Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были" - Александр Ройко

Был на встрече и, пришедший одним из последних, Самойлов, позже пришла только работающая сегодня Макарова. Но появился Виктор, к удивлению некоторых, в прекрасном настроении и держался абсолютно спокойно. У Любы, когда она увидела его, только сильнее застучало сердце, свои же эмоции она смогла унять. Она только не знала, идти Самойлову навстречу или подождать, а потому в нерешительности просто осталась стоять на своём месте. Виктор, нужно отдать ему должное, поздоровавшись со всеми, сам направился к Великановой.

— Здравствуй, Люба! — негромко, но довольно решительно приветствовал он свою одноклассницу отдельно. — А ты очень похорошела, настоящая красивая дама теперь, — внимательно рассматривая одноклассницу, добавил он.

— Здравствуй, Витя! — так же негромко, но куда менее решительно промолвила Люба. — И спасибо тебе за комплимент. Только далеко мне ещё до настоящей дамы. А как у тебя дела? Ты, как мне кажется, вроде бы подрос, но вот точно возмужал.

— Всё у меня нормально. Учусь, как и все, проблем никаких нет. Не знаю, подрос ли я, вряд ли. А что касается возмужания, как ты говоришь, то просто я повзрослел. Ведь немало времени прошло с той поры, как мы не виделись — целых два года!

— Да, время летит, — грустно протянула Великанова. — Вот мы уже на третий курс перешли. А как будто вчера ещё учились в школе.

Виктор как–то скривился, горько усмехнулся и посмотрел куда–то в сторону. Но затем он снова перевёл свой взгляд на Любу и, глядя ей прямо в глаза, сказал:

— Ты прости меня, Люба! Я тогда в школе был неправ. Я не обижаюсь на тебя. Ты имела полное право меня обругать. Как же давно всё это было, — в противовес Любиному замечанию о времени, добавил он.

— Ты меня тоже прости за тогдашнюю грубость. У меня просто сорвалось с языка. Я не хотела тебя обидеть. Просто ужасно зла была на всех ребят, и на тебя в их числе.

— Ладно, чего уж там. Я, как сказал, уже не обижаюсь на тебя. Но всё это уже в прошлом.

— Что, всё в прошлом? И наши с тобой встречи тоже?

— Конечно, в прошлом. Время вспять не вернёшь.

Люба почувствовала в последней фразе Самойлова созвучие высказыванию Панасенко о том, что в одну и ту же реку два раза не войдёшь. Дальше их разговор прервался, потому что хозяйка пригласила всех рассаживаться за столом. Самойлов сел отдельно от Великановой. Это не было сделано нарочито, он не сел от неё на другом конце стола, но и не ряжом с ней. И сейчас Люба прекрасно осознала, что наладить свои прежние отношения им вряд ли удастся. Да и в разговоре с ней у Виктора глаза не блестели, они, хотя и были немного заинтересованными, но, всё же, больше в них было какого–то равнодушия. То есть его чувства к ней если и не были уже совсем развеяны, то, по крайней мере, их родник значительно иссяк.

Продолжить или закончить начатый разговор Лене удалось не ранее, чем через час, когда решено было сделать перерыв в пиршестве, которое, правда, прерывалось на отдельные рассказы кого–нибудь о своей жизни, которые остальные участники встречи слушали довольно заинтересовано. В перерыве эти беседы продолжились, одни ребята вышли покурить во двор, другие начали отодвигать стол немного в сторону, освобождая место для запланированных танцев. Выше покурить и Самойлов, он и курил–то в основном во время подобных мероприятий. Девушки немного посносили посуду на кухню, а потом тоже вышли на свежий воздух. Теперь уже Великанова подошла к Самойлову. За это время она общалась со многими одноклассниками, а потому такие её действия не бросались в глаза.

— Витя, мы с тобой, как бы, не договорили.

— Возможно, хотя основное было сказано. Я, например, не мог не извиниться перед тобой.

— Я не об этом. Больше я как раз была виновата перед тобой. Ты вот сказал, что всё в прошлом. Всё, всё в прошлом?

— Ну, почему всё, всё. Я, в принципе ничего не забыл да, наверное, никогда и не забуду. Но за два года много изменилось. Каждый прожил это время по–своему, не согласовывая его с другими. Ты встречаешься с парнем, у меня тоже была девушка. Я очень хочу, чтобы у тебя с твоим парнем всё сложилось хорошо.

— Господи! С каким парнем я встречаюсь?

— Ну, я не знаю, с каким. Но это и не имеет никакого значения. Дай тебе Боже в дальнейшем безоблачную жизнь. Поверь, я искренне тебе этого желаю.

Люба стояла растерянная и не знала, что говорить. Виктор, между тем продолжил:

— Вот мы отдохнём сейчас, летом, а затем снова, уже с новыми силами сядем за студенческие столы. Начинается серьёзный период в нашей жизни. Дальше все предметы нам придётся уже изучать более связанные с нашей профессией — и у меня, и у тебя тоже, как я думаю.

— И что мы больше не будем встречаться?

— Почему не будем. Будем, конечно. Я думаю, что встреч подобных сегодняшней у нас ещё немало будет.

— Витя, ты же понимаешь, я не о таких встречах речь вела.

