Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ли цзи» очень подробно описывает эту странную подготовку к проводам души. Характерно, что, судя по этому описанию, она практически не изменилась в последующие эпохи. В случае ухода из жизни правителя царства или крупного чиновника из покоев прежде всего удалялись стойки с вооружением, вероятно, чтобы не разозлить духов, которые приходят встречать вновь прибывающего. Умершего клали головой на восток, причем таким образом, чтобы окна приходились с северной стороны.
Лежанку из комнаты выносили, а тело клали прямо на пол. Вся старая одежда выбрасывалась, и тело обряжалось в новые одежды. В рот и нос помещались небольшие кусочки дорогого шелка, чтобы удостовериться, что «дыхание покинуло тело».
Собственно, весь погребальный ритуал направлен на оформление смены статуса, например, человеку присваивают посмертное имя, поскольку дух не может зваться так же, как человек. Как правило, этот обычай распространялся на тех, кто еще при жизни был связан с посредническими функциями, осуществляя связь между небесным и духовным миром, с одной стороны, и земным, физическим миром — с другой. Не случайно большинство китайских императоров, понимаемых в традиции как абсолютное воплощение небесно-земного медиумизма, вошли в историю именно под своими посмертными именами. Посмертные имена получали известные даосские и буддийские мастера, и в хрониках их именовали «получение новых одежд». Посмертное имя подчеркивает, что речь идет уже не о человеке, а о его очищенном духе-шэиь, воплощении его энергетических качеств, которые он проявлял при жизни, при этом грехи, связанные с плотскими желаниями и деятельностью душ-хунь, забываются или становятся несущественными. Перемена статуса подчеркивается и частыми омовениями и переодеваниями, которые выполняются над телом усопшего. Например, обряжание его в посмертные одежды именуется сяолянъ — обретением «малого лица», а положение во гроб — далянь, то есть обретением «большого лица». И то и другое представляет единый процесс «одевания» физического тела человека в абсолютно новую форму одежд, причем как гроб, так и погребальные одежды никогда не используются для живых людей.
Более того, всю ритуальную утварь следует либо сжигать, либо хоронить вместе с телом. Так, ломается и сжигается расческа, которой расчесывали волосы покойного, а вся утварь для омовения также нередко помещается в гроб.
Вместе с этим, еще в чжоуском Китае погребальный ритуал был нацелен не только на изменение статуса человека на духа, но и на сохранение его прижизненных статусов в загробном мире. По сути, это понималось как сохранение баланса инь-ян даже после смерти, но особенно — в момент умирания. Так, по описанию «Записок о ритуале» (I в. до н. э.), мужчине нельзя было умирать на руках у женщины, и наоборот, женщину провожает в последний путь только женщина.
Особенно много внимания уделялось внутренней отделке гроба, причем социальная стратификация и распадение мира на правителей и подданных продолжали существовать и в загробном мире. Все делалось строго по ритуальному предписанию, дабы сохранить порядок в мире духов и не ввергнуть его в хаос, который может повредить и людям обычного мира. Каждая деталь отделки погребальной утвари, каждый элемент ритуала должны способствовать «переносу» статусов из мира земного в мир загробный и таким образом поддерживать «проницаемость» между мирами — основу всякой магии. Так, гроб правителя отделывался изнутри красным шелком или атласом красного цвета (красный — погребальный цвет правителя), который закреплялся гвоздями из дорогих металлов. Гроб высших придворных чиновников обивался темно-синим шелком, закрепленным гвоздями из костей вола. Наконец, гроб обычного чиновника изнутри был отполирован, но не имел никаких гвоздей. Точно таким же образом крышка гроба правителя тщательнейшим образом полировалась и скреплялась по краям тремя двойными клиньями, с тремя полосами на каждом. Крышка гроба высшего чиновника также лакировалась, но скреплялась уже двумя двойными клиньями, а крышка гроба обычного чиновника лаком не покрывалась, хотя также скреплялась двойными клиньями. Внешняя часть гроба правителя изготавливалась из сосны — символа долголетия и мудрости, высшего чиновника — из кипариса, более мелких чиновников — из различных пород древесины.
Цветовая гамма и орнаментированная символика вообще играли особую роль в сохранении загробного статуса умершего. Рисунки на гробе и погребальном катафалке, равно как и их раскраска, с очевидностью указывали на то, что из жизни уходит либо обычный человек, либо воплощенный в человеческий облик дух. В погребальном орнаменте всегда присутствовали именно те изображения, которые стабильно встречались на древних бронзовых сосудах. Таким образом, можно отметить, что в древности не существовало никаких иных изображений, кроме «рисунков из потустороннего мира». Именно эти изображения являлись итогом визуализации шаманских переживаний, и именно они в конечном счете воплощались на погребальных предметах. Так, катафалк с фобом правителя всегда украшался занавесками с драконами. Здесь же рисовались фазаны, топоры и языки пламени. И драконы, и фазаны были перевозчиками души в царство мертвых, топоры являлись неизменным атрибутом ранних ритуальных служений, огонь — важнейшим элементом шаманских видений и путешествий в царство мертвых, и таким образом гроб с телом правителя был не чем иным, как колесницей, доставляющей тело в потусторонний мир. Здесь же на изображениях присутствовали рыбы, будто бы выпрыгивающие из воды, — древний символ перевоплощений и мира смерти, известный еще из неолита. Значительно скромнее украшался гроб чиновников более низкого ранга, однако суть символики сохранялась.
