Мир чудес (Дептфордская трилогия - 3) - Робертсон Дэвис

Роли, вы помните Мортона У. Пенфолда? Наверно, не помните. Но он был одним из тех колесиков, на которых крутились гастроли. Он был нашим антрепренером.

Гастроли организовала группа богатых канадцев, которые содействовали приезду английских театральных компаний в Канаду. Частично они делали это, чтобы уменьшить чрезмерное, по их мнению, американское влияние, частично - в надежде заработать немного денег, а частично потому, что театр привлекал их, как может привлекать богатых невежественных бизнесменов. Некоторые из них встречали нас в Монреале; они увели с собой сэра Джона и Миледи, и до понедельника, когда состоялось открытие, мы немало бражничали и трапезничали. Мортон У. Пенфолд был их представителем и, словно герольд, ехал по всей стране впереди нас, оповещая о нашем прибытии. Он организовывал переезды и следил, чтобы при посадке в поезд никто не остался без билета. При необходимости он устраивал задержку поездов, а иногда заказывал экстренный, чтобы мы не опоздали на пересадку. Он организовывал доставку декораций в театры и из них, чаще на грузовиках, а иногда - на огромных санях. Он заботился о том, чтобы у нас хватало рабочих сцены для постановок с тяжелыми декорациями, чтобы число музыкантов в оркестре хотя бы приблизительно соответствовало нашим потребностям, чтобы нам хватало статистов - студентов колледжей и других существ надлежащего веса и комплекции - для "Владетеля" и "Скарамуша". Он добывал терпеливую, спокойного нрава лошадь, чтобы тащить телегу Климены. Он заранее размещал в местных газетах объявления о нашем приезде, а также комплиментарные заметки о сэре Джоне и Миледи. Для каждой газеты у него была припасена маленькая байка, разъясняющая, что фамилия Тресайз - корнуэльского происхождения, а ударение в ней стоит на втором слоге. Кроме того, для газет в провинциальных городах - где не было собственных критиков - у него была приготовлена папочка с благоприятными отзывами, опубликованными в газетах Лондона, Монреаля и Торонто; такие материалы могли дать пищу для воображения местным репортерам. Еще он предоставлял информацию для программок и предупреждал местных театральных режиссеров, что правильно "Салон мадам Плугатель", а не "Салун мадам Плугатель", как склонны были полагать некоторые из них.

Мортон У. Пенфолд был живое чудо, я многому успел у него научиться случалось, он на несколько дней задерживался с нами в каком-нибудь городе. Он смыслил в театре больше, чем большинство прирожденных актеров. У него было крупное квадратное лицо, выбритый до синевы подбородок, брови гипнотизера и обманчивая внешность человека солидного и неулыбчивого, тогда как на самом деле он обладал великолепным ироничным чувством юмора. Он носил черную фетровую шляпу из тех, что любили политики, но никогда не приминал верхушку, а потому был немного похож на менонита. Еще он носил высокий крахмальный воротничок и черный атласный галстук, который называли "для грязных рубашек", потому что он закрывал все, что открывал вырез жилета. На нем всегда был черный костюм, и каждый божий день он платил десять центов чистильщику сапог, отчего его туфли отменно сверкали. Его рабочий стол находился в карманах его черного пальто, в которых хранилось все необходимое, включая и рекламные фотографии труппы размером восемь на десять дюймов.

Он был великолепный организатор. Казалось, он знает всех и всюду имеет рычаги влияния. В каждом городе он организовывал сэру Джону выступление перед ротарианцами или киванианцами или членами другого клуба, который проводил в эти дни заседание. Сэр Джон всюду произносил одну и ту же речь о "цементировании связей внутри Британского содружества наций". Он мог бы произнести эту речь во сне, но был слишком хорошим актером, и у слушателей в каждом из клубов возникало впечатление, что речь готовилась именно для них.

Если на уикенд мы оставались в городе, где был англиканский собор, то Мортон У. Пенфолд убеждал настоятеля не упускать такую счастливую возможность и попросить сэра Джона прочесть отрывок из Библии во время одиннадцатичасовой службы. Его коньком была организация встреч с индейцами с непременным облачением заезжего английского актера в одежды вождя. За много лет до гастролей, о которых я веду речь, он сумел убедить черноногих дать сэру Джону имя Сикси-Пойина.

Кроме того, он знал все лазейки в сухих законах каждой из канадских провинций, которые мы посещали, и принимал меры, чтобы наши запасы алкоголя не истощались. Это было в особенности важно, поскольку сэр Джон и Миледи питали пристрастие к шампанскому и любили его охлажденным, но не замороженным - удовлетворить сей каприз в этой стране вечных льдов было не так-то просто. И в каждом городе, который мы посещали, Мортон У. Пенфолд следил, чтобы наши рекламные плакаты в лист и пол-листа были помещены на видных местах, а брошюрки с фотографиями сэра Джона в наиболее популярных его ролях находились на стойках портье во всех хороших отелях.

Кстати, об отелях. Не кто иной, как Мортон У. Пенфолд, по нашем прибытии в Монреаль расспросил всех об их предпочтениях, а потом, куда бы мы ни приезжали, для каждого был забронирован соответствующий номер - то ли в шикарном отеле при железной дороге, то ли в захудалой гостиничке, где в целях экономии располагались такие, как Джеймс Хейли и Гвенда Льюис.

Ах, уж эти дешевые гостиницы! Я останавливался в самых дешевых, где в номере свисала с потолка на проводе единственная лампа, где простыни были, как дерюга, и где матрасы - когда после беспокойного ночного сна простыня оказывалась закрученной жгутом - напоминали карты странных миров с континентами в форме тошнотворных пятен, происхождение которых несомненно восходило к эротическим сновидениям коммивояжеров или экстатическим дефлорациям невест из глухих местечек.

Хорошо ли оплачивались его бесчисленные обязанности? Не знаю. Но хочу надеяться, что хорошо. О себе он почти ничего не говорил, но Макгрегор сказал мне, что Мортон У. Пенфолд родился в семье, занимавшейся шоу-бизнесом и что его жена была внучкой того человека, которого Блондин Великолепный в 1859 году перенес на своих плечах по натянутому канату через Ниагарское ущелье. Подпав под его обаяние и влияние, мы исколесили Канаду вдоль и поперек и дали в общей сложности сто сорок восемь представлений в сорока одном городе, среди которых были и маленькие - с населением двадцать тысяч душ, - и крупные. Я, пожалуй, и сегодня могу вспомнить названия театров, в которых мы выступали, хотя никакой экзотики там не было - сплошные "Большие" да иногда "Принцесса" или "Виктория", но самым распространенным было название Оперный театр Такого-то.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});