Барон-дракон - Огнева Евгеньевна

На мгновение помстилось - перед ним такой же дракон из Старых, а вокруг надрываются Молодые, не имея ни сил, ни возможности, ни дозволения Высокого Неба, войти в их круг; только мельтеша по периметру; лапая необоримую преграду, делая свои мелкие ставки.

— Драться можешь? - спросил противник одними губами. Андраг услышал и пошел, уже примериваясь, уже зная, что сделает в следующий миг.

Левский не дал к себе прикоснуться. Андраг так и не пустил пока в ход свой левый трюк. Думал, обойдется без него. Когда они в очередной раз откатились друг от друга, когда он почувствовал, наконец, легкую испарину и глянул как там противник, выяснилось - до финала один шаг. Левский тяжело дышал. По лицу катились крупные капли пота. Но не отступит. И злости, нормальной злости проигрывающего, в нем не было. Сохранялся только азарт. По сторонам он не смотрел, В отличие от двужильного дракона, ему требовалось время, чтобы отдышаться и сосредоточиться.

— Коська, я на тебя лимон поставил. В асфальт закатаю, если проиграешь! Лимон! - надрывался толстяк. Пасть разинул - трахею видно. Если хватит мочи, еще раззявиться - заглотит весь мир.

Марго тоже орала, широко раскрыв рот. Орал и Александр Викторович. Маратка-хозяин стучал кулаком в открытую ладонь, не кричал, но глаза горели угольями. Плевать ему на деньги. Он поставил на победу.

— Родственник! - взревел толстяк где-то рядом. - Добей Коську. Хрен с ним, с лимоном. Добей, чтобы мозги брызнули.

В глазах Константина Левского плеснулось понимание и, кажется, обреченность. Он шагнул в центр, уже зная, что проиграет. Но шагнул. Возможно на смерть. Страшный, непонятный, как нелюдь холодный боец, на лице которого ни тени чувств, сейчас его прикончит. Но шагнул. Потому, что таково его человеческое предназначение, которое выше мелких ставок.

Андраг шагнул за свободой, за правом вернуться… В спину ударил рев толстого: "Кончай его… лимон дам… конча…"

Вадим споткнулся, не дойдя до позиции. Нога зацепилась за ногу, он неловко клюнул вперед и порезал скулу о собственный же меч. Правое плечо рвануло болью - в падении оперся о клинок - сустав вывернуло.

Подниматься в полный рост он не стал, стоя на одном колене, выдернул меч и положил перед

Левским на траву.

— Я сдаюсь.

И перекрывая сплошной вой, заорал сам:

— Первая кровь. Я сдаюсь! Ты победил.

Левский стоял, широко расставив ноги. Меч держал обеими руками за оголовок и за лезвие. В лице ни тени торжества или облегчения - только понимание. За это понимание Андраг был ему благодарен. Что до всех остальных… Их НЕ БЫЛО.

Вадим поднялся и пошел сквозь толпу, как нож сквозь масло. Его хватали за руки; кто-то пытался дотянуться, ударить; кто-то вис, норовя всосаться поцелуем - в зависимости от того, кто выиграл, а кто проиграл. Попавший на пути Александр Викторович, свильнул, прошевелив белыми губами. Толстяк обрушился потной глыбой. Вадим невежливо стряхнул его финансовое высочество.

Он почти уже вырвался, когда на пути встала Марго

— Ты… ты… ты…

Она крутнулась на месте и побежала в дом. В ее крик вместилось столько презрения, ненависти и боли за него, за которого боялась, а потом уже видела победителем, что она почти задохнулась.

Не заминка бы с истерикой Марго, так бы и утопал в кольчуге. Вадим начал стаскивать неудобную в быту одежду. Ему помогли. Кто, увидел только, когда освободился от железа. Один из младших каскадеров, кажется Левый, старательно сложил одежку колечко к колечку. Сложил, поднял глаза на Вадима и тут же опустил, а вместе с глазами опустил голову, что вышло очень похоже на поклон. Вадим тоже поклонился, развернулся и зашагал к своей избушке.

