Жанна дАрк из рода Валуа - Марина Алиева

Взгляд герцога снова скользнул по недостроенным павильонам.

Вот, кстати, и отличный повод вывернуться из дурной ситуации без оскорблённого лица, которое всегда так унижает. Свадьба! И всё с ней связанное. В конце концов, его невеста – дочь короля Португалии Жуана, а тот не зря получил прозвище Великий. Все амбиции королевской крови этому семейству не чужды, и пренебрегать невестой, занимаясь в первую очередь политикой, а не подготовкой к свадьбе, герцог Бургундский, (опять же, как рыцарь, верный произнесённым когда-то клятвам), права не имеет!

Филипп с явным удовольствием вспомнил полученное недавно письмо от принцессы Изабеллы. В нем она чрезвычайно мило называла герцога «Фелиппе» и благодарила за оказанную честь… Судя по всему, женой принцесса будет вполне сносной, поэтому следует велеть поскорее достроить эти павильоны, чтобы перестали превращать площадь в какое-то лобное место – а потом отозвать часть войска из-под Орлеана.

«Оставлю только несколько отрядов на всякий случай. Но велю ни во что серьёзное не вмешиваться…»

Герцог даже тихо рассмеялся, представив, как позеленеет от гнева Бэдфорд!

«Ничего, ничего, ваша светлость, – подумал он без особого злорадства, настолько ощущал себя хозяином положения. – Как только птенцы, так удачно вами найденные, дадут вам клювом по темени, я, пожалуй, подскажу, как их можно вернуть обратно в гнездо. И даже не стану сильно торговаться за эту информацию. Если.., если, конечно, не будет выгоднее дать им разлететься…»

Твёрдой рукой Филипп сжал чётки в руке. Всё! Он вернул себе душевное равновесие и вполне готов к разговору, мысли о котором задержали его на этой башне…

Накануне вечером в замок приехала Мари де Ришемон – сестра герцога и супруга коннетабля Франции мессира Артюра, находящегося сейчас в откровенной опале у того, кто по мнению герцога Бургундского представлял собой жалкую смесь из полукороля – полудофина. «Прав, прав был отец, воюя с этим гнилым родом, – думал Филипп, направляясь из башни в то крыло замка, где разместилась приехавшая сестра. – У Шарля не хватает ума даже на расстановку сил при собственной персоне. Какой воюющий правитель, имея в своём распоряжении одного из лучших военачальников, да ещё с армией в тысячи три, не меньше, отправит его, фактически, в изгнание и предпочтёт такого хитрого пройдоху, как Ла Тремуй?! Этот лис готов предать уже теперь, только почуяв, что появление многообещающей девицы из Домреми расшатает его устойчивую позицию возле трона… Однако, чёрт с ним. Сейчас важнее понять, зачем приехала Мари, которая, как истинная дочь нашего отца, никогда ничего не делает просто так…»

Вчера, встречая сестру, герцог даже не пытался скрыть удивление. А когда она, с наигранной весёлостью, тоже попыталась прикрыться свадьбой Филиппа и начала слишком долго и подробно пояснять ему, что другой возможности повидаться и поздравить может уже не представиться, поскольку пришла эта Дева, и мессир Артюр, скорей всего, снова отправится воевать, и она, верная супружескому долгу, уже не сможет так открыто посетить брачную церемонию, потому что Филипп ей, конечно же, брат, но при дворе сейчас всё так перемешалось – Артюра держат на расстоянии, но герцогиня Анжуйская хлопочет за него, и будет неловко… Она может подумать, что за её спиной снова договариваются… И так далее, и всё тому подобное, что окончательно убедило герцога – сестра приехала совсем по другому поводу, и имя этого истинного повода может быть только одно – пресловутая Лотарингская Дева!

– Моя невеста ещё даже не прибыла. Ты могла и не спешить так с поздравлениями, сестра, – сказал он, пытаясь удержать на лице выражение серьёзное и почтительное, как будто поверил всему, что она тут наговорила.

И, судя по взгляду, который бросила на него Мари, её это выражение не обмануло так же, как не обманули брата переполненные подробностями объяснения.

– Я бы хотела позавтракать с тобой завтра наедине, – тихо сказала она. – Надеюсь, порядки, которые ты здесь завел, этому не противоречат?

– Буду счастлив, – пообещал Филипп.

А потом полночи проворочался, размышляя о том, чего ему от этого разговора ожидать?

