Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. - Сергей Козлов

С тыльной стороны кинотеатра, там, где служебные помещения, располагался штаб. Заходим в комнату, устланную яркими коврами. Восток! Охрану оставляю у входа в комнату, в коридоре. Дверь прошу держать открытой, а то душно. Посреди комнаты стоит стол, у стены диван и армейская кровать, столик с телевизором и компьютером. Через пять минут на столе появляется чай, через десять — плов, овощи и лепешки, бутылка водки. Тост за дружбу. Жду, когда хозяин выпьет. Следом за ним тоже пью. Файзали улыбается.

— Думаешь, отравлю? Нет, ты же брат, ты нам друг. — Спасибо за доверие. Разговор, как и положено, дальше идет о «вовчиках», о тех операциях, которые Файзали организовывал, о гражданской жизни, работе, о том, как он неоднократно привлекался к ответственности, но, по его словам, ни разу ни сидел. В дверях замечаю высокого, спортивного вида мужчину. Файзали встает, они обнимаются. Знакомимся. Это Якуб, командир аналогичного отряда из Вахша. Это на юг от Калининобада, около 15-20 км. Якуб бывший спортсмен, до войны работал тренером. Спокойный, уравновешенный, рассудительный. Так, во всяком случае, мне показалось. Он полная противоположность неугомонному Файзали. Разговор продолжается, в основном говорит хозяин. Через три часа его помощник заводит какого-то перепуганного мужчину, что-то говорит по-таджикски. Файзали начинает с ним разговаривать, видимо в чем-то обвиняет.

— Видишь, Сергей, как только началась война, этот пидарас убежал в Россию, а сейчас, когда пролиты реки крови в войне с «вовчиками», он прибежал и хочет урвать кусок потолще.

Далее Файзали кричит на мужика, тот падает на колени, о чем-то просит. Файзали достает свой пистолет, я мгновенно достаю свой ПМ и снимаю его с предохранителя.

— Э-э, не волнуйся, — с этими словами Файзали присоединяет насадок для бесшумной стрельбы и стреляет в мужика. Тот падает, тараща глаза и еще не понимая, что с ним произошло.

— Пидарас два раза, уберите его, — кричит Файзали своим нукерам.

Уже неживое тело два человека бодро вытаскивают из комнаты. Моя охрана вопросительно смотрит на меня. Показываю им — спокойно. Я представляю их состояние: они впервые стали свидетелями такого. Якуб сидит молча, судя по выражению его лица, он не очень-то доволен ситуацией. У меня тогда промелькнула мысль, что он не вписывается во всю эту смуту в регионе. Мне показалось, что он занимает и будет занимать более высокое положение по сравнению со всеми деятелями, которых я уже повстречал. Когда Файзали вышел из комнаты, Якуб осторожно высказал свое негодование действиями своего коллеги. Позже прощаемся. Хозяина благодарю за хлеб и соль. Тот просит провести пару занятий с его бойцами.

Таджикская рулетка

В начале ноября Сангак и остальные руководители открывают рынок в Курган-Тюбе, на улицах все больше и больше людей, убирают мусор, открывают магазинчики, работают в поле. Помогаем с разминированием и проверкой на минирование. Когда наш патруль проезжает по дорогам, жители радостно машут нам руками. Какая-то доля в этом мирном параде есть и наша, это радует. Стрельба в городе прекратилась, люди даже вечером могут ходить друг к другу в гости.

В полку появился какой-то таджик. Заводит разговоры с моими солдатами и «миротворцами» о переходе с оружием к «юрчикам» в отряды, обещает большие деньги и блага. Еду к Сангаку. Его «офис» располагается в бывшем городском комитете партии. Воистину, такие метаморфозы — примета нашего времени. С негодованием рассказываю о попытках вербовки солдат, намекаю, что дружбе нашей может прийти конец, если такие факты повторятся. Мало того, у меня есть информация, что одного офицера и солдата уже «охмурили» на угон боевой техники из полка. Сангак мне говорит:

— Я старый, больной человек, никогда не держал пистолет в руках, никого за свою тяжелую жизнь не убил, но, клянусь, я разберусь и виновник будет наказан.

Прощаемся, я замечаю под курткой у «старого, больного человека» в деревянной кобуре «стечкина». «Восток, Петруха, дело тонкое».

Через три дня этого «вербовщика» хоронили с почестями. Сангак у могилы вспоминал о том, какой это был воин и как героически пал он от рук «вовчиков».

