Русская комедия (сборник) - Владислав Князев

«Приказ № 13

Во имя полного и окончательного торжества Особой Колдыбанской Истины, а равно во спасение от бесславия родной эпохи приказываю своим верным соратникам и сподвижникам:

1. Превзойти нашего несравненного соперника Геракла на финише исторического соревнования;

2. В этих целях незамедлительно организовать триумфальную кончину бесстрашного и благородного Луки Самарыча;

3. Осуществить ее незамедлительно: в 15.00 сего дня;

4. Ответственность за образцово-показательное осуществление вышеназванного мероприятия возлагаю на верных соратников Луки Самарыча.

Подпись: Лука Самарыч».

– Ну что, коварное безвременье! – закричали наши асы всё на тот же потолок. – Тебе не удалось обмануть рыцарей Особой Колдыбанской Истины и посрамить гордость и славу эпохи – великого Луку Самарыча.

Не упал, читатель? Сидишь, как барон, в кресле? Ну встань, пожалуйста. Ведь Гераклу-2 сейчас на заклание идти. Поставь себя на его место. Тогда, может, поймешь, почему он не захлопал в ладони. Не закричал «ура». Наоборот, стал вдруг заикаться.

– Ко-ко-кончина? – забуксовал наш главудалец. – В ка-ка-ком смысле в пятнадцать ноль-ноль сего дня? Ведь на это время запланирован ваш подвиг.

– В том и состоит наш хитроумный маневр, – охотно пояснили мы. – Безвременье рассчитывает, что в пятнадцать ноль-ноль колдыбанские удальцы как один угробятся, и оно останется один на один с их беззащитным вожаком.

– Ан нет! Удальцы вовсе не угробятся, а угробят своего любимого вожака. Облапошенное безвременье неожиданно для себя окажется лицом к лицу с боевым коллективом. Можно не сомневаться, что они немедленно повергнут противника во прах.

– Ко-ко-кончина, – никак не мог смириться вожак будущих победителей с неприятной неизбежностью. – Но я ведь сначала должен принять на свои плечи бремя славы, завоеванной моими верными соратниками.

– Слава никуда не денется, – успокоили мы горемыку. – Она придет к вам посмертно. Но это, впрочем, мелкие подробности в духе Гомера и Гюго. Главное сейчас – обойти, превзойти на финише несравненного Геракла.

– Это трудно, почти невозможно: ведь Лука Самарыч все-таки не Геракл, а мы – не богиня Ника. Но мы постараемся. Мы будем очень стараться. Наш любимый предводитель умрет так, что Геракл лопнет от зависти. Как пить дать!

Болотные сапоги захлюпали прямо всхлип.

– Но… Но! Но!!! – громко возроптал именинник, а равно без пяти минут триумфатор.

Мы догадались, что он заговорит сейчас по-московски.

– Демьян Иванович! – по-московски обратился к Самосудову суперговорун, будто перед ним был просто мент, а не рыцарь Особой Колдыбанской Истины. – Вы же законник! Вы же должны понимать, что задуманное вами как бы незаконно.

– Валериан Владимирович! – продолжил он без всяких церемоний, словно говорил не более чем с банщиком. – Вы же эстет! Ваш замысел никак не эстетичен.

– Самсон Сергеевич! – протянул руку горе-именинник в сторону Молекулова, спутав его с мелким шкрабом. – Вы же учитель! Все, что сейчас происходит, абсолютно непедагогично.

– Фома Ильич! – чуть не хлопнул по плечу Профанова все тот же близорукий субъект, видящий в нем всегонавсего незнайку. – Вы же просветитель! Как вы можете приветствовать средневековое мракобесие?

– Уважаемые клиенты муниципального предприятия общественного питания номер тринадцать! – совсем уж бесцеремонно воззвал проситель к залу, где вовсе не было ни одного клиента, а сплошь только лихие удальцы. – Вы же нормальные люди! Опомнитесь и одумайтесь! Успокойтесь и утихните! Перестаньте безумствовать! Я согласен: давайте угостимся за счет мэра Поросенкова. Если так уж надо, пусть он берет с собой и фрейлин. В конце концов, пусть даже полковник Фараонов пляшет, как всегда подшофе, танец с саблями.

– Ну? – кратко взмолился он. – Как пить дать?

Мы растолковали этот крик души как надо. Устами нашего крикуна явно говорило коварное безвременье. Так и норовит облапошить, запудрить мозги, увлечь в свою западню.

– Лука Самарыч! – сказали мы монументу, а еще больше – коварному безвременью, которое пряталось за его спиной. – Здесь и сейчас нет тех лиц, которых вы именовали по их паспортным данным.

– Непонятно также, о каких клиентах какого-то Му-ПОП номер тринадцать идет речь. Вы еще скажите: завсегдатаи забегаловки.

– Здесь и сейчас – рыцари Особой Колдыбанской Истины! Спасатели родной эпохи. Верные сподвижники и соратники благородного и бесстрашного Луки Самарыча.

