Конфликт - Руслан Темир

точно не много, почти вся оборона рассчитана на ракетный обстрел или что-то в таком духе. Никто не ожидает массированного удара сухопутных войск. Даже своими небольшими силами мы вполне можем их раздавить.

— А если не выйдет то… — Краснов горько усмехнулся.

— Это на крайний случай, надеюсь до него не дойдет.

— Ладно, пойду я. Тоже надо поесть, а то за весь день только пачку галет сжевал да термос кофе. Ты бы тоже прилег отдохнуть, от уставшего и вымотанного командира толку мало.

— За меня не переживай. — Вадим выпрямился и сложил карту. — Я и не такие марш-броски делал. Да уснуть не смогу. Доброй ночи.

— И тебе не хворать. — Николай махнул здоровой рукой и удалился.

Воеводов сел на переднее сидение броневика, открыл термос с кофе и сделал несколько глотков. Еще горячий, без молока, терпкий. Поднял голову и посмотрел на сплошной потолок из сплетающихся ветвей деревьев. С того момента, как выехали с базы под Майкопом происходящее начало давить непосильной ношей. С каждым километром приближения к Москве, эта тяжесть становилась все сильнее и сильнее, грозя сломать из без того перегруженный хребет. Тяжело вздохнул, словно старался вытолкнуть из себя всю непосильную тяжесть бытия. Три месяца назад думал только об очередном походе в лес, зарплате, мечтал лишь об окончании сезона, чтобы все эти надоедливые отдыхающие покинули родной поселок. А сейчас он уже ведет наспех сколоченную армию из совсем зеленых бывших гражданских на самоубийственный штурм. Эх, если бы только Краснов знал, насколько Вадим допускает, что придется прибегнуть к запасному плану…

00.24 по московскому времени

База «Исток»

Остановив квадроцикл, Тимур посмотрел на несколько свежих могил, четко выделяющиеся даже в лунном свете на фоне травы. Захотелось закурить, но сам себе пообещал, что больше не одной сигареты. Медленно, словно нехотя, слез с транспорта и побрел. Каждый шаг давался тяжело, будто идешь по илистому берегу реки и ноги утопают в грязно серой жиже. Он сам не понимал, зачем приехал сюда и что собирается делать, все его существо сопротивлялось приближению к темным прямоугольникам свежей земли, но что-то неведомое тянуло его, как магнитом.

Остановившись в полуметре посмотрел на могилу. Кто-то уже соорудил крест из свежих досок, покрытых морилкой. На небольшой металлической табличке в перекрестии аккуратно выгравировали имя, фамилию и дату рождения. Девятнадцать лет, всего девятнадцать. Только только начинала жить. Память, как предательский проектор тут же подсунула картины воспоминаний: ее скромную улыбку при первой встрече, первый поцелуй, растрепанные волосы на подушке и одна прилипшая к вспотевшему после секса лбу прядь, упругая загорелая кожа на спине и как она вздрагивала, когда он проводил по ней кончиками пальцев. Противный давящий комок сжал горло. В носу засвербело, словно он вот-вот чихнет. Тимур нагнулся и поправил растрепанные вечерним ветром цветы, аккуратно сложив их у основания креста. Сам не зная зачем, провел рукой по уже успевшей высохнуть земле, словно погладил саму Леру.

— Дура, какая же ты дура… — Слезы хлынули сами по себе. Уже не сдерживаясь, Юлаев сел рядом с могилой, обхватил голову руками и, громко всхлипывая, заплакал. — И к чему тебя привела твоя упертость? Зачем все это нужно было? Если бы ты просто меня послушала. Постаралась понять. Сейчас лежали бы в постели, а не вот так… Ты в земле, а я тут… Какая же ты дура.

Задержав на несколько секунд дыхание, Тимур постарался сдержать плач, но ничего не вышло. Скопившаяся боль прорвала плотину и снесла все барьеры самообладания.

— Нам же было хорошо вместе. Я бы дал тебе все, чего ты хотела. Да я влюбился в тебя в по уши… Да блядь, как же тяжко то, а. — Зажав голову между колен, Тимур перестал пытаться себя сдерживать. Через несколько минут, слезы отступили. Всхлипы еще накатывали, но уже не так сильно. Чуть позже он смог взять себя в руки, поднялся и подошел ближе к кресту. — Кто-то постарался, аккуратно сделали. А мы ведь даже не знаем, крещенная ты была, мусульманка или вообще атеистка. Надеюсь, оценишь старания. Хотя кто его знает, что там дальше, но может хоть там ты наконец-то нашла тот комфорт и спокойствие, к которым так стремилась.

