Барабаны осени. Книга 1. На пороге неизведанного - Диана Гэблдон

– Сомневаюсь, что его мать в жизни видела хоть одну проститутку.

– Да, трудно себе представить… Тогда Брианна встала и сказала очень громко: «Знаешь, очень хорошо, что моя мама – доктор, тебе он скоро понадобится». И стукнула его по голове задачником, а когда он свалился, насела на него и отхлестала по губам.

Я спиной почувствовала, как затряслись у Джейми грудь и живот.

– Какая храбрая девчонка! Надеюсь, учитель ее за это не высек?

– Теперь в школах детей не секут. Ей нужно было написать покаянное письмо маленькому гаденышу, но ему следовало написать такое же мне, и дочь решила, что это по-честному. Самое удивительное другое: позже выяснилось, что отец парня тоже работал врачом, он был одним из моих коллег в больнице.

– И тебе дали работу, на которую рассчитывал он?

– Как ты догадался?

– Хм. – Теплое дыхание Джейми защекотало мне шею. Я обернулась и погладила длинные, покрытые волосами бедра, с наслаждением ощущая под пальцами бугорки мышц.

– Ты сказала, она в университете училась, изучала историю, как Фрэнк Рэндалл. А ей никогда не хотелось стать доктором, как ты? – Крупная ладонь легла мне на задницу и принялась нежно поглаживать.

– Хотела, когда была маленькой. Я иногда брала ее с собой в больницу, и ей жутко нравились инструменты. Она играла с моим стетоскопом и отоскопом – это штука, чтобы заглядывать в уши, – но потом она передумала. С детьми часто так происходит.

– Правда? – Для Джейми это звучало как сказка. Большинство детей того времени просто-напросто перенимали профессию отца или шли в подмастерья к тому, на кого укажут родители.

– Да, правда. Вот смотри… Сначала она хотела стать балериной, как большинство девочек. Это такая танцовщица, которая танцует на цыпочках, – пояснил я, и Джейми удивленно хмыкнул. – Потом ей захотелось водить мусоровоз, потому что наш мусорщик как-то прокатил ее в своем грузовике, а потом аквалангистом, а потом почтальоном, а еще…

– О боже, кто такой аквалангист? А мусорщик?

К тому времени, как я вкратце перечислила популярные профессии из двадцатого века, мы лежали лицом друг к другу, переплетясь ногами, и я с восхищенным интересом наблюдала, как его сосок твердеет под подушечкой моего большого пальца.

– Я не знаю, в самом деле ей так хотелось изучать историю, или она пошла туда, чтобы порадовать Фрэнка. Она очень его любила. А он ею гордился… – Я на минуту умолкла, пока Джейми гладил меня по спине ладонью. – Брианна стала ходить в университет на занятия по истории, еще когда училась в старших классах… Я же рассказывала тебе про школьную систему? А потом, когда Фрэнк умер… По-моему, она решила продолжать с историей, потому что считала, что он бы этого хотел.

– Верная.

– Да. – Я запустила пальцы в его шевелюру. – Даже не знаю, от кого у нее эта черта.

Джейми коротко вздохнул и притянул меня к себе.

– Не знаешь? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – А не может случиться, что она как-нибудь наткнется на нас? В смысле, вдруг где-то что-то написано?

Честно говоря, такая мысль впервые пришла мне в голову, и несколько минут я лежала задумавшись. Затем я слегка потянулась и положила голову на плечо Джейми, невесело улыбнувшись.

– Вряд ли. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сотворим что-нибудь значительное. – Я махнула рукой на стену хижины и необъятную даль, что простиралась за ней. – Боюсь, на это шансов мало. Да и не станет она специально искать.

– Не станет?

Я помолчала немного, вдыхая его терпкий, мускусный аромат.

– Надеюсь, что нет, – в конце концов тихо проронила я. – У Брианны должна быть своя жизнь, не стоит все время оглядываться в прошлое.

Джейми ничего на это не ответил, лишь взял мою руку и положил ее между нами, вздохнув, когда я попыталась его обнять.

– Ты такая умная, саксоночка, а дальше своего носа не видишь. Или притворяешься из скромности?

– С чего ты решил? – спросила я с легкой досадой.

– Ты сказала, девочка отличается верностью. Она так любила отца, что строит свою жизнь согласно его желаниям даже после того, как тот умер. Считаешь, что тебя она любит меньше?

Я отвернулась. Локоны упали мне на лицо.

– Нет, – наконец прогудела я в подушку.

