Ворошилов - Владислав Кардашов

Интерес советских руководителей к артиллерии чрезвычайно показателен вообще для его отношения к вопросам обороны. Вышло так, что в 30-х годах среди артиллерийских специалистов не было единого мнения о путях развития артиллерии. Увлекаясь занесенными с Запада теориями, кое-кто из военных руководителей и конструкторов отстаивал необходимость преобладания в дивизии гаубичной артиллерии. Существовала также крайне заманчивая с виду идея создания универсализованных пушек, которые были бы способны вести огонь как по наземным, так и по воздушным целям.

Споры среди артиллеристов продолжались несколько лет, и это мешало дальнейшему прогрессу в артиллерии. Решил все смотр в июне 1935 года руководителями партии и правительства образцов артиллерийских систем на одном из подмосковных полигонов. Внимательно, придирчиво и в то же время заинтересованно и доброжелательно руководители партии и правительства следили за стрельбами, беседовали с конструкторами. Вскоре после смотра состоялось специальное заседание Советского правительства, где были собраны и военные работники, и ведущие конструкторы. Детально обсудив важнейшие проблемы артиллерийского вооружения армии, совещание пришло к выводу: универсализация артиллерии — неправильный путь, такие орудия будут плохо стрелять и по самолетам, и по наземным целям. Конструкторы-артиллеристы получили задание создать хорошие образцы отдельно дивизионной пушки и отдельно — зенитной. Такие пушки, удовлетворявшие самым высоким требованиям — скорострельности, дальнобойности, кучности боя, маневренности, надежности в эксплуатации и удобства в обращении, — были созданы в непродолжительный срок.

Один из крупнейших советских артиллерийских конструкторов, В. Г. Грабин, вспоминал, как на одном из показов техники в 1938 году Ворошилов знакомился с конструкцией новых орудий. Приказав провести боевые стрельбы с большим напряжением, нарком, наблюдая за работой механизмов и орудийных расчетов, интересовался задержками, если они случались, и тут же старался разобраться в их причинах. После первого огневого налета он обошел все орудия и расспросил расчеты о качествах системы. Если оказывалось, что орудийный расчет не выдерживал огневого режима, нарком тут же изучал причины этого. После перерыва Ворошилов поехал на наблюдательный пункт, откуда следил за кучностью боя орудий.

Смелые, творческие искания конструкторов-артиллеристов всегда встречали поддержку у наркома, но он не забывал и напомнить им, что не следует отрываться от действительности. Беседуя с Грабиным о новых артиллерийских системах, он сказал, что «принятое по одной из машин решение совершенно неудачное. Свое указание он обосновал весьма убедительно, я бы сказал, даже красочно. В заключение беседы т. Ворошилов тут же дал необходимые указания кому следует… Вскоре были изготовлены опытные образцы…».

Тот же Грабин рассказывал, что каждый раз во время доклада наркому тот неизменно спрашивал:

— А чем надо помочь?

Столь же внимательно Ворошилов относился и к нуждам других конструкторов, всегда стремился облегчить и ускорить конструирование и внедрение в производство новых образцов вооружения. В то же время он оставался исключительно требовательным и придирчивым заказчиком. Благодаря, не в последнюю очередь, заботам наркома советская артиллерия находилась на правильном пути.

То же нужно сказать о бронетанковых войсках. Значение их в современной войне было правильно оценено советской военной наукой еще в 20-х годах. Тогда же была поставлена проблема самостоятельных действий танков, о чем не мыслили военные теоретики нигде в мире, кроме Англии.

По докладу В. К. Триандафиллова РВС СССР 17 июля 1929 года принял постановление: «Принимая во внимание, что новый вид оружия, каким являются бронесилы, недостаточно изучен как в смысле тактического его применения (для самостоятельного и совместно с пехотой и конницей), так и в смысле наиболее выгодных организационных форм, признать необходимым организовать в 1929–1930 годах постоянную опытную механизированную часть». Уже в 1929 году был сформирован опытный механизированный полк, на следующий год его развернули в первую механизированную бригаду, а осенью 1932 года — в первый в мире механизированный корпус. Ни одна армия в мире не имела тогда такого крупного самостоятельного оперативного соединения — более 500 танков и 200 автомобилей. За ним последовали еще три корпуса.

Организационная структура советских мотомеханизированных войск была вполне современной. На пленуме РВС СССР в октябре 1932 года Ворошилов говорил на этот счет:

— Самостоятельные танковые и мотомеханизированные части, наряду с этим пехота и артиллерия, усиленные танками и моторами, — вот по-настоящему единственно правильная организационная форма использования танка и мотора.

Мотомеханизированные войска превратились в серьезную боевую силу, и немалая заслуга в том наркомвоенмора Ворошилова.

По своим качествам тогдашние советские танки не уступали зарубежным, но серийное производство их далось стране нелегко. Танкостроительные предприятия испытывали острый недостаток квалифицированных кадров, не хватало инструментов, высокосортной стали.

Положение с квалифицированной рабочей силой в стране вообще было тогда напряженным. Вот что говорил Ворошилов в январе 1933 года:

— Прошлым летом я был на одном из наших крупных заводов… Я был командирован туда ЦК ликвидировать так называемый прорыв. Должен сказать, что, копнувшись поглубже в том, что делается на заводе, я понял, почему завод плохо работает. Люди, которые должны были производить на машинах машины, еще месяц-два, в лучшем случае — год назад не имели никакого понятия о машинах. Это были крестьяне, которые, запачкавшись маслом и сажей, выглядели доподлинными пролетариями, а на самом деле представляли в массе совершенно неквалифицированную силу…

Ворошилов, в прошлом квалифицированный пролетарий, прошедший нелегкую трудовую школу, хорошо видел недостатки в профессиональной подготовке новых рабочих. Те же проблемы беспокоили его и в армии. Приходя в РККА, вчерашние рабочие и крестьяне сталкивались с новыми, незнакомыми им сложными машинами. Здесь так же, как и на производстве, самым насущным был лозунг: «Кадры решают все!» На XVI съезде партии Ворошилов говорил: «Было время, когда все мы… тревожились вопросом: справятся ли со сложной, незнакомой техникой наш командир и красноармеец?» Тут же нарком с радостью восклицал: «Опасения наши рассеяны действительностью. Красная Армия восприняла технику с любовью, рвением и интересом».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});