Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Анджела Альберто

Мы замечаем еще одну поразительную вещь: на уровне лошадиных грив торчат заостренные клинки — это настоящие серпы с нацеленными вперед лезвиями.

Зачем они нужны? Этого мы не знаем.

Археологи обнаружили как раз в Везон-ла-Ромен каменный рельеф с изображением именно таких каррук с серпами. Просматриваются четыре клинка, заметно также, что они находятся и на уровне кучера, и на высоте остальных путников, сидящих в возке. Может, они будут рассекать ветки внизу, когда карета будет проезжать под деревьями? Вполне вероятно. Но возможно, существует и другое объяснение, о котором мы расскажем позже…

Раздается возглас, кучер ударяет хлыстом, и колесница трогается с места. Поначалу кони с трудом сдвигают с места тяжелый дилижанс, но постепенно тянуть его становится все проще. Следом за каретой движется еще одна повозка, нагруженная личными вещами Квинта и его жены (и их довольно много), в сопровождении нескольких всадников свиты. Прохожие с любопытством разглядывают этот небольшой кортеж, стараясь разглядеть, кто же находится внутри кареты. Квинт, как и подобает его статусу, ни на кого не обращает внимания и смотрит лишь вперед.

Огромные колеса царапают каменные плиты, которыми вымощена улица города. В некоторых местах, особенно на перекрестках, карету подбрасывает на ухабах, однако внутри эти толчки гасятся мягкой обивкой сидений.

Через несколько минут путники выезжают за пределы Вазио, проезжают по великолепному одноарочному мосту, перекинутому через русло небольшой речки, и берут курс на юг.

Прованс римского времени

Каков Прованс в римскую эпоху? Попробуем выяснить это, выглянув из дилижанса. По сторонам от нашего эшелона разворачиваются горные пейзажи и холмистые просторы, с рощами и невозделанными полями. Ландшафт не сильно отличается от современного, кроме одного момента: если сегодня, куда ни глянь, всюду заметно присутствие человека (дома, улицы, высоковольтные вышки), то в римское время вокруг, до самого горизонта, простираются владения природы… Города являются «человеческими островками» среди нетронутого природного царства.

Порой мы обгоняем медленно плетущуюся крестьянскую повозку, запряженную волами. Сразу становится ясно, что перед нами — местный житель, а не римлянин. Он одет иначе: кельты, испокон веков населявшие эти территории, носят штаны, а римляне — только туники, похожие на платья.

Иногда случается проезжать мимо стада. Пастух одет в белую тунику. Вероятно, его хозяйство расположено где-то неподалеку. В окна кареты проникает кисловатый овечий дух.

А иной раз, наоборот, ноздри ласкает сильный и очень приятный аромат — неужели лаванда? Нам не понять. В диком виде это растение встречается по всему средиземноморскому побережью Испании и Греции. Вполне возможно, что это именно она. Но, естественно, нигде не встретишь бесконечных и красивейших лавандовых полей, которыми можно любоваться (и аромат которых вдыхать) сегодня.

Тем временем чета внутри повозки ни на миг не умолкла с момента отправления. Нужно обсудить все новости касательно только что занятой должности, объем предстоящих работ в доме с пришествием благоприятного периода, покупку нового раба-садовника. Он все время носит повязку на лбу и длинные волосы. А вдруг он скрывает татуировку с надписью? Квинт серьезно кивает. Нужно будет выяснить.

Существуют ли татуировки в римскую эпоху? Ответ отрицательный. Во всяком случае, не в таком виде, в каком они известны нам. Варварские народы, как мы видели, довольно часто татуируются. Некоторые примеры поистине исключительны. А римляне, наоборот, как и греки, считают татуировку (как и нанесение любых знаков на тело) делом унизительным. Татуировку называют stigma, то есть самое настоящее клеймо. Этот подход многое говорит о том значении, которое придают татуировкам…

Ясно одно, что на лоб беглого и пойманного раба наносят буквы FUG (fugitivus — «беглец»), в знак того, что он уже однажды убегал. Либо выжигают только одну букву F, то есть fur — «вор», или CF, буквально: cave furem — «осторожно, вор!».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Жена Квинта справедливо волнуется, ибо часто случается, что работорговец готов сбыть покупателю проблемного типа в группе рабов. Со всем надо будет разобраться.