Приехал к Файзали обсудить возможность взаимодействия в случае нападения на азотно-туковый комбинат. Он во дворике кинотеатра упражняется в стрельбе из пистолета. Народу человек двадцать. Подхожу. Он только что вставил магазин в пистолет. Оборачивается, улыбаясь, и вдруг поднимает пистолет к моей голове. За долю секунды соображаю, что это такие у них шутки. Он не успевает вывести пистолет на линию стрельбы, выхватываю из его руки пистолет, удерживая левой рукой его правую кисть, трижды стреляю в коробку для гранат от АГС-17 в пяти шагах. Разряжаю пистолет и возвращаю ему. В коробке три дырки. Говорю, что шутки с оружием могут привести к трагическим последствиям. Вижу, это впечатлило не только его, но и его людей. Через мгновение замешательство прошло, и он предлагает пострелять «на пиво». Разозленный, предлагаю сыграть в «русскую рулетку». Вытаскиваю у него из-за пояса наган, высыпаю все патроны, говорю ему, что один в барабане. Кто первый? Улыбка спадает с его лица. Он предлагает мне. Кручу барабан, приставляю к виску, отвожу курок и произвожу спуск. Видели бы вы его глаза. Отдаю ему пистолет. Он осматривает его, хочет увидеть патрон. Патрон на линии ударник — барабан — канал ствола не виден, у остальных закраины гильз, особенно с противоположной стороны барабана, увидеть можно. Он раздумывает считанные секунды, потом смеется и предлагает попить чайку. Все дружно смеются, и мы идем к зданию.

По дороге я забираю пистолет, снова заряжаю его патронами и отдаю Файзали. Вместо чая я с удовольствием выпил водки. После этого случая у нас возникли очень доверительные отношения.

Искусство дипломатии

Завтра прилетает в полк Козырев — министр иностранных дел, а с ним куча генералов и посол в Таджикистане. С командиром полка обсуждаем, какую помощь мы можем ему оказать в связи с этим. Сценарий простой: прием вертолета с гостями, доклад командира об обстановке, встреча с местными лидерами, посещение вокзала с беженцами, живущими в вагонах, и возвращение в полк, отлет. Сангак будет встречаться с министром. У него сильнейшее влияние в Кулябе и Курган-Тюбе — двух из трех крупнейших регионов Таджикистана. Правда, есть еще Рахмонов из Дангары, но у него позиции по популярности в народе слабее.

Утром все в ожидании. Взяты под контроль все высотные здания в радиусе 300-400 метров, готова группа сопровождения и группа обеспечения маршрута. Правда, указаний на этот счет мы никаких не получали, но береженого бог бережет. Вот и он, наш самый главный дипломат страны. Оказывается, он не то что небольшого роста, а просто миниатюрный, особенно в сравнении с высоченным командиром полка. В кабинете Меркулов вводит министра в обстановку: что делали, что делаем, что будем делать, чем занимаются оппозиционные стороны. Говорит, что из местных лидеров приглашен Сангак. «А, это тот, который по тюрьмам сидел?». Меркулов предупреждает: не спрашивать об этом Сангака, он этого не любит. Пригласили Сангака. Министр начал с вопроса: «Скажите, вот у вас за спиной столько лет по тюрьмам, как вам удалось повести за собой народ?». Сангак сразу же обиделся и перестал называть Козырева «министр», а перешел на «товарищ генерал». И сколько его не поправляли, это было бесполезно. Разговор не пошел.

Козырев на «Волге» Сангака поехал на железнодорожный вокзал. Позже местные лидеры хотели его пригласить в одно место, где обнаружили много трупов мирных жителей-кулябцев, как в качестве доказательства жестокости «вовчиков», но лимит времени был исчерпан. После короткого интервью прессе гости улетели. Мы так и не поняли, для чего он прилетал: дипломатия — дело темное.

Бой

В один из дней на полпути к комполка на совещание меня догоняет дежурный. «Товарищ майор, Басалыго на связи, у него что-то случилось». Иду на ЦБУ. Что может случиться? Случайный выстрел, солдата убило током или еще что-нибудь. Он докладывает: «Около узла связи со стороны парка наблюдаю вооруженных людей. Человек пятнадцать». «Займи оборону, жди, если будет угроза применения оружия, открывай огонь». — «Вас понял». На всякий случай поднимаю дежурную бронегруппу. Иду к командиру полка. Докладываю обстановку. В это время звонок из Душанбе, кажется, замминистра обороны. Доложили обстановку. Он приказал сидеть в полку и ждать команды. Я был поражен: какого черта, сидя в Душанбе, принимать решение на тактическом уровне? Басалыго на связи. «Веду бой, узел связи окружен». Ответа из Душанбе все еще нет. «У меня кончаются боеприпасы», — передает Басалыго. «Опять ведут огонь очередями, насмотрятся боевиков, ничем не выкорчуешь, пока в жопе не побывают», — тихо злюсь про себя. Командиру полка говорю, что у меня нет времени ждать, пока они там дозвонятся до Москвы. «Бери танк и БМП и выезжай, беру все на себя», — говорит командир полка. Добрейший Александр Иванович, спасибо за поддержку, но мы так привыкли к подобным финтам, что в любом случае броня выехала бы. С этими мыслями выезжаем.