Старая сумка нашлась не сразу. Марго не раз порывалась ее выбросить, не понимая Вадимова пристрастия к хламу. Не дал - пригодилась. В сумку легко поместились его пожитки. Г-н Ангарский за прожитые в комфорте и холе полтора года не обременил себя богатым гардеробом. В сумке лежали те же вещи с которыми уходил от Стаса. Прибавились только кое-какие мелочи. Жаль, денег совсем не было. До города придется топать на своих двоих. Дотопает. Жирок по дороге растрясет, воздухом подышит. Риска замерзнуть на данный момент - никакого.

Калитка не скрипнула, сглотнула и выплюнула на той стороне. Как в старом мультике: жила девочка в райском саду, побежала за мечтой, миновала стену, а за ней бушует холодная осень; ветер рвет деревья, холод забирается в душу: вернись, тебя простят, тебя примут.

Он, не торопясь, пошел по тропинке до поворота, до трассы, там пристроился на краешек асфальтового полотна и двинул по направлению к городу. На звук легковых не реагировал - объедут. Когда за спиной взревывал движок тяжелого грузовика, соступал в песчаную отсыпку.

Такой снесет с дороги и сам не заметит.

Он уже довольно много протопал и примеривался, где бы отдохнуть, посидеть минут пятнадцать, когда пришла пора опять соступать с дороги. Показалось, волна звука тащит автомобиль прямо на него. Вадим не оборачиваясь попробовал определить, что его нагоняет. Не получилось. Для легковушки - громко, для грузовика - слишком ровно, не чувствуется сермяжного надрыва.

Рядом затормозил квадратный, зеркально черный хаммер. Передняя дверца распахнулась, на асфальт спрыгнул легкий поджарый мужчина сильно восточного вида.

— Садитесь, пожалуйста, - предложил он Ангарскому сове место.

— Спасибо. Я лучше прогуляюсь, - Вадим глянул вовнутрь. Оттуда ему улыбался улыбкой восточного сфинкса нефтяной король. Улыбался и кивал: садись дорогой. Вежливый мен, который уступал свое место, вольно стоял у распахнутой дверцы - команды хватать и тащить пока не поступило.

Они меня все равно посадят, догадался Вадим, не так, так эдак. Внутри нехорошо ворохнулось, но успокоилось мгновенно. Он только что проиграл такую игру, потерял такую ставку, что все остальное перед ней бледнело, выглядело неважным, смехотворным. Что ему, в самом-то деле, мог сделать изящный нефтяной сатрап? Если даже и закопают, Вадим на них в большой претензии не будет. Лучше сразу, нежели гнить тут, как гнил два года.

Салон походил на каюту океанского лайнера из кинофильма: кожа, полированное дерево, даже позолота. Или золото? С сатрапа станется. Вадим угнездился. Дверцу за ним захлопнул вежливый охранник. Машина медленно тронулась. Марат Ибрагимович не подавал с заднего сидения признаков жизни. Вадим усмехнулся: пауза имела целью, напугать его, простого человека, до синего ужаса. Г- н магнат дожидается, когда пассажир начнет нервничать, вертеться, вопросы задавать.

Можно сыграть шестерку. Сглотят твою игру, ни у кого сомнений не возникнет, решат, поперли, не оправдавшего приживала, и он тут же кинулся искать нового хозяина. Мир Марата населен именно такими. Других он не потерпит. Не те времена. При стабильной политической ситуации, богатый человек может себе позволить некоторую вольность, как то - терпеть возле себя независимую, талантливую, либо просто непонятную в своей основе личность. При экономической нестабильности и шаткости политического курса такие заходы исключены. Опасно-с! Будь ты хоть олигархом, имей хоть три хаммера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});