Нападение на дилижанс

Карета преодолела подъем и теперь спускается по склону. Вокруг — непроглядные заросли. Дорога практически проходит в тоннеле из деревьев. Именно здесь путников ждет засада. И хотя кучер очень опытен, в темноте лесной чащи он лишь в последний момент замечает в конце спуска канат, натянутый меж двух стволов.

Трос закреплен на такой высоте, чтобы сбить людей, находящихся на крыше кареты. Но четыре вертикальных лезвия на уровне голов лошадей делают свою работу… Тугой канат разрезается со свистом, похожим на щелканье кнута. Внутри кареты Квинт с супругой ничего не замечают, полагая, что это щелканье кнута кучера.

Кучер окликает своих людей и сопровождающих. Все готовы к атаке. Так и есть. В конце спуска, там, где дорога начинает подниматься в гору, путь перегорожен поваленным стволом дерева. Дальше ехать невозможно. Из леса выскакивают девять молодцов, до зубов вооруженных мечами, вилами, копьями и дубинками. Это разбойники.

Двое сопровождающих мужчин не успели приготовиться, оказались в окружении и были разоружены. А где же третий?

Пассажиров вынуждают сойти на землю. Квинт прячет золотое кольцо в складках тоги и первым выходит из кареты, присматриваясь к нападающим. Супруга страшно напугана. Она утратила дар речи, глаза вытаращены.

На земле лежит юноша с крючковатым копьем. Он попытался оказать сопротивление, но удар дубинкой оглушил его. Кучер тоже сидит ни жив ни мертв, прислонившись к колесу кареты, на голове зияет глубокая рана.

Парни действовали с молниеносной быстротой. Выбор места, техника и скорость действий говорят о том, что все это происходило не раз и они отлично знают местность… По иронии судьбы Квинт был избран на свой пост как раз потому, что обещал обеспечить максимальную безопасность на дорогах провинции.

Теперь он лицом к лицу столкнулся с данной проблемой.

Ремесло разбойника

Квинт пробует узнать нападающих, но никогда их раньше не встречал. По внешнему виду он заключает, что это — местная крестьянская беднота, двое выглядят беглыми рабами, еще один, с мечом, похож на дезертира или солдата, отбившегося от войска.

По виду шайки можно составить в общих чертах портрет разбойника римского времени. Это ни в коем случае не банды головорезов-профессионалов. Малые группы налетчиков собираются лишь для случайных набегов.

Естественно, не обходится без исключений. Античные источники повествуют о знаменитых предводителях разбойников, таких как Булла Феликс, чей отряд состоял из целых шестисот человек. В начале III века две его шайки свирепствовали в Италии, с удивительной ловкостью избегая лап правосудия, благодаря разветвленной сети информаторов. По свидетельству Диона Кассия, писавшего о главаре, тот был настолько изворотлив, что умудрился даже освободить из заключения двух своих людей, приговоренных к растерзанию зверями. Булла проник в тюрьму и при этом избежал суда… Во время ограблений он забирал только часть ценностей и сразу же отпускал свои жертвы. Награбленное затем щедро делилось. Довольно скоро вокруг его личности сложилась слава романтического разбойника античности, своеобразного Робин Гуда. Карьера его завершилась в тот миг, когда император Септимий Север послал по его следам мощное конное подразделение, участвовавшее в пограничных боях в Британии. Героя схватили. Но как? В ход пошел беспроигрышный метод, веками приводивший в темницы сотни преступников, включая глав мафии. Вкратце суть его сводится к следующему: «Ищите женщину!»

Эта столь распространенная сегодня фраза, как знают немногие, взята из романа Александра Дюма-отца «Могикане Парижа» (1854). В какой-то момент один из героев произносит: «В каждом случае есть женщина; как только они приносят мне отчет, я говорю: „Ищите женщину!“». Именно так поступили императорские войска. Они разнюхали, что у Буллы Феликса была связь с женой другого разбойника, и, пообещав, что ее не тронут, смогли схватить его в пещере во время сна. Он был растерзан дикими зверями на арене амфитеатра.