Дарители - Мария Барышева

— Бог ты мой, — вздохнула Вита, — что-то слишком много народу жаждет меня отлупить в последнее время. Записывайся, Карина, в очередь!

Она откинулась на спинку дивана и рассеянно улыбнулась. Неопределенная тревога, сопровождавшая ее всю дорогу до диско-бара, исчезла, сменившись расслабленным удовлетворением. Ее взгляд упал на золотистые фигурки, плывущие вокруг колонки настольных часов, и Вита снова вспомнила, что у нее сегодня день рождения и слегка улыбнулась. В конце концов, разве она не заслужила немного приятного отдыха? Вита почти по-детски пожалела, что нельзя было сказать про день рождения Карине — по паспорту, который та ей только что вернула, Вита отпраздновала свой день рождения полтора месяца назад. У Карины хорошая память на такие вещи.

— Если хочешь, Лариска проводит тебя вниз, посидишь, повеселишься, — предложила Карина, помахивая в воздухе очками. — По глазам вижу, что тебе нужно развеяться. С удовольствием бы сама с тобой развеялась… могли бы и в картишки перекинуться, но, уж извини, дел навалилось… В другой раз.

— Ну… не знаю, — неуверенно произнесла Вита, недовольно подумав о Наташе, встревожившей ее сегодня своим непривычным спокойствием. Она уже убедилась, что под спокойствием Чистовой, равно как и под совершенно искренним дружелюбием, может скрываться нечто прямо противоположное и весьма опасное… словно чудовище, скрывающееся в глубине спокойной мутной воды. Пусть Наташа и не виновата в этом, пусть она даже и не может этого знать и предвидеть, но это факт, от которого никуда не денешься. За Наташей следовало наблюдать — наблюдать тщательно. — Нет, думаю, я лучше…

— Не жеманничай! — Карина сделала снисходительную гримасу. — Пользуйся, пока предлагают, и оцени — ты ведь знаешь, как я отношусь к халяве! Лариса! Лариса!

Через несколько минут дверь отворилась, и в кабинет просунулась светловолосая голова.

— Как, по-вашему, в таких условиях я могу…

— Зайди сюда — что за дурацкая привычка говорить с порога! Чем ты занимаешься?

— Тем, чем вы и сказали.

— Понятно, значит ничем, — мгновенно сделала вывод Карина. — Сейчас возьмешь вина…

— Какого? — сердито спросила Лариса, поигрывая золотистой зажигалкой в тон своему золотистому же платью. — У нас много марок вина.

— Хорошего.

— У нас много марок хорошего вина. И, кстати, столики все заняты. Прикажете кому-то дать пинка?

— Помолчи! Отведешь Лену на свою вышку, поразвлекаешь. Можешь пить вместе с ней, только в разумных пределах, чтобы мозги не развинтились. Но учти, это первый и последний раз, когда я разрешаю тебе пить на работе.

На лице Ларисы появилось недоверие и подозрение — она пыталась сообразить, какой в этом предложении кроется подвох. Но не найдя его, щелкнула пальцами.

— Ага, я знаю, какое вино… — она оборвала фразу и тут же возмутилась, но уже как-то добродушно: — Развлекать… что я — клоун что ли?! Карина Петровна, у меня дел выше крыши! Можно ведь и кого-нибудь из охраны снарядить — все равно ведь двое там торчат!

— Конечно можно, — с опасной покладистостью согласилась Карина. — Я всегда смогу найти себе другую помощницу.

Лариса возвела глаза к потолку, потом буркнула Вите:

— Ладно, пошли уж! А вы, Карина Петровна, пример деспотизма в его ярчайшем проявлении!

— А как же, — с усмешкой заметила Конвиссар, снова садясь за стол, — иначе меня б тут и не было. А теперь выметайтесь отсюда и не мешайте мне работать!

Вита еще раз поблагодарила Карину, распрощалась с ней и вслед за Ларисой вышла из кабинета, раздумывая над тем, что такое «вышка».

— Слушай, ты занимайся своими делами, я все равно собиралась домой, — сказала она. Лариса недоуменно посмотрела на нее, закуривая на ходу.

— Ты из-за нашего разговора что ли? Брось, мы всегда так общаемся. Карине Петровне нравится, когда я с ней пререкаюсь, кроме того, она не любит покорных овечек — считает, что я обязана исполнять приказы, но должна при этом высказывать собственное мнение. Пойдем, я только рада буду свалить все на младших и немного отдохнуть, а то летаю из угла в угол!

«Вышкой» оказался столик на площадке верхнего яруса лестницы, откуда открывался великолепный вид на зал и сцену. На площадке двух других ярусов тоже располагались столики, за которыми сидели посетители, но этот, единственный на обегающей зал по периметру площадке, был, похоже, доступен лишь служебному персоналу. За столиком сидели двое серьезных молодых людей в черных брюках и форменных темно-зеленых рубашках и зорко поглядывали вниз, причем один из них совмещал наблюдение за залом с изучением книги Фармера, которую он при виде Ларисы спрятал с ловкостью фокусника. Лариса что-то сказала охранникам, потом принялась куда-то звонить, зажимая пальцем свободное ухо, а Вита тем временем уютно устроилась в одном из кресел и начала с интересом разглядывать танцующих и сидящих за столиками там, внизу, — то поверх низкой ажурной балюстрады, то сквозь зеленый прозрачный пол, под которым люди и предметы частично утрачивали четкость очертаний, и казалось, что она смотрит в некий удивительный подводный мир. На сцене десяток девушек танцевал какой-то ирландский танец, и вслушиваясь в задорные звуки скрипок, Вита чуть постукивала ногой и покошачьи жмурилась, наслаждаясь обстановкой. Лариса села рядом, начала что-то говорить, и Вита кивала, не особенно вникая в смысл ее слов. Она подумала, что надо бы позвонить Наташе и сказать, что задерживается, и даже достала телефон, но, посмотрев на него, тут же спрятала обратно. «У меня день рождения, — сказала она себе. — Имею я право на день рождения?» А потом и вовсе перестала об этом думать — принесли вино, и оно шелково полилось в бокал, загораясь темно-красным, превращаясь в чуть покачивающийся жидкий драгоценный рубин, бросая на пальцы, охватывающие витую ножку бокала, красные отсветы, — густое, мягкое, сладкое, чуть терпкое. Вита медленно пила его, чуть улыбаясь собственным ощущениям, и ела сверточки зажаренной до хруста куриной кожи, нафаршированной смесью курятины, жареного лука и моркови, яиц, сыра и майонеза, изо всех сил стараясь соблюдать приличия, вместо того, чтобы наброситься на еду, смести все с тарелки в один присест, глотая почти не жуя, и поскорее попросить добавки. Лариса ела мало, а говорила много — в основном о своих любовниках, это была ее излюбленная тема, и Ларису нисколько не волновало ни то, что Вита — человек ей совершенно незнакомый, ни то, что рядом сидят двое мужчин, с интересом вслушивающихся в ее рассказ и, как следствие, уже не так часто, как положено, бороздящих зал профессиональными взглядами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});