– Что ж. – Джейми схватил меня за бедра и повернул к себе, медленно надвинувшись на меня сверху. Больше мы не говорили, и расплывчатые границы между нашими телами вовсе пропали. Я поставила ступню ему на лодыжку, чувствуя и гладкость кожи, и плотную волосяную поросль, мозолистую ладонь и нежную плоть, нож и ножны в одно и то же время. Ритм наших движений слился с биением сердца.

Огонь медленно догорал, отбрасывая красно-желтые блики на деревянные стены нашего укромного прибежища. Мы мирно лежали, не заботясь о том, где чьи ноги и руки. Меня клонило в сон, и я почувствовала теплое дыхание Джейми у себя на щеке.

– Она станет искать, – уверенно произнес он.

Двумя днями позднее случилась короткая оттепель, и Джейми, сам несколько утомленный царившей в хижине духотой, решил воспользоваться благосклонностью природы и пойти на охоту. На земле нерастаявшими островками еще лежал снег, однако таких островков оставалось совсем чуть-чуть; спуститься будет нетрудно, решил он.

Я все же засомневалась в этом, когда позже тем утром сгребала снег в корзину, чтобы получить немного талой воды. Под кустами снег лежал толстым слоем, хотя на открытых участках он и впрямь подтаял. Я надеялась, что Джейми прав, тем более что припасы наши подошли к концу и уже больше недели мы обходились совсем без мяса; капканы, которые расставил Джейми, замело снегом.

Я занесла в дом корзину со снегом и опрокинула содержимое в бак, при этом, как всегда, чувствуя себя колдуньей.

– Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей! Котел, урчи! – забормотала я на манер макбетовских ведьм, глядя, как комочки снега с шипением растворяются в мутной воде.

У меня в хозяйстве имелся огромный бак, доверху наполненный водой, постоянно бурлящей на слабом огне. Она была нужна не только для мытья, но и для того, чтобы варить все, что нельзя пожарить. Я складывала нарезанное мясо или другие продукты, которые хотела приготовить, в выдолбленную тыкву или в глиняный кувшин, плотно запечатывала горлышко и на веревках спускала в бурлящие глубины котла, время от времени выуживая, чтоб проверить на готовность. Одного котла хватало, чтобы приготовить еду на день, а после оставалась еще и горячая вода для стирки.

Вторую корзину со снегом я перевернула в деревянную лохань и оставила медленно таять – запас питьевой воды на день. Больше никаких срочных дел не было, так что я уселась читать медицинский журнал Дэниэла Роулингса и штопать чулки, блаженно вытянув ноги к огню.

Сперва я не слишком беспокоилась, что Джейми не вернулся. Но в конце концов меня одолела тревога – я всегда волновалась, когда он надолго отлучался, однако старалась скрывать это от самой себя. Тени на снегу постепенно сгущались, а солнце медленно утопало за горизонтом, и я начала прислушиваться все внимательней.

Я занималась своими делами и в то же время ждала, что вот-вот раздастся звук его шагов и приветственный оклик, готовая сорваться с места и протянуть руку за подстреленной индейкой, которую следовало ощипать, или еще чем съедобным, что нужно бы помыть. Поглядывая на гору, я накормила и напоила мулов и лошадей. Вместе с угасающим дневным светом таяли и мои ожидания, превращаясь в призрачную надежду.

В хижине стало зябко, и я вышла за дровами. Наверное, часа четыре, не больше, подумала я, хотя под кустами черники лежала уже темная холодная тень. Через час сгустятся сумерки, а через два станет темно, хоть глаз выколи.

Поленницу припорошило снегом, верхние бревна отсырели. Я с опаской вытянула несколько бревен из орешника, желая добраться до сухих поленьев, – памятуя, что вполне может попасться змея, скунс или еще какая живность, которая облюбовала сей укромный закуток.

Я вздохнула и пригляделась, а потом в виде последней предосторожности сунула в поленницу длинную палку и потыкала ею внутри. Не почувствовав сопротивления и не услышав шипения либо еще каких подозрительных звуков, я уверенно протянула руку и пошарила среди бревен, пока не нащупала шершавое полено из доброй сосны. Мне хотелось разжечь настоящий большой огонь, ведь после целого дня на охоте в снегу Джейми наверняка насквозь промерз.

Доброе сосновое полено я положу в самое сердце очага, а по краям устрою три деревяшки поменьше из орешника, который горит медленней. Я положила их сверху, чтобы просушились, тем временем закончила с приготовлением ужина. После, когда мы уляжемся спать, я подброшу в огонь отсыревший орешник, он протлеет до самого утра.

Тени приняли оттенок индиго и утонули в сером зимнем полумраке. Темно-фиолетовое небо было покрыто густыми снежными тучами. Резко похолодало, и пошел снег.