Конец белого Приморья. Последний поход белоповстанческой армии - Борис Борисович Филимонов

Бородина спокойно заняли эту деревню.

18 октября

При прекрасной солнечной и ясной погоде, по хорошей и живописной дороге части генерала Бородина без каких-либо задержек и неприятных приключений довольно быстро совершили переход из Занадворовки в Барабаш. В последнем имелся полуразрушенный военный городок. Когда-то тут стоял русский гарнизон, ключом била жизнь, теперь – красные остовы казарм без окон и дверей. И все же, несмотря на свой нежилой и поверженный вид, развалины этого городка в лучах осеннего солнца были милы и живы.

19 октября

Переход в Мостовую. Дорога менее живописна, чем накануне. Погода все же не плоха. Устали порядочно. Сама Мостовая – это только название почтовой станции и хутора. Части людей пришлось разместиться в корейских фанзах.

20 октября

Переход в Славянку. В последней к вечеру сосредоточилось большинство частей обеих групп (Поволжской и Сибказачьей). В прикрытии находится генерал Блохин. В районе Барабаш – Славянка имелось некоторое количество осевших на землю каппелевцев. Встревоженные уходом белых войск, опасаясь репрессий со стороны красных, многие из них приходили в проходившие части за советом. Единицы присоединялись к частям, бросая свое небольшое, едва начинавшее налаживаться хозяйство. Другие печально провожали родные части, но сами не решались менять Родину на заграницу. Когда такие каппелевцы обращались в части за советом, то в большинстве случаев им ничего не рекомендовали: уходя с последнего клочка Русской земли, белые начальники, офицеры и солдаты жалели тех, кто бросал свой кров, уходя на полную неизвестность в чужую землю. „Если считаете, что сможете прожить, то лучше оставайтесь“ – таковы были ответы вопрошавшим. Полная неопределенность будущего на чужой земле в чужой стране, конечно, волновала умы чинов Земрати. Это, однако, не вызывало какого-либо развала воинских частей. Ни грабежей, ни насилий, ни падения дисциплины в частях генералов Молчанова и Бородина не было. Приходится отметить лишь, что в „кадетской“ батарее – подполковника Гайковича группа молодых офицеров (между прочим, все бывшие кадеты Омского кадетского корпуса) изъявила желание расстаться со своей частью и армией. Отказа или препятствий в исполнении их пожелания начальством оказано не было, и, распрощавшись со своими бывшими соратниками, они из Славянки на катере отбыли во Владивосток, чтобы там дожидаться прихода красных.

21 октября

Вчера, в Славянке, погода была серая и накрапывал мелкий дождик. Сегодня погода опять была прекрасная, и наша дружина без труда совершила переход до разбросанных групп корейских фанз, носящих название Сухановки. По названию мы никак не ожидали очутиться на постое у инородцев. Впрочем, фанзы оказались все очень чистыми и расположенными в сухой и живописной гористой местности. Нашими соседями являются теперь батареи Бек-Мамедова, так как от Славянки артиллерия выделена в отдельную колонну.

22 октября

Сегодня дневка в Сухановке. Отдыхаем, подкармливаем коней и знакомимся с бытом корейцев.

23 октября

Переход в Зайсановку – корейскую деревушку близ Зайсановского военного городка, совершенно разграбленного за годы безвременья. Переход был тяжелый и неприятный: месили грязь. Местность в Зайсановском округе тоже неприятная – совершенно голые сопки.

24 октября

Сделали переход в Ново-Киевск – место нашего назначения. Расположились на самом краю, при входе военного городка, заняв две казармы. Некоторые наши части прибыли сюда еще накануне».

Во всем этом отрывке мы почти ничего не сказали о красных, но о них говорить много не приходится. Красные не нажимали и серьезно не беспокоили уходящих с родной земли своих многолетних противников. Красные следовали за белыми, и их головные части порой имели столкновения с арьергардом белых. Завязывалась ружейная перестрелка, начинали стрекотать пулеметы – на этом дело обычно и ограничивалось. Однако раза два или три в деле принимало участие и арьергардное орудие белых: так, на Второй речке, перед Нежином постреляла волжская батарея, под Барабашем в дело была введена «француженка» подполковника Яковлева, и, наконец, под Славянкой пришлось еще кому-то поработать совместно с конными дружинами генерала Хрущева.

Страшные дни, полные тревоги и боязливой суматохи, хаоса и неразберихи, переживал Владивосток накануне эвакуации белых. Интеллигенция, причастная к Белому движению, больше всего боялась, что в город внезапно ворвутся красные партизаны и начнется резня и грабеж.

26 октября, согласно плану эвакуации, японцы должны были покинуть Владивосток, между тем как мы уже знаем, транспорты для вывоза русских беженцев обещаны были воеводе не то 22-го, не то 24-го, а «возможно, и позднее». Иными словами, судьба многих тысяч русских людей висела в эти дни на волоске. Возможность повторения новороссийской или крымской истории была весьма возможна. Но японское Императорское командование 20 октября пошло навстречу просьбам воеводы, и уже 21 октября первые партии семей белых воинов выгружались с японских транспортов в бухте Посьета. День и ночь шел перевоз беженцев из Владивостока в Посьет, и можно считать, что все или почти все желающие выехать из Владивостока были вывезены.

24-го в Посьет прибыл на кораблях генерал Глебов со своей Дальневосточной казачьей группой, усиленной Урало-егерским отрядом. В Посьете казаки Дальневосточной группы, имевшие коней, были высажены и, образовав отдельный отряд, присоединились к частям Земской рати в Ново-Киевске. Остальные чины, в том числе и семьи забайкальских казаков, с генералом отбыли из Посьета морем на Гензан (порт в Корее). В Посьете сошел на сушу и присоединился к штабу Земской рати бывший начальник штаба генерала Глебова – Генерального штаба полковник Дубинин.

25 октября в Посьет прибыл из Владивостока адмирал Старк со своей флотилией. Он имел на своих судах до 7000 человек. Не задерживаясь долго в Посьете, адмирал Старк проследовал также на Гензан.

26 октября 1922 г. город Владивосток был оставлен японцами и в тот же день занят частями Народно-революционной армии под командой товарища Уборевича. Красные сделали торжественный вход, спустившись к бухте Золотой Рог по Китайской улице. Прибытие их приветствовали низшие слои города.

Тем временем в Ново-Киевске скопилось все то, что осталось еще от белого Приморья на русской земле, – тут было до 9000 человек и до 3000 лошадей. Воевода находился тут же.

Переговоры с китайскими властями города Хунчуна все еще не были закончены, так как китайцы не знали, что им делать с этими тысячами русских. Положение этих людей было бы несравненно тяжелее, если бы красные части нажимали на белых, но этого, к счастью, не было: красные, видимо, слишком были заняты Владивостоком.

Погода между тем ухудшилась. Пошли дожди – предвестники перемены погоды. Со дня на день нужно было ждать прихода холодов.

В Ново-Киевске последовала частичная реорганизация Земской рати: Железнодорожная бригада была переформирована в полк, вся артиллерия сведена также в один Артиллерийский полк. Командиром Железнодорожного полка