Гроб нес и нумерологическую символику традиционной пентатоники (пятеричности), в частности, в его раскраске присутствовало пять цветов, обычно расположенных по пяти рядам.
Примечательно, что цифра «пять» как основа древнейшей схемы мироустройства широко встречалась в древних текстах, которые, по-видимому, и соотносились с описаниями приемов медиумной и шаманской практики. Характерный пример тому — пассаж из «Дао дэ цзина»: «Пять цветов слепят глаза человека. Пять тонов музыки притупляют его слух. Пять вкусовых ощущений ранят его рот» (§ 12). Безусловно, это связано с изначальными представлениями о центре и четырех сторонах света, однако центре не столько географическом, сколько о «мировой оси», связывающей человека с небесными силами, вокруг которой строится весь мир.
Путешествие через мир мертвыхРитуалом захоронения похоронные обряды не завершались — теперь следовало проводить душу через все препоны, «заставы» и этажи мира мертвых, дабы она заняла причитающееся ей место и уже не возвращалась на землю. Для этого к душе следует постоянно обращаться по имени, вспоминать о ней, чтобы она не затерялась в потустороннем мире и сохранила самоидентификацию. И поэтому практически с самого момента погребения начинается долгая, а порою и многолетняя череда поминовений и траура.
В частности, до сих пор в ряде районов Центрального Китая в течение каждого седьмого дня после смерти выполняются ритуалы жертвоприношений, поскольку именно в этот период душа расстается с материальным миром. Всего следует выполнить семь ритуалов, сопровождая душу на всех этапах ее путешествия, для чего обычно приглашаются буддийские монахи. Наконец, на 49-й день душа окончательно расстается с этим миром. Такие ритуалы именуются «делать семь» (цзо ци).
После смерти объявлялся траур, который в традиционном Китае мог продолжаться несколько лет.
Траур, помимо ношения особых одежд, сопровождался еще и пищевыми предписаниями, основанными не столько на ограничениях, сколько на сочетаемости различных типов пищи. Суть такого поста соотносилась с древнейшими представлениями о совместном питании с духами: сохраняя в течение определенного времени связь с духом предка или повторно устанавливая ее через ритуал, родственник умершего, питая свое тело, одновременно кормил и духа.
Соответственно, обычно в течение трех лет продолжался акт совместного кормления человека и духа. «Ли цзи» описывает по крайней мере три таких пищевых предписания. При еде грубого риса, который запивался простой водой, нельзя есть овощи или плоды; в конце третьего месяца после похорон следовало есть мясо и пить вино; наконец, в конце года следовало отказаться от мяса и вина.
Особая миссия «проводников» души в средневековом и современном Китае возлагалась на буддийских или даосских монахов, игравших роль древних шаманов. Именно они должны провести душу через ряд препятствий и застав, дабы она обрела идентификацию в мире мертвых.
По сути человек, провожающий душу и принимающий на себя роль шамана-проводника, повторяет весь путь души умершего человека, а потому он для себя делает ряд указателей на этом пути. Помимо вознесения молитв и отправления обрядов, особую роль здесь играют специальные талисманы, амулеты и сакральные надписи, помогающие душе ориентироваться в загробном мире. Душе выдается целый ряд документов, которые сжигаются, то есть переводятся в «тонкое» состояние, в то же самое, в каком пребывает и душа. Например, душе выдается специальное «свидетельство» или «пропуск» (лу инь), открывающий душе проход через все сферы и заставы.
- Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы - Титус Буркхардт - Культурология
- Китай: версия 2.0. Разрушение легенды - Виктор Ульяненко - Культурология
- Сакральное и телесное в народных повествованиях XVIII века о чудесных исцелениях - Елена Смилянская - Культурология
- Джотто и ораторы. Cуждения итальянских гуманистов о живописи и открытие композиции - Майкл Баксандалл - Критика / Культурология
- Необычайно восхитительно: архитектура и власть в Китае - Джулия Ловелл - Культурология
- Китайцы. Моя страна и мой народ - Линь Юйтан - Культурология
- Шокирующие китайцы. Все, что вы не хотели о них знать. Руководство к пониманию - Виктор Ульяненко - Культурология
- Пространство библиотеки: Библиотечная симфония - Валерий Леонов - Культурология
- Истории простых вещей - Фаина Османова - Культурология
- История искусства всех времён и народов Том 1 - Карл Вёрман - Культурология