоро предстоит заняться, и в результате совсем не выспался.

В семь утра я сидел с опухшей физиономией на своем ложе, массировал ломивший затылок и пребывал примерно в таком состоянии, как четыре кобры, связанные вместе колючей проволокой в период смены кожи.

Опустив ноги на пол, я некоторое время посидел на кровати, почувствовал, что сегодня в комнате необычно прохладно, и испытал сильное желание отложить завершение акции на завтра-послезавтра, а сегодня весь день спать — благо погода весьма соответствовала. Я даже застонал от досады: так стало нехорошо на душе при мысли, что придется куда-то идти и чего-то такое против в своей воли делать.

Однако надо было напоить Ихтиандра, а потому я закутался в одеяло, влез в шлепанцы и покинул помещение.

На улице было так холодно, что я успел продрогнуть. Ветер уже не бушевал, а спокойно и мощно дул с севера, натащив за ночь столько черных туч черт знает зачем.

Казалось, что наступила первая стадия зимы. Я подумал, что очень скоро — не сегодня-завтра в этом районе выпадет снег. Пусть ненадолго — циклон продлится три-четыре дня, но тем не менее.

Снег меня никак не устраивал, поскольку являлся сильнейшим демаскирующим фактором. Я тяжко вздохнул, заскочил в помещение и с порога начал резко разминаться. Значит, придется все-таки сегодня. Нежелание быть обвиненным в намеренном провале акции значительно сильнее, чем желание валяться под одеялом и слушать, как сифонит за окном.

Разогревшись наконец, я умылся, оделся и, вытащив треногу с трубой на террасу, некоторое время с изумлением наблюдал, как Мовик в одних трусьях бегает босиком по двору.

Брррр! Однако одно лишь это упорство в желании достичь физического совершенства, будучи в зрелом возрасте, заслуживало всяческого уважения. Ну ладно, ты бегай, парень, бегай пока…

Я позавтракал, проверил экипировку и прилег вздремнуть, подняв ноги на спинку кровати, чтобы не отрубиться вполную да не проспать расчетного времени.

В 11.30 я уже спускался по шоссе, имея за спиной все необходимое снаряжение, уложенное в туристский рюкзак, и пытался ввести себя в состояние, сходное с боевым трансом. Получалось из рук вон: охотничий азарт напрочь отсутствовал. Напротив, хотелось все бросить и свалить куда-нибудь подале, в тайгу, горы, степь, чтобы жить там в уединении и вспоминать все это как кошмарный сон…

В 11.43 я приставил штакетины к стене и с первой попытки уцепился за верх забора. Хорошо, славненько.

Подняв треть головы над линией ограждения, я увидел закутанного в пуховик охранника, который совершил обход, глядя себе под ноги, и спрятался обратно в дом.

Спустя три минуты руки начали коченеть, и я снова заглянул во двор. Никого не было. Попыхтев, я преодолел ограждение — с мешком получилось гораздо хуже.

Некоторое время посидев у турника, я осмотрелся и на карачках заполз в оранжерею.

Сегодня в помещении было не так жарко, как вчера, — ветер выдул лишнее тепло. Практически все гады, которых я видел через стекло, спали. Я немного встревожился: вдруг моя кобра завалилась тоже?

Добравшись до клетки с уже знакомой мне гадиной, я с облегчением вздохнул. Кобра бодрствовала. Увидев меня, она подняла голову сантиметров на тридцать и стала наблюдать. Ну, здравствуй, моя красавица…

Стараясь двигаться плавно, я выполз из поля ее зрения, залез под стол и аккуратно приблизился к месту назначения. Раскрыл рюкзак, извлек разрезанную напополам полиэтиленовую пленку и, свернув один кусок в рулон, начал осторожно просовывать его в пространство между ящиками с гадами.

Когда конец рулона показался над другим краем стола, я перехватил его и протянул вдоль нижнего ребра сзади. Тут мне пришлось изрядно попыхтеть: расстояние между стеной и столом не превышало пяти сантиметров и конец рулона упрямо не желал сгибаться.

После пятнадцати минут напряженной возни пленка наконец была размещена как надо — под двумя ребрами впритык.

С минуту передохнув, я открыл контейнер со льдом, надел рукавицы и приступил к главному. При этом внушал обитательнице ящика не обращать никакого внимания на странные шумы и не реагировать.

Между поверхностью стола и дном ящика было свободное пространство — сантиметров десять. В это пространство я осторожно запихивал кубики льда, укрывая один ряд и проталкивая его вглубь следующим. То обстоятельство, что имелся вот этот самый промежуток под жилищем кобры, просто спасало — первоначально я хотел бросать лед прямо в ящик. Не думаю, что мне удалось бы это сделать и не растревожить гадину. Кроме того, в таком случае здорово рисковал: быть укушенным не хотелось.

Через двенадцать минут укладка была окончена. Едва я запихал последний кубик, стянул рукавицы и, тихо постанывая, стал быстро растирать окоченевшие кисти рук — они посинели, онемели и не желали сгибаться.

Оттерев руки, я свернул в рулон второй кусок пленки и без особых усилий закупорил оставшееся свободным пространство под ящиком.

Затем я взял рюкзак, протиснулся вперед под перекладиной стола, выкатился, преодолел еще пару метров на карачках и, устроившись за кадкой с растениями, начал терпеливо ждать результата. Стрелки на циферблате «Ролекса» показывали 12.14.

Мои манипуляции все же вывели кобру из равновесия. Она обеспокоено перемещалась вдоль стен своего жилища, время от времени поднимая голову и прижимая ее к стеклу — словно хотела глянуть вниз.