– Нам стыдно за вас, Лука Самарыч! – с особым удовольствием попрекнули мы нашего вечного моралиста его же любимым присловьем. – На вашем месте надо испытывать восторг и ликование. Ведь вы не просто уходите из этой жизни. Вы уходите в легенду.

Ну вот наш Геракл Второй и в Каспийском море. Откуда нет выхода даже в колдыбанскую лужу.

«Есть выход, есть! – волнуется читатель. – Вы только послушайте меня!»

Да знаем, да ведаем, что ты хочешь сказать нам. Что мы, дескать, как всегда увлеклись. Забыли, что собирались просто попугать нашего супера, он же – пупер, то есть безобидный, беспомощный, беззащитный пузан Е. В. Хлюпиков.

А вот и нет. Всё мы помним. Действие развивается в полном соответствии с режиссерским замыслом. Не то что у Станиславского, которому всегда суфлировал, то есть мешал Немирович-Данченко.

– Итак, Лука Самарыч, весь мир сейчас смотрит на вас с верой и надеждой, – подытожил разговор по душам флагманский столик. – Но…

Слушай, читатель, внимательно.

– Но можно дать событиям и совсем другой зигзаг, – резко сменив тон, елейно запели наши асы. – Давайте спрячем в архив приказ о вашей исторической кончине, и все дела. Живите припеваючи еще сто лет. Правда, это автоматически отменяет приказ о нашем историческом подвиге. Ну и что? Эпоха на нас с вами небось не прогневается. Видно, действительно нет сейчас на белом свете героев-удальцов. До лучших времен.

Ну, читатель, ты – свидетель! Мы предоставили твоему подзащитному прекрасный шанс дать задний ход.

Топай, волжская селедка, он же – мойва тире килька, в свою подсобку. Сиди там безвылазно и делай что хошь. Хошь – рыдай и смейся, глядя на воображаемый экран. Хошь – гоняйся с мухобойкой за своим главным супостатом. Хошь – сочиняй для своей жены особо убедительные доказательства, что стройной зеленой елочкой ты называешь во сне именно ее, свою жену, а вовсе не уралочку Дусю. Ну? Чего еще сумлеваешься. Нешто ты – второй Геракл?

Ха-ха-ха…

Это вы не удержались и развеселились, господин аналитик?

Ха-ха-ха…

И вы туда же, господин скептик? Ну что ж, мы понимаем вас. Действительно, человек, которому искуснейшие в мире философы-мыслители подсунули роковой вопрос: «Быть или не быть?» – никакой не Геракл, хотя бы даже тысяча сто первый. Всего-навсего – беспомощный и смешной пузан.

Ха-ха-ха…

А вот теперь остановитесь, господа. Сейчас в Колдыбанской истории – и не в легенде, а в были – произойдет такой поворот, что слезы хлынут из глаз даже у циника. И не ручьем, а прямо фонтанами. И не от смеха, а от восторга и ликования. Потому что наш пузан-то, оказывается, не второй Геракл, но…

Гораздо хлеще Геракла!

– Герои на Самарской Луке были, есть и будут, – сказал человечек, которого весь мир, если бы даже и высматривал во все глаза, все равно не усмотрел бы на дне черной колдыбанской дыры.

На сей раз наш знаменитый буян выдал свой коронный афоризм без крика, без громыхания багром, без перевоплощения в монумент. Так же тихо и спокойно он прибавил:

– Я, Лука Самарыч, готов подписать исторический приказ номер тринадцать и отдать свою жизнь во имя торжества Особой Колдыбанской Истины. Немедленно. Буквально сию минуту.

Эй, герои всех народов и всех времен! Кто из вас, будучи здесь и сейчас, отважился бы повторить удивительное, совершенно особое заявление нашего колдыбанского чуда по кличке Лука Самарыч? Куда уж вам! Даже эллинский полубог Геракл не решился бы так божественно сказануть, оказавшись в самой черной точке планеты. А вот Колдыбанский чудак взял да и сказанул. И обошел на самом черном повороте лихим виражом все героические эпохи.

Мы обалдели.

Эх, сейчас бы сюда Гомера и Гюго с их волшебной лирой! Придется вместо крылатых гюго-гомеровских выражений поставить точки. Целую строчку.

……………………………………………………………………………….

А, может, вызвать сюда срочно современных маэстро? Им-то из Москвы до Колдыбана на самолете – всего час.

Увы. Примчат мигом, но до самого Нового года будут торговаться насчет гонорара. Ну вот им вместо гонорара – точки. Целый мешок.

Ладно, читатель. Балдей вместе с нами молча. Можешь носом шмыгнуть. Слезу пустить. Уже? Ну тогда – к делу.

Торжественную церемонию подписания исторического документа обслуживала флагманская четверка. Безмочалкин двумя руками держал поднос с легендарной бумагой. Молекулов двумя руками – авторучку, коей надлежало потом стать национальной реликвией. Профанов двумя руками поддерживал десницу подписанта, чтобы та не дрогнула в самый ответственный момент. Самосудов по-гвардейски отдавал честь. То есть держал под козырек. И тоже, помнится, обеими руками.