Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс

Произнеся эту трогательную речь, мистер Уэллер посмотрел пристально на сына, медленно повернулся на каблуках и скрылся из виду.

Погруженный в задумчивость, которая была вызвана этими словами, мистер Сэмюел Уэллер, расставшись с отцом, вышел из «Большого Белого Коня» и, направив свои стопы к церкви Сент-Клемента, постарался рассеять свою меланхолию прогулкой по прилегающим к церкви древним местам. Он слонялся в течение некоторого времени, пока не очутился в уединенном месте, напоминавшем двор почтенного вида, из которого, как он обнаружил, можно было выйти только тем путем, каким он туда проник. Он собирался было уже повернуть назад, как вдруг был прикован к месту внезапным явлением; к описанию природы и характера этого явления мы непосредственно и переходим.

Мистер Сэмюел Уэллер взирал вверх на старые красные кирпичные дома, изредка, в глубокой рассеянности, делая глазки какой-нибудь цветущей служанке, когда та поднимала штору или открывала окно спальни, как вдруг зеленая садовая калитка в конце двора распахнулась и из нее вышел человек, который весьма старательно закрыл ее за собой и быстро направился к тому самому месту, где стоял мистер Уэллер.

В сущности, если рассматривать этот факт, обособленный и без связи с какими бы то ни было привходящими обстоятельствами, в нем нет ничего из ряда вон выходящего, ибо во многих частях света люди выходят из сада, закрывают за собой зеленые калитки и даже удаляются быстрыми шагами, не привлекая к себе особого внимания общества. Ясно поэтому, что в человеке, в его манерах было нечто, привлекшее особое внимание мистера Уэллера. Так это или не так, предоставляется решить читателю, когда мы правдиво изобразим поведение субъекта, о котором идет речь.

Когда упомянутый нами человек закрыл за собой зеленую калитку, он пошел, как сказали мы уже дважды, быстрыми шагами по двору; но, едва заметив мистера Уэллера, он споткнулся и остановился, точно был не уверен в том, какой избрать путь. Так как зеленая калитка за ним закрылась, а идти можно было только вперед, он тотчас сообразил, что должен пройти мимо мистера Сэмюела Уэллера. Поэтому он снова пошел быстрым шагом и приближался, глядя прямо перед собой. Самым поразительным в этом человеке было то, что он уродовал свою физиономию самыми ужасными и невероятными гримасами, какие приходилось когда-либо видеть. Еще ни одно произведение природы не искажалось с таким необыкновенным искусством, с каким неустанно искажались черты лица этого человека.

«Однако! — сказал про себя мистер Уэллер, покуда человек приближался к нему. — Это очень странно. Я бы мог поклясться, что это он!»

Человек подошел, и его лицо исказилось еще более ужасной гримасой.

— Могу дать присягу, что это — вот те самые черные волосы и шелковичная пара, — сказал мистер Уэллер, — только вот лица такого никогда не видывал.

Когда мистер Уэллер произнес эти слова, лицо человека исказилось сверхъестественной гримасой, поистине омерзительной. Однако он был вынужден пройти очень близко от Сэма, и проницательный взгляд этого джентльмена помог обнаружить, несмотря на эти устрашающие гримасы, нечто слишком напоминающее маленькие глазки мистера Джоба Троттера, чтобы можно было ошибиться.

— Эй, вы, сэр! — свирепо крикнул Сэм.

Незнакомец остановился.

— Эй, вы! — повторил Сэм еще грубее.

Человек с устрашающим лицом посмотрел с величайшим удивлением в глубь двора, и в конец двора, и на окна домов — всюду, только не на Сэма Уэллера, и сделал еще шаг вперед, но был остановлен новым окликом.

— Эй, вы, сэр! — крикнул Сэм в третий раз.

Теперь уже нельзя было притвориться, будто не слышишь, откуда исходит голос, и незнакомцу оставалось только посмотреть, наконец, Сэму Уэллеру прямо в глаза.

— Это не пройдет, Джоб Троттер, — сказал Сэм. — Ну-ка! Без глупостей. Не так уж ты красив, чтобы разбрасывать свои прелести. Переставь эти-вот глаза на свое место, пока я не вышиб их из твоей башки. Слышишь?

Так как мистер Уэллер, по-видимому, был расположен действовать в духе этой речи, то мистер Троттер постепенно вернул своему лицу его естественное выражение и, радостно встрепенувшись, воскликнул:

— Кого я вижу! Мистер Уокер!

— А! — отозвался Сэм. — Вы очень рады меня видеть, не так ли?

— Рад! — воскликнул Джоб Троттер. — О мистер Уокер, если бы вы только знали, как я мечтал об этой встрече! Это слишком, мистер Уокер, я не вынесу этого, право же не вынесу!

Эти слова мистера Троттера сопровождались слезным наводнением, и, схватив мистера Уэллера за руки, он в порыве восторга крепко его обнял.

