Повесть о потерпевшем кораблекрушение - Андрей Колганов

Обер, криво усмехнувшись, покачал головой, подтянул к себе лист бумаги с текстом приговора и первым аккуратно на нем расписался…

После того, как генерал Коннолис был расстрелян взводом волонтеров, и были отведены войска, блокировавшие домик правительства Республики, надо было готовиться к бою. Провал предательского замысла эрла Сапатоги означал, что не сегодня-завтра королевская армия будет здесь.

Новый главнокомандующий назначил волонтеров в резерв. Противника решено было встретить на линии холмов перед селением, где спешно начали готовить артиллерийские редуты. Обер, да и большинство офицеров понимали, что надежды на успех невелики. Численное превосходство, имевшееся несколько дней назад, было утрачено. Значительно меньше имелось теперь артиллерии, и совсем уж плачевным оказалось положение с кавалерией. Хотя из близлежащих местностей подтягивались небольшие отряды, эти подкрепления были слишком малы, чтобы изменить ситуацию. Но так или иначе надо было защищаться.

Ядра с шипением и свистом обрушивались на позиции республиканцев, плюхались в зеленую, чуть пожухлую траву, на свежераскопанную землю на редутах и возле них, разрываясь с грохотом и дымом. Через полчаса на передовых позициях уже сотни легионеров были убиты и ранены, несколько артиллерийских орудий разбито, редуты серьезно повреждены. А ядра продолжали лететь, падать, разрываться, разбрасывая в разные стороны смертоносные чугунные осколки и комья земли.

Артиллерийский огонь противника оказался сильнее, чем ожидалось. Когда красные мундиры, линия за линией, пошли в наступление, их превосходство стало очевидным. Новый главнокомандующий, хотя и решил сражаться до конца, в глубине души был уверен в поражении. Обер находился в штабе, когда стало известно, что бежал начальник артиллерии. Бригадир Обер Грайс был единственным не втянутым в бой генералом, оказавшимся под рукой, да и слыл уже отчаянным воякой. Так что командование артиллерией свалилось на него.

Несмотря на неблагоприятное соотношение сил, первые две атаки все же были отбиты. Третий натиск повлек за собою потерю большинства редутов на правом фланге. Волонтеры (командование которыми осталось за Обером) были брошены туда. Обер развернул батальоны в линии и приказал открыть огонь с дальней дистанции, пользуясь превосходством в качестве ружей, стандартных пуль фабричной выделки и пороховых зарядов. Попытки красных мундиров сблизиться на обычную дистанцию ружейного огня привели к большим потерям в их рядах. Однако они стойко выдержали залпы волонтеров, продвигаясь вперед сомкнутыми рядами, и вскоре над линиями красных мундиров тоже заклубился пороховой дым и раздался грохот ружейных выстрелов.

Обер приказал волонтерам сомкнуться в ротные колонны и ускоренным шагом бросил их в штыковую атаку. Он сам бежал в первых рядах с саблей в руке навстречу залпам королевских солдат. Рядом с ним упали (убиты? ранены?) два рядовых волонтера. Но вот противники сошлись, штыки в штыки, и после кровопролитной схватки красные мундиры были опрокинуты. Однако — не везде. Чтобы полностью восстановить положение, командующий правым флангом ринулся в атаку во главе небольших кавалерийских сил. Их все же хватило, чтобы расстроить ряды королевских войск и вытеснить их с первой линии редутов.

В этой контратаке под командующим правом флангом ядром была убита лошадь и сам он получил тяжелую контузию. Как и в прошлом сражении, Оберу пришлось взять командование флангом на себя.

Тяжелые свинцовые тучи медленно проплывали над полем сражения, но только ранним утром его оросило непродолжительным мелким дождиком. Устойчивый прохладный ветерок не приносил свежести — в воздухе стояла давящая духота. К полудню в войсках уже чувствовалась усталость. После третьей атаки, встреченной огнем усиленной Обером артиллерии, на что был полностью израсходован почти весь скудный артиллерийский резерв, красные мундиры, изрядно потрепанные в рукопашном бою на редутах, отошли на исходные позиции.

Если бы не лежавшие там и сям трупы в красных, синих и серых мундирах, поле между позициями королевской армии и республиканцев могло бы показаться мирным. Обер вглядывался в него, лихорадочно соображая, что же делать. Прямо перед ним лежал красивый пойменный луг, с еще не слишком заметно примятой солдатскими сапогами и копытами лошадей высокой густой травой. Ближе к правому краю к позициям противника вела неглубокая лощинка, выходившая к ручью, рассекавшему поле примерно на равном удалении от позиций сторон. Там, где лощина выводила к ручью, его берег на протяжении полутысячи шагов довольно густо зарос ивняком…

Обер подскакал к отряду артиллерийского резерва, только что занявшему позиции на переднем крае — тридцать две конные запряжки с облегченными орудиями новой конструкции, произведенными недавно на заводах Далуса.

«Орудия на передки!» — скомандовал он.

«Что, отступаем?» — разочаровано спросил один из артиллерийских офицеров.

«Никак нет» — ответил Обер. — «Приказываю вам переместить орудия вперед и занять позиции вдоль ручья. Выдвигаться скрытно, вон по той лощине, орудия замаскировать в зарослях ивняка».

Обер сам отправился с артиллерией, контролируя скрытность маневра и выбор позиций.

Противник, предприняв очередную атаку, внезапно оказался под губительным картечным огнем в упор, не дойдя еще больше пятисот шагов до республиканских редутов. Невесть откуда взявшаяся новая батарея на берегу ручья совершенно расстроила линии пехоты. Против батареи было брошено несколько эскадронов кирасир, лихо проскочивших простреливаемое пространство, а затем ушедших правее, охватывая батарею. Они выскочили на берег ручья, с ходу форсировали его и понеслись дальше вдоль берега, туда, где продолжали часто ухать пушки. Потери, по мнению дьюка Лейтенфорского, командовавшего сражением, уже не играли большой роли. Главное — сбить эту батарею, и путь к победе открыт.

Картечь исправно делала свое дело, но теперь кирасиры были уже вне досягаемости артиллерийского огня. Топча копытами сочную высокую траву, королевские гвардейцы уже через несколько минут должны были выскочить на позиции батареи.

«Первая шеренга, с колена, залпом, огонь!» — из травы поднялась шеренга волонтеров и во фланг кирасирам грянул залп.

«Вторая шеренга, стоя, огонь!» — «Третья шеренга, огонь! Четвертая, огонь!..» Конная лавина, блестя кирасами и шлемами, вдруг смешалась, образуя сумятицу падающих и встающих на дыбы лошадей. Залпы следовали один за другим. Несколько пушек, поспешно выкаченных на руках навстречу кирасирам, плеснули картечью, перекрывая своим грохотом трескотню ружей. Атака кирасир захлебнулась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});