Шаг до любви - Ника Верон

в моменты, когда по сценарию предполагались объятия и, как говорится, «далее по тексту». Все вполне прилично, но, тем не менее, с определенными «моментами». Суть фильма — насилие над женщиной в семье: физическое, психологическое, эмоциональное. Документалистика подобрана сильная, сумел просмотреть материал. Художественные вставки должны были быть не менее сильные и эмоциональные. Но если главная актриса без конца будет впадать в необъяснимый «ступор»…

Вишенкой же на торте оказался — срыв. И ладно бы актриса была совсем не опытной. Точно знал, что в нескольких фильмах сняться та уже успела. Правда, у других режиссеров. Вот как оказалась у Буровой, понять не мог. Не жаловала та начинающих актрис, даже со стажем 2–3 года. Если только не было какое-то условие… А вот в таком случае становилось понятным её стремление довести девчонку до срыва… Она всегда неприязненно относилась к навязанным актерам. И его тоже выжила бы, если бы не одно существенное «но». Не по зубам он ей был.

— Вышли все… — жестко прозвучал голос появившегося на пороге гримерной партнерши Константинова. Дождавшись, когда они останутся одни, плотно закрыл дверь. Помедлив, приблизился к молодой женщине, с минуту внимательно на ту смотря. Завтра у него должен быть выходной. А, значит, сегодня вопрос с этими чертовыми сценами должен быть закрыт. — Инга, в чем проблема, я не понимаю, — признался он вслух.

— Я не могу эту сцену играть, — почти прошептала она.

— Не понял, это почему? — её признание привело его в откровенное замешательство. — Я где-то перегибаю? — не припоминал, когда последний раз с партнершами по фильмам были подобные проблемы. Больше, чем предполагалось по сценарию, себе никогда не позволял. Да и то, что прописывалось, всегда старался отыграть максимально корректно, помня прежде всего о том, что любая актриса в первую очередь — женщина. — Давай обсудим, я слушаю, — предложил он в надежде, что, хотя бы данное его, вполне разумное, предложение не вызовет массу полу истеричных эмоций.

— Вы не при чем, — аккуратно вытирая слезы, успокаиваясь, проговорила Инга. — У меня жених ревнивый. Очень, — добавила она, не сдержав всхлип.

А вот сейчас не знал, как реагировать. Все моменты по сценарию обсуждаются, обговариваются, решаются до начала съемок. Если по ходу работы появляются какие-то корректировки, все это также оговаривается.

— Так, девочка, подожди, а ты как сценарий читала? — не понял Константинов, внимательно посмотрев на неё с высоты своего роста. — Ты его вообще, читала, прежде чем на съемки подписаться? — задал он следующий вопрос. Вникнуть в суть проблемы никак не получалось. Снова на первом плане — личное, что уже, действительно, никуда не годилось.

— Мы его вместе с Сашей читали, — вновь тихо прозвучал голос Инги. И имелся сейчас ввиду, по всей видимости, тот самый ревнивый жених. — Не было там этой сцены. Вернее, она была, но прописана по-другому. Там не было того, что сегодня…

— То есть, как не было? — не понял Константинов, задержав взгляд на гримерном столике, где лежали какие-то листы. С минуту молча изучал те, под конец усмехнувшись в своей саркастической манере, направившись к двери, на ходу обронил, — Не реви. Потечет грим, поправлять устанешь. Сиди, жди.

Вот что-то подсказывало, что не девчонка не устраивала Бурову, а — он! И его не просто надо было убрать с площадки. В том было бы пол беды. Его намеревались подставить. Грязно подставить. Неожиданно… А мешал он на сегодняшний день одному единственному человеку — никак не желавшей успокоиться жене.

— Ты что творишь? — останавливаясь перед Буровой и, не обращая внимания на присутствующую в съемочном павильоне группу, поинтересовался Константинов. — Совсем страх потеряла? Под монастырь меня решила подвести этой сценой с девчонкой?

— Константинов, а ты что так разошелся? — дама, по всей видимости привыкшая и не к таким эмоциональным выплескам звездных актеров, осталась совершенно спокойной к достаточно резкому выпаду очередного. — Она актриса и обязана играть.

— Она — актриса, но не твоя крепостная, — жестко заметил Константинов. — А ты, позволь напомнить, не Салтычиха, распоряжающаяся судьбами людей. Не знаю, кто и что тебе пообещал, только имей ввиду, к моим счетам моя благоверная доступа не имеет, а её нынешний содержатель вряд ли согласится раскошелиться на кругленькую сумму. Это так, к сведению, если деловое предложение поступило от мадам Петровой. Если нет, то начни к актерам по-человечески относиться. Ты понимаешь, что другая на месте Инги тебя по судам затаскает? — и он сейчас, собственно, Америку ни для кого не открывал.

— А она пусть сперва докажет, что сама, не глядя, ничего не подписала, — без каких-либо эмоций обронила Бурова. Ну не считала она нужным размениваться на какие-то объяснения, да еще, тем более, с актерами. Они ею рассматривались исключительно, как предметы, при помощи которых, в её работе, можно достигнуть определенных целей. — Мне эта сцена нужна, — и спорить с ней на данный счет, в чем он окончательно убедился, бессмысленно. — Её не устраивает? Пусть платит неустойку и на все четыре стороны.

— Что ж ты за женщина-то такая, — ну вот не понимал он эту даму. Сама ведь из актрис вышла, как говорится, знала всю их кухню изнутри. — Ты получишь эту сцену, — заверил он совершенно неожиданно. — Но не надо было так. Не люблю, когда из-за меня начинают измываться над более слабыми, — добавил он прежде, чем оставить павильон. — Звони, — обронил он коротко, вернувшись в гримерную с ожидавшей его молодой женщиной.

— Кому? — Инга в растерянности уставилась на протянутый ей телефон.

— Парню своему звони, — пояснил Константинов с плохо сдерживаемым раздражением. Вот уж эта девочка точно не виновата в происходящем. — Будем из ситуации выходить, — добавил он, оставляя её одну…

Пока решался вопрос с приездом ревнивца, Константинов попытался еще раз проанализировать происходящее. И приходил к неутешительному для себя выводу… Да, его вполне могли красиво подставить. Окажись на месте Инги другая, без срывов отыгравшая роль… Сцена хоть и не откровенная (рассчитана всё же на достаточно консервативную аудиторию), но отыгрывается… Если посмотреть будет со стороны… Даже с пол минуты… А сам съемочный процесс обычно идет куда дольше, чтобы было из чего выбрать во время монтажа…

При благоприятном раскладе в суде можно поднять вопрос о его моральном облике. Несмотря на то, что профессия у него… такая… Отбиться, конечно, получится, доказав, что ролик вырван из общего контекста съёмочного процесса. Но на это уйдет время. И нет никакой гарантии, что на период разбирательства, встречи с Никитой для него снова не окажутся закрытыми.

Молодой человек (кстати, не представляющий из себя ничего интересного и запоминающегося) слушал очень внимательно. На первый взгляд — внимательно.