Он прикидывал всевозможные варианты, но пришел только к очевидному выводу – размышления, основанные на предположениях – это пустая трата времени и одна только головная боль. Варианты того, что Мари могла ему предложить, равно, как и варианты того, что она может попросить, выходили взаимосвязанными и, одновременно, противоречащими друг другу. Поэтому, просто перебрав их в уме и посчитав, что предусмотрел почти всё, и врасплох застигнут не будет, герцог счёл за благо заснуть. Но утром, первой ясной мыслью было, неприятно кольнувшее его – «зачем же она, всё-таки, приехала?», из-за чего в покои сестры Филипп не торопился, не чувствуя себя полностью готовым к разговору. Завершил кое-какие мелкие дела, и даже свернул зачем-то, по дороге, в угловую башню, где снова застрял, разглядывая недостроенные павильоны…

Прислуга и фрейлины из покоев сестры были предусмотрительно удалены. Сама же Мари сидела уже полностью одетая, за небольшим подчёркивающим интимность встречи столом, и, судя по тому, как суетливо она подалась вперёд при появлении брата, а потом сделала вид, что просто поправляет платье, Филипп заключил, что ждёт она его уже давно и очень нетерпеливо.

– Ты решил уморить меня голодом, любезный братец?

Филипп вздохнул.

– Дела, дела… Из Берри снова прислали жалобу на Гриссара, и нужно где-то искать деньги, чтобы выплатить ему долги по жалованью, иначе снова начнутся тяжбы…

Ещё в башне герцог решил, что начнёт разговор именно так. Перрине Гриссар – этот наглый наёмник, на службе бургундскому герцогству был словно бельмо на глазу и, почти не таясь, подслуживал каждому, кто обещал заплатить больше предыдущего! От его грабежей страдали не только чужие, но и свои. А осложнялось дело тем, что Гриссар давно уже осознал свою безнаказанность и пользовался ею с неприкрытой наглостью… Жалобы на него действительно сыпались со всех сторон и Филиппу уже пришлось провести не одно судебное разбирательство, каждое из которых закончилось, в сущности, ничем.

Слов нет, ни в храбрости, ни в военном мастерстве Гриссару не откажешь. Но герцог Бургундский, нет, нет, а и призадумывался, не слишком ли щедро он поступил, отдав под защиту этого разбойника крупнейшую на Луаре крепость Ла-Шарите? Мало того, что это был, фактически, центр Ниверне – стратегически важной области, где располагался единственно возможный проход через Луару – так там ещё и велась очень бойкая торговля, не прекратившаяся даже во время военных кампаний. Конечно же, такую область следовало хорошо защищать, и Гриссар со своей работой справлялся, как никто другой. Но, бандит по сути, он таковым и остался, даже принеся присягу на верность герцогу, поэтому, вместе со своим приятелем Сюрьенном, нагло грабил и нагло продавался. А Филипп Бургундский в ответ мог только бессильно скрежетать зубами. Что ещё оставалось делать, когда этот пройдоха Гриссар ухитрился попутно стать агентом герцога Бэдфордского, который теперь оказывал ему покровительство и даже жаловал земельные угодья в собственность, сделав бандита ленником ещё и английской короны.

Зная об этом, канцлер Филиппа Никола Ролен, открыто презиравший Гриссара, как и все при бургундском дворе, стал всё чаще забывать отдавать приказ о выплате жалования для Ла-Шарите. За два неполных года долг составил почти пятьдесят тысяч ливров. И, хотя господин Гриссар откровенно не бедствовал, он всё же имел основания настаивать на своих правах, чем и пользовался на судах, возвращая герцогу обвинения, да ещё и громогласно трубя о своих успехах в борьбе с бандитами, которых сам же привечал и возглавлял периодически!

Недавнее разграбление Берри по наглости превосходило все предыдущие грабежи, и Филипп понимал, что следует, конечно же провести добросовестное разбирательство и выплатить, наконец, долг по жалованью. Хотя бы для того, чтобы на суде, если таковой состоится, Гриссар не мог больше сетовать на своё «бедственное положение». Но… С одной стороны уступать этому бандиту совсем не хотелось, а с другой… Ла-Шарите слишком важный стратегический пункт для всех воюющих сторон, и, почему бы не забросить пробный шар для начала разговора именно с этой стороны – сразу станет ясно, насколько серьёзно настроена сестра. Гриссар, вроде бы, и с её мужем имел какие-то дела. Так что, если она приехала просить, то пускай сначала предложит…

– Я не стеснён в средствах, дорогая сестра, однако, свадьба потребует больших затрат, да и содержание войска обходится мне недёшево, – пожаловался герцог. – А аппетиты разбойника Гриссара одним жалованьем не удовлетворить, ты же знаешь.