Военное духовенство в России в конце XIX – начале XX века - Лекха Вильевна Жукова

о наличии некоего местного типового проекта, использовавшегося при возведении полковых храмов.

Владыка Евсевий в дела военного духовенства предпочитал не вмешиваться. «За время управления приходами Северной Маньчжурии Владивостокским преосвященным был образован отдельный благочиннический округ (в него не были включены военные церкви). Подчинение владивостокской епархиальной власти благоприятно сказалось на развитии церковной жизни в Маньчжурии»[944].

Осенью 1908 г. владыка Евсевий впервые посетил Харбин. 22 ноября 1908 г. он освятил Успенский храм на Новом кладбище, а 23 ноября – Свято-Софийский храм на Пристани.

История сооружения храма Святой Софии довольно любопытна. После передислокации дивизии военное ведомство пожертвовало храм населению. Первое здание церкви было построено в Корпусном городке. При передислокации 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии командование решило пожертвовать церковь городу. «В дарственной записи дивизии было сказано: “Дабы под тенью этого храма росло и укреплялось русское дело в Харбине”»[945]. Подписал ее генерал А. К. Колянковский.

Деревянную церковь разобрали и перенесли в район Пристань. Перенос церкви в Пристань, ее реконструкция и убранство были осуществлены на средства купца и благотворителя И. Ф. Чистякова. Закладка первого камня на новом месте произошла 11 февраля 1907 г. Автором проекта реконструкции был архитектор С. К. Трейман.

Как и Иверская церковь, выстроенный храм был пятиглавым и имел шатровую колокольню.

Освящение храма состоялось 23 ноября 1908 г., первым настоятелем храма был священник Петр (Богданов) (1907)[946]. Таким образом, военная церковь превратилась в епархиальную.

Умиротворение и улучшение обстановки на Дальнем Востоке способствовало большей планомерности и последовательности в деле освоения края. Подход к планированию застроек становится более основательным. С. С. Левошко отмечает, что для этого периода характерны новые «принципы градостроительного проектирования <…> в русле единой государственной социально-градостроительной программы»[947].

Отразились эти принципы и в строительстве военных церквей.

В крупных городах полки помещались на окраинах города или даже в нескольких километрах от него. Церкви обустраивались на территории казарм, либо в отдельном здании, либо в здании госпиталя. Так были обустроены церкви 2-го Сибирского железнодорожного батальона во имя св. Николая Чудотворца, 39-го Сибирского стрелкового полка в честь Покрова Пресвятой Богородицы в Хабаровске, 1-ой и 2-ой Владивостокских артиллерийских бригад, 38-го Сибирского стрелкового полка в Благовещенске, 40-го Сибирского стрелкового полка в честь Покрова Пресвятой Богородицы в Николаевске-на-Амуре[948].

Наконец, на Дальнем Востоке появляется храм, совершенно точно совпадающий с «типом военных церквей», принятым комиссией А. А. Желобовского. Это храм в селе Спасское, сооруженный «в 1910–1911 гг. по типу военных церквей на отпущенные от казны средства (44 000 руб.)»[949].

Из церквей, построенных в 1910 г., наиболее известна ныне утраченная деревянная церковь во имя св. Николая Мирликийского Чудотворца, сооруженная в память воинов 28-го Сибирского стрелкового полка, погибших в боях за Порт-Артур.

В 1910 г. в Иркутск переводятся 27-й и 28-й стрелковые полки, входящие в состав 7-й Восточно-Сибирской дивизии. 28-й полк размещается во вновь выстроенном комплексе казарм, расположенных на Петрушиной горе в районе пересечения 5-й Иерусалимской и Загоскинской улиц. Ближайшая церковь – Успенская – находилась в четырех верстах. Поэтому было принято решение построить для полка собственную церковь на территории казарм.

Благословение на строительство храма было получено от архиепископа Иркутского Тихона. Для сбора средств на возведение храма была образована комиссия, которую возглавил командир полка полковник П. Р. Брейкш. Было собрано 10 000 руб., Управление государственных имуществ бесплатно выделило строевой лес. Проект полковой церкви составил инженер Ф. Ф. Коштял, причем работа была выполнена им бесплатно, в качестве личного пожертвования в это богоугодное дело. «Церковь представляла собой довольно крупное деревянное сооружение длиною 20 саженей, шириною 8 саж., высотою 11 саж. (по другим сведениям, соответственно, 19, 6–8 и 13 саженей). Вмещала она около 1000 человек одновременно. Николаевская церковь <…> – монументальная одноэтажная церковь “кораблем”, но не в традиционном варианте, а с выделенным средокрестием. Вытянутый по оси восток – запад объем храма был двухъярусным, причем нижний ярус значительно шире верхнего. Покрытие – скатные металлические кровли с выделением щипцов средокрестия. Интересно, что не имелось венчаний – крупная глава помещалась над алтарем, объем которого был чуть понижен по отношению к ядру храма. Композицию завершала стройная ярусная восьмериковая колокольня (высотой до 28 м.), возвышавшаяся над притвором и увенчанная шатром с главкой»[950].

22 марта 1910 г. состоялась торжественная закладка храма, 19 декабря храм был освящен. Полковым священником служил Павел (Крахмалев). Накануне праздника из иркутского мужского Вознесенского монастыря перенесли икону св. Иннокентия с частицею от гроба святителя и установили в новом храме рядом с иконой св. Николая. Была отслужена панихида по героям полка с поименным поминанием более тысячи погибших воинов. На торжестве присутствовали командующий войсками Иркутского военного округа генерал А. В. Брилевич, командир 3-го Сибирского армейского корпуса генерал-майор Радкевич, иркутский генерал-губернатор Л. М. Князев и другие высшие военные чины и представители гражданской власти. Освящение храма совершали Иркутский архиепископ Тихон и Киренский епископ Иоанн. Год спустя, после завершения внутренней отделки, храм был вторично освящен 20 октября 1911 г.[951]

Таким образом, в начале XX века в Приамурском военном округе имелось большое количество военных храмов. Строительство их обусловливалось переброской войск в Сибирь и на Дальний Восток. Некоторое количество храмов было построено в середине XIX века, но большая часть учреждалась в связи с событиями Русско-китайской и Русско-японской войн. Большинство учрежденных храмов имели временный характер, поэтому не располагали собственными помещениями, а с прекращением военных действий либо разбирались, либо переводились вместе с полком в другие места. Только некоторые церкви обрели отдельные помещения.

В большинстве случаев стационарные помещения строились для тех полков, которые после окончания военных действий оставались на Дальнем Востоке. В этих случаях для церквей нередко использовали архитектурный тип «корабля» и разные варианты «русского» («вологодского») стиля. С одной стороны, стилистические предпочтения диктовались концепцией градостроительства, сложившейся на Дальнем Востоке. С другой стороны, имевшиеся альбомы типовых застроек, присылаемые из Петербурга, также содержали рекомендации придерживаться «русского» стиля. Вместе с тем церкви военного ведомства имели существенные особенности по сравнению с местной архитектурой. Во-первых, рассчитанные на большее количество прихожан, они имели большие размеры. Во-вторых, нередко для построек собирались и отпускались очень большие денежные средства, что позволяло сделать церковь значимой и заметной, красивой. Из особенностей церквей военного ведомства начала XX века можно отметить и внутреннее убранство. Собирание икон, изготовление деталей иконостасов вызывало у военнослужащих большой энтузиазм, и многие иконы изготавливались ими самостоятельно. При этом нередко предпочтения отдавались копиям Васнецова, а также иконам-покровителям русского воинства.

Некоторые стационарные церкви военного ведомства не