Молча вернувшись к квадроциклу, выкрутил ручку газа и направился к караулке. В небольшом помещении, заставленном рациями и экранами видеонаблюдения сидел парень лет двадцати. Увидев вошедшего Юлаева, он подскочил, будто его застали на чем-то постыдном.

— Тимур? Что-то случилось? Обход вроде же только через час?

— Все нормально, не переживай. Иди спать, я тебя сменю.

— Спать? Ты уверен? Я же только заступил на смену, еще три часа дежурить.

— Иди-иди. Смену я тебе засчитаю. — Юлаев нажал кнопку на чайнике и насыпал в кружку две ложки растворимого кофе. — Я все равно сегодня не усну, чего просто так без дела шататься. Давай, топай, пока не передумал.

* * *

Прайс отвел взгляд от монитора, на котором в режиме ночного видения хорошо видно, как Тимур отъезжает от могил. Больше всего Стиву хотелось в этот момент оказаться там, за несколько сотен метров, рядом с другом. Обнять его, сказать что-нибудь утешающее, хотя он сильно сомневался, смог бы он подобрать слова. Прайс прекрасно понимал, что чувствует Юлаев. Сам совсем недавно сходил с ума от этой пожирающей боли, слушая по телефону, как умирает Дез. Все, кто говорят, что время лечит — врут. Да, прошло не так много, но боль ни на йоту не стала слабее. Думал он об этом меньше, слишком много происходило вокруг, порой вытесняя все личное. Но стоило остаться одному, как горе накрывало с головой. А увидев Тимура, боль вернулась с удвоенной силой.

' Сейчас нас всех объединяет не только одна цель в будущем, но и тяжелое и горькое прошлое. Тот кто не прочувствовал как это — терять близких и дорогих людей, никогда не поймет того, кто через это прошел. Можно стараться понять, представлять себе, что ты почувствуешь, но как окажешься лицом к лицу с горем, только тогда осознаешь, что даже не мог вообразить, насколько это больно и тяжело. Сейчас каждый выживший потерял всех, кого любил и это нас всех роднит и сближает. Только нужно об этом говорить. Многие бегут от этих мыслей, стараясь просто забыть о пережитом, словно этого и не было. Но от этого будет только хуже. Мы должны помнить, должны делиться и помогать друг другу справиться'.

Достав из кармана смартфон, Стив открыл приложение с заметками и создал новую: «Обязательно поговорить с Тимуром о Лере.»

[1] FPV — first poin of view, принцип управления с обзором от первого лица через камеру установленную на объекте управления.

Часть 4

Глава 5

15 сентября.

16.34 по московскому времени

База «Исток».

Рассекая воздух лопастями, вертолет ненадолго завис над поляной, словно выбирая куда ему лучше приземлиться и плавно начал опускаться. Колеса коснулись примятой травы, корпус «вертушки» чуть покачнулся. Лопасти постепенно начали замедляться. Когда винты почти полностью остановились, открылась небольшая дверь на верхней кабине пилота и из нее показался довольный Федорович. Мужчина махнул рукой стоящим в стороне Тимуру и Стиву.

— Принимайте птичку. — Михаил спрыгнул на землю и жестом циркового шпрехшталмейстера показал на вертолет.

— Выглядит устрашающе. — Юлаев обвел взглядом фюзеляж.

— Ми-24П-1М. Совсем новый. Отличный аппарат. Цифровой до мозга костей, как раз то, что вам нужно для переделки. По сравнению с простым Ми-24 все перевели на электронику. — Федорович рассказывал о вертолете, словно о любимой жене. — Там в ангарах таких еще шесть штук стоит. Двух «аллигаторов» уже с утра притащили и три модернизированных двадцать восьмых, «НМ» которые.

— Пора уже тормозить, если все такие же еще забрать у нас уже пилотов не хватит. — Юлаев подошел ближе к вертолету и посмотрел на банки «НУРС». — Да и людей у нас не так много. Хотя… ай, ладно, тащите все, что можете. Запасная техника никогда не помешает. Пусть стоит, кушать она не просит.

— Сколько у вас переделка по времени занимает? — Михаил захлопнул дверь в кабину вертолета и покрутил торсом, разминая спину.

— Есть уже готовые комплекты под отечественные боевые вертолеты, так что не много. День — два. Вооружения на них уже натащили. С местным ландшафтом боевой вертолет — самая