Искусство обмана. Популярная энциклопедия - Юрий Щербатых

Они исчезли, оставив после себя оригинальные (но, к сожалению, весьма немногочисленные) памятники культуры и загадочную письменность, которую до сих пор не удалось расшифровать.

Приобретенный этрусский саркофаг в течение шестидесяти лет считался гордостью Британского музея, пока в 1936 году его внезапно не сняли с экспозиции и не убрали в запасники. Оказывается, автором саркофага были не неведомые мастера древнего народа, а два брата — итальянцы Пьетро и Энрико Панели. Используя в качестве образцов известные им подлинные этрусские произведения искусства, они создали свою подделку и закопали свой шедевр в месте массовых находок этрусских вещей в Черветери. В качестве образца Пьетро использовал единственный известный в то время подлинный саркофаг, хранящийся в Лувре. Однако братья не стали делать простую копию, а использовали всю свою фантазию, чтобы на славу украсить «древнюю» гробницу барельефами из жизни этрусков.

Потом им осталось только инсценировать свою находку и повыгоднее продать ее музею.

Однако тщеславие — страшная вещь. Когда братья увидели, каким всемирным успехом пользуется «их» саркофаг, они не выдержали и раскрыли секрет крупнейшему французскому археологу тех лет Соломону Рейнаку. Однако им никто не поверил — так велико было очарование таинственного саркофага, пришедшего из глубины веков. Подделка была так хорошо и со вкусом сделана, что в течение шестидесяти лет ее считали образцом этрусского искусства.

«Этрусский» саркофаг

То, что любой музей мира, несмотря на наличие многочисленных экспертов, не застрахован от приобретения подделок, подтверждает пример с тиарой Сайтаферна, приобретенной в 1895 году Лувром за 200 тысяч франков. Это был изумительный по красоте головной убор, выполненный из золота и украшенный мифологическими сценами. Греческая надпись на тиаре сообщала, что она была подарена жителями города Ольвии скифскому царю Сайтаферну, правившему в III в. до н. э. Эта надпись и зародила зерно сомнения в головы некоторых специалистов по древним цивилизациям. Оспаривая подлинность тиары, один из них писал:

«…Вероятно ли, чтобы ольвийцы осмелились грозному царю написать на лбу такую штуку? Поистине подобная идея может прийти в голову только современному поддельщику, воззрения которого не идут далее понятия о портсигаре с надписью, подаренном на именины».

Вппочем, голос скептиков потонул в хоре восторженных почитателей «вновь открытого шедевра древнего искусства». Все в один голос восторгались тиарой, пока на свет Божий не появился автор подделки, одесский ювелир И. Рахумовский. Однако на первых порах ему никто не поверил. Тогда мастеру пришлось предъявить Тиара Сайтаферна (работа XIX в.)

другие свои творения, сделанные «под старину»: серебряный «скифский» ритон (рог для питья), отделанный золотым барельефом, и золотые скульптуры Афины и Ахиллеса. После разоблачения администрация Лувра все же не стала убирать в запасники столь понравившуюся всем «тиару Сайтаферна», а лишь переместила ее из отдела древностей в отдел современного прикладного искусства.

Впоследствии оказалось, что главными зачинщиками фальсификаций «скифского золота» были братья Л. и Ш. Гохманы из Очакова. Л. Гохман делал рисунки будущих «древностей», а потом изготавливал их сам или заказывал другим одесским ювелирам (в том числе и Рахумовскому). Свои фальшивки они сбывали по всему свету: в Германию, Англию, Францию, Россию. Для придания своим «археологическим сенсациям» большей убедительности они пользовались услугами подставных лиц, якобы находивших в земле сокровища. Одним из их агентов была крестьянка Анюта, село которой располагалось на месте древней Ольвии. Иногда для пущей убедительности в свои «клады» они подмешивали часть подлинных предметов того времени, действительно найденных на раскопках Ольвии.

Как пишет историк А. Монгайт, «мошенники. даже дали однажды возможность одному любителю самому найти фальсифицированную ими вещь, они просто-напросто подсунули ее в раскопанную при нем могилу. И это долго служило аргументом несомненной подлинности очевидной подделки».

