Оно - Стивен Кинг

Билл верил, что убийца — один человек… если только это был человек. Порой он задавался таким вопросом. А еще тем летом он задумывался о своих чувствах к Дерри. На него все еще давила смерть Джорджа? Или сказывалось отношение родителей, которые теперь вроде бы вообще забыли о нем, продолжая скорбеть об утрате младшего сына и, казалось, не замечали, что Билл по-прежнему жив и может попасть в беду? Все это следовало связать с другими убийствами? С голосами, которые теперь иногда звучали у него в голове, нашептывали ему (конечно же, не вариации его собственного голоса, ибо эти голоса не заикались, такие уверенные, такие спокойные), советовали что-то делать, а что-то нет? Потому-то ныне Дерри выглядел не таким, как прежде? Выглядел угрожающе, улицы, по которым он еще не ходил, совсем и не приглашали, а наоборот, взирали на него в зловещем молчании? И некоторые лица становились таинственными и испуганными?

Он этого не знал, но верил (как верил, что убийца один), что Дерри действительно изменился и начало этих изменений положила смерть его брата. И мрачные предположения в его голове родились из мысли, что теперь в Дерри может случиться все, что угодно. Что угодно.

Но когда он миновал последнюю излучину, все выглядело тихо и спокойно. Бен Хэнском никуда не ушел, сидел рядом с Эдди. И Эдди уже сидел, положив руки на колени, опустив голову, но свистящее дыхание никуда не делось. Солнце клонилось к закату, и на воду легли длинные зеленые тени.

— Слушай, как ты быстро! — Бен встал. — Я думал, ты вернешься еще через полчаса.

— У ме-еня бы-ы-ыстрый ве-елосипед, — не без гордости ответил Билл. Мгновение они осторожно, с опаской разглядывали друг друга. Потом Бен застенчиво улыбнулся, и Билл улыбнулся в ответ. Парень, конечно, толстый, но, похоже, славный. Остался ведь. Для этого требовалась немалая храбрость, учитывая, что Генри и его дружки могли вернуться.

Билл подмигнул Эдди, который смотрел на него с немой благодарностью.

— Де-ержи, Э-Э-Э-Эдди. — И бросил ему ингалятор. Эдди сунул пульверизатор в рот, нажал на рычаг, судорожно вдохнул. Откинулся назад, закрыв глаза.

Бен с тревогой смотрел на него.

— Господи! Ему действительно было худо, так?

Билл кивнул.

— Я какое-то время боялся, — тихо признался Бен. — Гадал, что же мне делать, если у него начнутся судороги или что-то такое. Пытался вспомнить, чему нас учили на тех занятиях в «Красном кресте» в апреле. В голове крутилось только одно: надо вставить в рот палку, чтобы он не смог откусить себе язык.

— Я думаю, это для э-э-эпилептиков.

— Ох. Да. Похоже, ты прав.

— Те-еперь су-судорог у него точно не бу-удет, — продолжил Билл. — Это ле-екарство по-одействует. С-с-смотри.

Натужное, со свистом, дыхание Эдди стало заметно легче. Он открыл глаза, посмотрел на них снизу вверх.

— Спасибо, Билл. На этот раз прихватило сильно.

— Наверное, все началось, когда тебе расквасили нос, да? — спросил Бен.

Эдди печально рассмеялся, встал, сунул ингалятор в задний карман.

— О носе я и не думал. Думал о моей мамочке.

— Да? Правда? — Голос Бена звучал удивленно, но рука невольно поднялась к лохмотьям свитера и принялась их теребить.

— Она только взглянет на кровь на моей рубашке, и через пять секунд я буду в приемном отделении Городской больницы Дерри.

— Почему? — спросил Бен. — Кровь же остановилась. Слушай, я помню одного парня, с которым ходил в детский сад, Скутера Моргана, так он разбил нос, свалившись со шведской стенки. Его отвезли в больницу, но только потому, что кровь никак не останавливалась.

— Да? — с интересом спросил Билл. — Он у-у-умер?

— Нет, но неделю не ходил в школу.

— Остановилась кровь или нет, значения не имеет, — мрачно изрек Эдди. — Мама все равно отвезет меня туда. Решит, что нос сломан, и кусочки кости торчат сейчас в моем мозгу или что-то еще.

— Ко-ости мо-огут попасть в т-твой мо-озг? — спросил Билл. Давно уже разговор не был таким интересным.

— Не знаю. Если послушать мою мамочку, возможно все. — Эдди повернулся к Бену. — Ее стараниями меня возят в приемное отделение раз или два в месяц. Я ненавижу это место. Там есть один санитар, так он сказал ей, что с нее пора взимать деньги за аренду. Она устроила такой скандал.

— Ну и ну, — покачал головой Бен. Подумал, что мать Эдди действительно странная. Он не отдавал себе отчета в том, что его руки по-прежнему теребят лохмотья свитера. — А почему бы тебе просто не сказать «нет»? Сказать: «Послушай, мама, все у меня в порядке. Я хочу остаться дома и смотреть „Морскую охоту“».[103] Что-нибудь эдакое.

— Ох, — выдохнул Эдди, и больше ничего не сказал.

— Ты — Бен Хэ-э-э-энском, так? — спросил Билл.

— Да. А ты — Билл Денбро.

— Д-да. А это Э-э-э-э-э…

— Эдди Каспбрэк, — пришел на помощь Эдди. — Я терпеть не могу, когда ты заикаешься на моем имени, Билл. Говоришь, как Элмер Фадд.[104]

— И-извини.

— Что ж, рад с вами познакомиться, — сменил тему Бен. Получилось как-то чопорно и неубедительно. Возникла пауза, но отнюдь не неловкая. За эту паузу все трое стали друзьями.

— Почему эти парни гнались за тобой? — спросил наконец Эдди.

— Они в-всегда за-а кем-то го-оняются, — вставил Билл. — Я не-енавижу этих мудаков.

Бен какое-то время молчал (онемел от восхищения), потому что Билл, как иногда говорила мама Бена, произнес Действительно Плохое Слово. Сам Бен никогда в жизни не произносил вслух Действительно Плохого Слова, хотя однажды написал его (очень маленькими буковками) на телефонном столбе в позапрошлый Хэллоуин.

— Бауэрс сидел рядом со мной на экзаменах, — ответил Бен. — Попросил списать. Я не дал.

— Ты, наверное, хочешь умереть молодым! — восхищенно воскликнул Эдди.

Заика Билл расхохотался. Бен резко повернулся к нему, понял, что смеются не над ним (трудно сказать, откуда он это узнал, но узнал), и улыбнулся.

— Наверное, — согласился он. — В любом случае ему придется ходить в летнюю школу, поэтому он и эти два парня напали на меня, и вот что из этого вышло.

— Т-ты вы-ыглядишь так, бу-удто они те-ебя у-у-убили.

— Я упал с Канзас-стрит. Покатился вниз по склону. — Он посмотрел на Эдди. — Я, наверное, увижу тебя в приемном отделении, раз уж об этом зашла речь. Когда мама взглянет на мою одежду, она точно отправит меня туда.

На этот раз расхохотались и Билл, и Эдди, а Бен тут же присоединился к ним. От смеха болел живот, но он все равно смеялся, пронзительно, даже немного истерично. Наконец ему пришлось сесть на берег, и чавкающий звук, который издал его зад при соприкосновении с мокрой землей, вызвал новый приступ смеха. Ему нравилось слушать, как его смех сливается со смехом других. Такого он еще никогда не слышал: не смех компании, это как раз не редкость, а общий смех, в который он, Бен, вносит свою лепту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});