Наследие чародея - Сара Зеттел

«Нужно как можно скорее научиться читать и писать», — твердо решила Бриджит, беря в руки письмо императрицы. Благодаря Сакре она могла свободно говорить на изавальтском, но эти угловатые буквы (если, конечно, это были буквы) по-прежнему оставались для нее китайской грамотой. Эти письмена действительно немного напоминали китайские иероглифы, которые Бриджит доводилось видеть в библиотечной книге по истории. Но значки в изавальтской письменности все же располагались скорее строчками, чем столбиками. В низу письма алела печать с изображением орла с распростертыми крыльями — точно такого же Бриджит видела на знамени отряда Чадека и на отравленной кровати в своем видении.

Это видение никак не шло у нее из головы. Что-то здесь не так. Концы не сходятся. Эта самая Ананда считается дьявольски умной женщиной, так? Но тогда зачем ей убивать человека, который является залогом ее власти? Это еще могло иметь какой-то смысл, если бы она уже родила наследника.

«А может, она как раз собирается это сделать? — Бриджит задумчиво подняла голову. — Если Ананда ждет ребенка, то она может преспокойно разделаться с беспомощным императором».

Но чтобы так скоро? Когда о будущем ребенке еще не объявлено? Нет, вряд ли. Если бы тут намечался наследник, Вэлин сказал бы ей об этом. К тому же во время беременности всякое может случиться, да и новорожденные младенцы порой внезапно умирают, это Бриджит знала по собственному горькому опыту… Нет уж, дьявольски умная женщина родила бы по меньшей мере двоих детей, прежде чем отправить мужа на тот свет.

Бриджит положила письмо на стол.

— Желаете еще что-нибудь добавить, госпожа? — предположила леди Гали.

— Нет. — Бриджит опять начала барабанить пальцами по золоченому дереву. — Это пока все.

«И как мне не стыдно предаваться таким бестактным размышлениям, — с укором подумала она. — Все-таки люди эти не простые, а высокородные». Когда-то давно учитель в школе вечно распекал ее за грубость манер и обвинял отца в том, что тот не может оградить дочь от вредного влияния спасенных им рыбаков, которые периодически жили на маяке или заезжали в гости. Да, их речь была далека от образцовой и пересыпана солеными выражениями и историями, но отец не хотел ограждать ее от этого влияния. Отец… А отец ли он ей? Калами сказал, что да, но можно ли ему верить? Этого Бриджит не знала, и что хуже всего, не было никакого способа это выяснить.

Она спросила своих служанок, не знают ли они каких-нибудь историй о чародее Аваназии, и выслушала их великое множество: начиная с легенды о его чудесном рождении, которому способствовали все семейные боги, и заканчивая рассказом о том, что его дух До сих пор бродит по коридорам Выштавоса, оберегая императорскую семью от различных напастей.

Однако в ответ на вопрос о волшебнице, которая, по слухам, родила ребенка от Аваназия, служанки только отрицательно качали головами. О ней никто ничего толком не знает, на разные голоса повторяли девушки. Одни говорят, что она вообще никогда не бывала в Изавальте. По словам других, однажды, когда Медеан еще была молоденькой девушкой, в приступе гнева она прогнала Аваназия, и тот отправился на край света, где встретил волшебницу, которая и предупредила его о планах Хун-Це. Третьи утверждают, что все было совсем не так, что Аваназий уже после того, как узнал о том, что Девять Старцев собираются выпустить Феникса, сам отправился на поиски волшебницы и обольстил ее, чтобы выведать ее тайну.

«Это все записано в летописях», — хором сказали дамы. Читали ли они? Нет, по правде говоря, не читали. Видимо, образование камеристки не включает гуманитарные науки.

Бриджит пришла в голову новая идея, и она немного оживилась.

— Леди Гали, — сказала она, — во дворце есть библиотека?

— Библиотека? — недоуменно повторила дама, как будто ей никогда раньше не приходилось слышать это слово.

— Ну, такое место, где хранятся книги, справочники, летописи. («Особенно летописи!») Где-то ведь вы учились читать!

— Здесь есть библиотека, — с готовностью отозвалась леди Ричика, выступая вперед и заслоняя собой оскорбленную леди Гали. — Но мы думали, госпожа не интересуется книгами.

— Ваша госпожа совершенно не умеет читать на вашем языке, — пояснила Бриджит. — Но вы-то умеете, а мне вздумалось заняться самообразованием. Будьте добры, проводите меня в библиотеку.

— Но, госпожа, — закудахтала кругленькая леди Ядвига, которая до этого молча сидела у очага, причем так близко, что казалось, еще немного — и она свалится в огонь. — Лорд-чародей сказал, что вам нужно отдыхать!

— Я уверена, что в таком культурном месте, как библиотека, найдется хотя бы один стул, чтобы я могла отдохнуть, — ответила Бриджит тоном, не допускающим возражений. Затем она взяла с кресла шаль, расшитую сказочными птицами и крепостными башнями.

— Идемте, леди Ричика.

Надо признать, девушка оказалась в незавидном положении. Она разрывалась между приказом Бриджит, сердитым взглядом леди Гали и встревоженным лицом леди Ядвиги. Ричика собралась что-то ответить, но в эту секунду дверь открылась и в комнату вошла девочка в голубом платьице с золотым кушаком.

Нимало не смущаясь разнообразием эмоций на лицах присутствующих, она грациозно поклонилась и объявила:

— Госпожа, если вам угодно, принесли платье для примерки.

И отступила в сторону, ожидая ответа.

У леди Ядвиги вырвался вздох облегчения, а леди Гали снова состроила чопорную физиономию.

— Госпожа с удовольствием посмотрит платье, — заявила она прежде, чем Бриджит успела что-либо возразить.

Бриджит бессильно развела руками, получив в ответ дружелюбную, понимающую улыбку Ричики.

Через два дня наступит зимнее солнцестояние, на которое приходится какой-то важный местный праздник. Планировалось, что в самый разгар празднества Бриджит будет официально представлена ко двору. В одном из своих посланий Калами сообщал, что императрица пожаловала ей одно из своих платьев, чтобы его перешили по мерке Бриджит. Костюма, в который ей предстояло нарядиться, Бриджит пока что не видела, зато приходили две женщины с измерительными лентами и снимали с нее мерку.

И вот те же самые женщины вошли в комнату, неся в руках платье. У Бриджит дух захватило при виде такой красоты.

Платье водрузили на деревянный манекен и поместили так, чтобы в свете ламп и очага оно засияло во всем великолепии. Нижняя юбка была сшита из бордового бархата. В неровном свете поблескивала верхняя юбка из серебряной парчи. Лиф платья тоже был бордовый — с серебром и кружевами. Поверх всего этого струилась пелерина из сверкающей золотой парчи, расшитой жемчугом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});