Рубль Константина Павловича

Особую когорту собирателей составляют нумизматы — люди, коллекционирующие денежные знаки. Среди них есть и любители, имеющие в своей коллекции сотню-другую монет, и профессионалы, собравшие огромные коллекции порой редчайших монет древности.

Одной из самых редких и загадочных монет Российской империи был рубль императора Константина I. Некоторые люди, не особенно искушенные в русской истории, возможно, скажут, что такого императора не существовало в природе, однако это не совсем так. После смерти Александра I престол перешел к старшему из оставшихся братьев скончавшегося царя — Константину, который отрекся от власти в пользу Николая.

В обстановке полной неясности вопроса о престолонаследии после смерти Александра I, в дни восстания декабристов, Петербургский монетный двор изготовил новые штемпели и отчеканил несколько пробных рублевиков Константина. Существует легенда, что несколько пробных монет было отослано с курьером в Варшаву для утверждения Константином и через шесть лет бесследно исчезло во время Польского восстания.

Достоверно известно, что пять таких редчайших монет вместе со штемпелем для их чеканки более пятидесяти лет хранились в секретном архиве Министерства финансов, а в 1879 году были распечатаны и розданы царем разным лицам. В нашей стране имеется только два достоверно подлинных экземпляра — один в Эрмитаже Петербурга, другой — в Историческом музее Москвы.

Кроме того, существуют поддельные рубли Константина, причем интересно, что начало подделкам положил князь А. В. Трубецкой, который в 1860 году отчеканил в Париже несколько рублей и попытался выдать их за «варшавские» монеты.

Политика

Упоминаю об этом с единственной целью — предупредить: не верьте ничему или почти ничему из того, что пишется про внутренние дела в правительственном лагере. Из каких бы источников ни исходили подобные сведения, они остаются пропагандой, подчиненной целям той или иной партии, — иначе сказать, ложью.

Дж. Оруэлл

В обыденном сознании людей давно уже сформировалось мнение, что политика — достаточно грязное дело, ибо для достижения своих целей люди, ею занимающиеся, не брезгуют никакими средствами, среди которых ложь и обман — еще не самые отвратительные. Если в отношениях между двумя людьми еще действует английская пословица «Честность — лучшая политика», то, управляя миллионами, о ней забывают. На это давно обратили внимание мудрецы и философы. Так, Платон в своем трактате о Совершенном Государстве писал, что правители его могут «прибегать ко лжи и обману ради пользы тех, кто им подвластен. Ведь мы уже говорили, что подобные вещи полезны в виде лечебного средства».

Позже эту мысль еще четче сформулировал Никколо Макиавелли, от которого пошло понятие «макиавеллизм». Оно употребляется для характеристики образа действий человека, принципом поведения которого является использование любых, в том числе и аморальных, средств (лжи, клеветы, жестокости и т. п.) для достижения преследуемых им целей. В своем знаменитом трактате «Государь» Макиавелли обосновал допустимость игнорирования в политике законов нравственности во имя великих целей. В арсенал возможных с его точки зрения средств могут входить «хорошо применяемые жестокости», способность политика «быть великим притворщиком и лицемером», побеждать врагов «силой и обманом», умение правителя внушать подданным «любовь и страх», заставить силой народ верить в то, что не отвечает его убеждениям, и так далее. Он писал: «Родину надо защищать средствами славными или позорными, лишь бы защищать ее хорошо».

В XX веке этой концепции придерживался Уинстон Черчилль. Он говорил: «Политика — не игра. Это серьезное занятие», подтверждая этим, что там не место сантиментам.

То, что политика построена на лжи и обмане, русские поняли в начале XVIII века, когда Петр I впервые попытался стать полноправным участником тогдашней европейской политики.

Привыкшие к «честному слову» и верности взятым на себя обязательствам, петровские дипломаты были поражены двуличностью и увертливостью европейских государственных деятелей, поднаторевших за многие века в искусстве политической интриги. Вот как описывает А. Толстой в романе «Петр I» знакомство русского посольства с обычаями королевских дворов того времени:

«Таких увертливых людей и лгунов, как при цезарском дворе в Вене, русские не видали отроду… Петра приняли с почетом, но как частного человека. Леопольд любезно называл его братом, но с глазу на глаз, и на свидания приходил инкогнито, по вечерам, в полумаске.