Отступник - Наталья Шитова

— А девочки? Где наши сестры? Их тоже нет? Ты думаешь, они могли успеть спастись? — с надеждой прошептал Кшан.

— Если честно, Кшан, я удивлен. Еса с Шелой никуда не могли уйти из Логова. Я уже приготовился к тому, что найду их среди мертвых, но их нет, ни одной, ни другой… — с горьким недоумением проронил Шеп. — И этого я совершенно не понимаю.

— Когда Еса должна родить?

— Сегодня, завтра, на днях… — вздохнул Шеп. Он вдруг схватился за голову и заскулил, закачался из стороны в сторону. Кшан поспешно приподнялся на траве, подсел к другу и обнял его. Но Шеп с болью проговорил: — Как подумаю, что люди поймали ее… Ты только представь, что ждет ее и ребенка, если она родит на людях… Если ей вообще позволят родить…

Обезглавленное тельце новорожденного лешонка возникло перед глазами Кшана, и он взмолился:

— Шеп, замолчи! Не надо меня пугать! Ты же Хранитель! Если ты сломаешься, нам всем конец!

— Какой я Хранитель без рода? — прошептал Шеп. — Хранитель, который своими руками всех погубил…

— Ты сошел с ума, Шеп! — испугался Кшан.

Но Шеп покачал головой и усмехнулся:

— Это было бы проще всего, но Нерш не одарит меня безумием, потому что это слишком великая милость, и я ее не заслужил… Вот скажи, Кшан, ведь часто наши сородичи попадали в ямы? И люди частенько хватали их за оврагом или в деревне?

— Да, частенько, — согласился Кшан, все еще не понимая, куда клонит Хранитель.

— А часто ли я, Хранитель, пил мертвую смесь и шел выручать пленника?

Кшан замер. Вопрос был неожидан. Но Кшан прекрасно знал ответ.

— Ты никогда этого не делал, — осторожно произнес он.

— Не делал. И никому другому не позволил бы. Потому что знал: стоит нам оказать людям настоящее сопротивление, показать, на что мы способны, и нас всех задавят. Мы перестанем подходить даже на роль удобной дичи. Мы станем серьезной помехой и реальной угрозой. И нас уничтожат. Поэтому ради того, чтобы сохранить жизнь племени, мы предавали даже малолетних детишек… Как ту девчушку, которую Пряжкин замучил, обезглавил и сжег…

Шеп вытер ладонью глаза и упрямо сжал губы. Кшан с ужасом ждал продолжения. Он уже понял, что хотел сказать Хранитель.

— Сопротивляться было нельзя, — промолвил Шеп. — А сейчас я словно забыл о смирении, как единственном способе сохранить племя. Пряжкин поймал моего сына. И я сделал ради него то, на что не имел никакого права. Если бы я был настоящим лешим, я оплакал бы его, но ни шагу не сделал бы для того, чтобы выручить мальчика, как бы ни было мне больно… Потому что я понимал бы, что должен беречь тех, кто еще остался жив…

— Что значит, Шеп, «если бы ты был настоящим лешим»?!

Шеп торопливо вытер стекающие по щекам слезы и проговорил глухо:

— А разве ты не видишь, куда меня завела моя неуемная жажда познания? Я продолжал наставлять сородичей и поучать тебя, Кшан, но я уже не имел на это права. Я перестал поступать так, как должен поступать леший-Хранитель. Мысль о том, что в отместку за Валину вылазку люди вырежут наше племя, даже не посетила меня тогда, когда было еще не поздно. Я видел только страдание своего друга и представлял, что вынужден выносить в неволе мой ребенок. Я допустил это, я сгубил всех… Нерш никогда не ошибается в том, кого надо карать, и ты увидишь, что мне еще достанется…

Последние слова Шепа прозвучали тихо и горько. Кшан стиснул плечи друга и притянул его к себе, плачушего, страдающего, до дна опустошенного потерей.

Тяжело дыша, Шеп высвободился.

— Возьми себя в руки, Шеп. Даже если ты и прав, я тебе не судья. Ты мне нужен, без тебя я погибну… Я никогда не стану ни в чем винить тебя, потому что это бессмысленно. И ты не сдавайся, ведь мы еще живы, и наши родные тоже… — Кшан потянул друга за рукав. — Нам не в пещеры нужно, а искать их!

Шеп потер глаза, встряхнулся и заговорил уже ровнее:

— Задерживаться в этой части леса для того, чтобы собрать всех вместе, было бы слишком опасно. Прочесывать лес я не буду. Если уцелевшие не забыли, что они лешие, они все рано или поздно окажутся на берегу Нерша и будут двигаться на север, к истоку реки. И мы встретимся, — уверенно сказал Шеп и решительно вскочил на ноги. — А сейчас мы немедлено уходим. И не спорь со мной, Кшан!

Ровный бесстрастный голос друга убедил Кшана. Если даже и братишка, и женщины мертвы, их тела не здесь. Задерживаться дольше бесполезно и опасно. Положась на Шепа, Кшан послушно пошел за другом прочь от растерзанного Логова. Странного племени на берегах Нерша больше не существовало.

Глава 23. Семьнадцатое июня. Около полуночи. Цьев

Цьев вошел в воду. В этом месте было сразу по колено, и Цьев решил не заходить глубже. Наклонившись над водой, он зачерпнул полные пригоршни и плеснул себе в лицо, а потом еще и еще… Ох, как хорошо! Вода была не только прохладна. Брызги ласкали пылающие щеки Цьева, унимая болезненное возбуждение лешонка.

Его все еще трясло от неприятных воспоминаний и от только что пережитой сцены. И не было никаких сил ни для того, чтобы справиться с этим, ни для того, чтобы не думать о том, что теперь будет…

Почему он вдруг не смог заставить себя сдержаться? Напустился на этих двоих так, что они даже толком не поняли, в чем дело.

Что и говорить, Кшан его не похвалит. Когда все станет известно в Логове, Кшан очень огорчится. Конечно, ругаться и драться он не будет, разве даст легонько подзатыльник. Но все же…

В общем, сегодня Цьев не был доволен собой. Он давно решил, что пора взрослеть. Если уж не уродился он таким добрым, спокойным и сдержанным, как Кшан, нужно как-то научиться и стать терпимым к людям, таким, каким сам себя сделал Шеп. И что же теперь получается? Получается, что до желаемого результата Цьеву еще очень и очень далеко. Дальше некуда… Опять все будут тыкать в него пальцами и шептаться о том, что ненормальный Цьев снова учудил что-то…

Очень неприятно чувствовал себя Цьев после того, как разругался с людьми и бросил их. Но прохладная вода немного привела в порядок его совершенно разворошенные мысли.

Сначала он решил попробовать исправить свой проступок. Он начал уже подумывать о том, чтобы вернуться обратно и отыскать толстого и его женщину прежде, чем они найдут Логово. Извиняться перед ними он, конечно, не станет. Да, пожалуй, это было бы уже лишним. Но все же следовало бы довести их до места и честь по чести сдать с рук на руки. И тогда бы у Цьева появилась законная причина немного зауважать самого себя…

Но тут Цьеву вдруг вспомнилось, как Шеп принес из леса окровавленного Мрона со следами плети и сорванной кожей на спине. И сердце Цьева стало разгоняться. Так мучить беззащитного ребенка! Неужели живое существо, кричащее от боли, не может вызвать у людей ничего, кроме утробного восторга?! И этот человек, который считает себя братом Вали, еще смел обижаться на совершенно справедливые слова Цьева!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});