— Убирайся! — крикнул Сэм, возмущенный таким поведением и тщетно пытаясь высвободиться из объятий своего восторженного знакомого. — Проваливай, говорю тебе! Чего ради ты ревешь надо мной, пожарный насос?

— Потому что я так рад вас видеть, — отвечал Джоб Троттер, постепенно освобождая мистера Уэллера, по мере того как у Сэма исчезали первые симптомы желания вступить в драку. — О мистер Уокер, это уж слишком!

— Слишком! — повторил Сэм. — Думаю, что слишком… еще бы! Ну, что вы можете мне сказать, а?

Мистер Троттер не дал никакого ответа, ибо розовый носовой платочек был уже пущен в ход.

— Что вы можете мне сказать, прежде чем я проломлю вам череп? — повторил мистер Уэллер угрожающим тоном.

— Как? — спросил мистер Троттер с видом праведного изумления.

— Что вы можете мне сказать?

— Я, мистер Уокер?

— Не называйте меня Уокером; моя фамилия Уэллер, вы это прекрасно знаете. Что вы можете мне сказать?

— Да благословит вас бог, мистер Уокер… то есть Уэллер… очень много, только пойдемте куда-нибудь, где можно потолковать на свободе. Если бы вы знали, как я искал вас, мистер Уэллер…

— Очень старательно, должно быть? — сухо осведомился Сэм.

— Очень, очень, сэр! — отвечал мистер Троттер, и ни один мускул на его лице не дрогнул. — Но дайте пожать вашу руку, мистер Уэллер.

Сэм созерцал своего собеседника в течение нескольких секунд, а затем, словно повинуясь внезапному импульсу, исполнил его просьбу.

— Как поживаете? — начал Джоб Троттер, когда они тронулись в путь. — Как поживает ваш уважаемый, добрый хозяин? О, это достойный джентльмен, мистер Уэллер! Надеюсь, он не простудился в ту страшную ночь, сэр?

Когда Джоб Троттер произнес эти слова, в глазах его мелькнуло на мгновение крайне лукавое выражение, которое заставило крепче сжаться кулак мистера Уэллера, загоревшегося желанием пересчитать мистеру Троттеру ребра. Однако Сэм сдержался и ответил, что хозяин чувствует себя прекрасно.

— О, я так рад! — отозвался мистер Троттер. — Он здесь?

— А ваш? — вместо ответа спросил Сэм.

— О да, он здесь, и я с прискорбием должен сказать, мистер Уэллер, что он ведет себя еще хуже.

— Вот как? — сказал Сэм.

— О, возмутительно, ужасно!

— В пансионе для девиц? — спросил Сэм.

— Нет, не в пансионе, — ответил Джоб Троттер с тем лукавым взглядом, который уже уловил Сэм. — Не в пансионе.

— В доме с зеленой калиткой? — продолжал Сэм, внимательно глядя на своего спутника.

— Нет, нет, не там, — ответил Джоб с живостью, весьма ему несвойственной, — не там.

— А вы сами что там делали? — спросил Сэм, бросая на него зоркий взгляд. — Быть может, случайно вошли в калитку?

— Видите ли, мистер Уэллер, — ответил Джоб, — я не прочь открыть вам маленькую тайну, потому что мы, знаете ли, с первой встречи почувствовали влечение друг к другу. Помните, как приятно мы провели утро?

— О да, помню, — нетерпеливо сказал Сэм.

— Ну, так вот, — продолжал Джоб, понижая голос, будто открывая важную тайну, — в том доме с зеленой калиткой, мистер Уэллер, держат очень много слуг.

— Это можно угадать, взглянув на дом, — перебил Сэм.

— Вот именно, — продолжал мистер Троттер, — и там есть кухарка, которая отложила немного денег, мистер Уэллер, и желает, знаете ли, если ей удастся устроиться в жизни, завести маленькую торговлю колониальными товарами… Вы меня понимаете?

— Да.

— Вот-вот, мистер Уэллер. Так вот, сэр, я с ней встретился в церкви, которую посещаю… очень славная маленькая часовня в этом городе, мистер Уэллер, где поют гимны по сборнику номер четвертый, который я обыкновенно ношу с собой; быть может, вы видели у меня в руках маленькую книжку. И я с этой кухаркой немножко сблизился, мистер Уэллер, и мы узнали друг друга лучше, и смею сказать, мистер Уэллер, что мне предстоит быть лавочником.

— А, из вас выйдет очень симпатичный лавочник, — отозвался Сэм, искоса поглядывая на Джоба с крайней неприязнью.

— Преимущество этого решения, мистер Уэллер, — продолжал Джоб, у которого глаза в это время наполнились слезами, — заключается в том, что мне удастся оставить мою теперешнюю постыдную службу у этого дурного человека и всецело посвятить себя лучшей и более добродетельной жизни, которая больше подобала бы тому воспитанию, мистер Уэллер, которое мною было получено.