— А вот насчёт других, я не знаю. Наверное, вряд ли. Да и зачем. У каждого сейчас своя жизнь, у тебя своя, у меня тоже своя. Так что, стоит ли всё начинать сначала?

Говорил всё это Виктор, ни на минуту не забывая о том мифическом (но он этого не знал) парне, с которым по рассказам девчонок встречалась Великанова. В этих его словах, если хорошо было прислушаться, была и обида, и боль, а, главное, некая ревность — чувство доселе неведомое Самойлову. Но сейчас оно начинало проявляться. И пересилить всё это он никак не мог. Да, он не мог забыть время, проведенное с Любой, он не лгал в этом, не мог забыть и её саму. И сейчас у него сердце сжималось, когда он смотрел на неё. И чувства к ней у него оставались, но уже далеко не те, которые были два года назад. Добавилось в этих чувствах некая толика равнодушия, которое ощутила Люба, и, конечно же, ревности, а скорее даже зависти. Вот в таких раздвоенных чувствах пребывал Самойлов в разговоре с Великановой. Но сейчас разговаривать с ней в каком–то другом тоне у него не получалось. И не потому, что он этого не хотел, а потому что просто не мог. Всё это шло откуда–то из глубины души, и ничего с этим поделать он не мог, хотя, он уже ранее для себя решил, что встречаться в прежних качествах с Любой вряд ли будет. И пересилить это «вряд ли» ему мешали его старые свойства характера — упрямство и частичный эгоизм, к которым теперь добавились ещё два не лучших качества — ревность и зависть. Виктор искренне попросил прощения у Любы, понимая, что был неправ. Что–то в нём изменилось в лучшую сторону, но одновремённо и добавилось другого негативизма. Ох, как же трудно человеку быть хорошим во всех отношениях. Вряд ли на свете существуют такие люди, у каждого есть своя, хотя бы маленькая червоточинка. И ничего с этим не поделаешь. Ну, не совершенен пока что человек! Сколько веков, а то и столетий его одолевали различные демоны, от которых избавиться в одночасье не удастся. Но, как бы там ни было, Виктора выдавали глаза. Умудрённый жизнью человек мог бы разглядеть, что помимо небольшой заинтересованности и набросного равнодушия, они у него оставались печальными…

Люба не прислушивалась к словам Виктора и не умела пока что уловить в них какие–то интонации, будь то ревность или что–то другое, но явственно осознала, что наладить прежние отношения у них никак уже не получиться. Это уже было бесповоротно, как она поняла. Виктор не грубил ей, не говорил в повышенных тонах (да это и несвойственно ему было). Но всё сказанное им было окрашено в решительные, именно бесповоротные колера. Как она видела, внешне Виктора в разговоре с ней никакие сомнения не одолевали. Она поняла, что он решил всё для себя гораздо ранее, и теперь изменить она ничего не могла. Она прекрасно знала упрямство и твёрдость Виктора — если он для себя что–то твёрдо решил, то переубедить его не удастся уже никому.

Далее встреча бывших одноклассников протекала в обычном ритме, и она оказалась довольно интересной и весёлой. Внешне весёлой во многих эпизодах выглядела и Великанова, вот только никто себе представить не мог, какими усилиями воли ей удавалось изображать это веселье. Но вот уже и закончилось гулянье в доме Панасенко. Всеми оно единодушно было признано отличным. Расходились по домам все вместе, пошла проводить гостей и Лена. Они немного прогулялись по центральной улице, а затем небольшими группками (если их так можно было назвать — всех вместе их было всего 11 человек) разбрелись по домам. Самойлов, не предпринимая попытки провести домой Любу, ушёл по направлению к своему дому вместе с Молодилиным. Тот тоже никого не провожал, а с Виктором ему было по пути. Люба ушла в направлении своего дома вместе с Алиной.

Немного больше было представителей бывшего 11-Б на встрече в школе, 24 июля. Но их тоже оказалось немногим меньше, нежели в прошлом году. Да и сами рассказы о себе не воспринимались уже другими с такой заинтересованностью. Ничего практически прошедший год в судьбах одноклассников не изменил. Они это поняли и сами, а потому в конце встречи было принято решение больше их, по крайней мере, ежегодно не проводить. А вот через 5, 10, 15… лет организовывать подобные встречи, и уже с учителями. За пятилетку новостей у каждого будет точно побольше. А вот на предложение Лены отметить это событие у неё дома, многие согласились, даже приехавшие из Луки. Компания была чуть побольше, нежели 10 дней назад, правда с небольшими изменениями. Некоторых из присутствующих на первой встрече не оказалось на второй. И одним из таковых был Самойлов, который отказался идти к Лене, сославшись на какие–то дела дома. Вроде бы он обещал отцу в чём–то оказать помощь. Так это было или нет, никто не знал, но многие почувствовали, что что–то здесь не так. Никто Виктора, естественно, не отговаривал идти после встрече в школе домой, но, вероятно, всё было не так уж просто. Что творилось в душе у Виктора, никто тоже не ведал, как говорится, чужая душа — потёмки. Но видно было, что особого веселья (в отличие от 10-дневной давности встречи у Панасенко) у него не было и на встрече в школе. Наверное, рубить концы, всё же, сложный и болезненный процесс. Великанова на сборе одноклассников у Панасенко присутствовала и на сей раз.