Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь… - Федор Раззаков

Высоцкий одарил Гамлета своей судьбой. Он играл Гамлета так же яростно, как пел. Принц не боялся уличных интонаций. Его грубость ухватывала существо вечных проблем, опрокидывала их на грешную землю. Распаленный гневом, он полоскал отравленным вином сорванную глотку и продолжал поединок. Гамлет и Лаэрт стояли в разных углах сцены, и лишь кинжал ударял о меч: «Удар принят». Это был не театральный бой, а метафора боя: не с Лаэртом, с судьбой…»

Аккурат в день премьеры «Гамлета» в столичных кинотеатрах состоялись сразу две премьеры фильмов, имевших непосредственное отношению к герою нашего рассказа – Владимиру Высоцкому. Речь идет о дилогии Виктора Турова «Война под крышами» и «Сыновья уходят в бой». В первом Высоцкий сыграл эпизодическую роль полицая, и за кадром звучали две его песни («Аисты» и «Песня о новом времени»), во-втором – звучали только песни («Он не вернулся из боя», «Темнота впереди»,«Баллада о Земле»,«Сыновья уходят в бой»).

Между тем в Театре на Таганке в очередной раз приступили к реанимации спектакля «Живой» по Б. Можаеву. Еще в 1968 году он был готов к выходу, однако министр культуры Екатерина Фурцева наложила на него свое решительное «нет», мотивируя это тем, что спектакль «иделогически вредный». С тех пор на Таганке стало своеобразным ритуалом раз или два в год вспоминать про «Живого» и пытаться протащить его сквозь цензурные рогатки. Еще в начале декабря на доске объявлений в театре появилась запись: «По желанию участников спектакля начинается репетиция „Живого“ 5 декабря в верхнем буфете». В течение последующих дней почти каждый день шли репетиции.

7 декабря Высоцкий был занят в двух спектаклях: «Павшие и живые» и «Антимиры», 10-го в одном – «Десять дней, которые потрясли мир».

В тот же день Золотухин записал в своем дневнике:

«Высоцкий: Ты еще лучше стал репетировать Кузькина. Ты повзрослел. Только покраситься нужно обязательно, а то мальчишкой выглядишь.

И я вечером же вчера, идя на репетицию, завернул в парикмахерскую и вышел оттуда черный, как жук навозный.

Шеф: Ты чего сделал с собой? Опять кино?

– Что вы, для Кузькина исключительно.

– Ну да?! Солома была лучше.

Вот так, не угодишь. Конечно, я очень черен, это не мой цвет, но, может, высветлюсь еще…»

20 декабря Высоцкий вышел на сцену Таганки в образе принца Датского.

22 декабря ЦТ показало фильм «Карьера Димы Горина», где Высоцкий сыграл роль шебутного монтажника Софрона. Спустя три дня в «ящике» объявилась уже супруга артиста Марина Влади: в тот день состоялась премьера на «голубом экране» фильма с ее участием «Сюжет для небольшого рассказа».

1972

В субботу, 1 января, Высоцкий сыграл в дневном спектакле «Антимиры», после чего вместе с Мариной Влади отправился в гости к Валерию Золотухину. Несмотря на то что визит был неожиданным, хозяин с супругой, актрисой Ниной Шацкой, не расстерялись – выставили на стол водку, банку икры, другие закуски. Сидели несколько часов. Говорили о разном, в том числе и о многострадальном спектакле Театра на Таганке «Живой», где Золотухин играл главную роль – Кузькина, и который в те дни в очередной раз должен был сдаваться высокому начальству (до этого комиссия Минкульта его постоянно браковала). Влади особенно сильно восторгалась игрой Золотухина, Высоцкий даже рассказал за столом, что на последней репетиции она плакала – так ее потрясла эта роль.

Между тем это было не последнее потрясение Влади в этом доме. В конце ужина Золотухин поставил на магнитофон кассету, где звучали песни в его исполнении. Одна из них – «Не одна во поле…» – произвела на французскую подданную неизгладимое впечатление. Она стала просить отдать ей эту кассету, с тем чтобы показать ее в Париже одному известному композитору. Золотухин сопротивляться не стал, за что на следующий день заработал от жены упрек: мол, как ты быстро согласился отдать пленку, даже подумать не успел. На что именитый супруг резонно ответил: «А чего мне думать? Пусть слушают французы, как поет русский мужик…»

3 января в Театре на Таганке состоялся очередной прогон спектакля «Живой», на который собрались два десятка человек, в том числе и министр культуры Екатерина Фурцева. После спектакля в кабинете главрежа театра Юрия Любимова состоялось горячее обсуждение увиденного. Большинство собравшихся высказались за то, чтобы спектакль наконец появился в репертуаре театра, даже Фурцева в своей речи отметила, что по сравнению с предыдущим разом (месяц назад) эта версия выглядит приемлемо. Пользуясь моментом, министр не премеинула коснуться и присутствующего на обсуждении Высоцкого:

– Недавно слушала пленку с записями его песен. Много такого, от чего уши вянут, но есть и прекрасные песни. Например,«Штрафные батальоны» и еще некоторые…

Про выступление Фурцевой можно было смело сказать «мягко стелет, но жестко спать». Несмотря на ее похвалы по адресу «Живого», выйти в свет этому спектаклю тогда так и не было суждено. Он пролежит «на полке» аж до 1988 года.

11 января Высоцкий играл в двух спектаклях: «Павшие и живые» и «Антимиры». На следующий день он вновь был задействован в ночном показе «Антимиров» (22.00). 27 января он уже пленял почтенную публику игрой в «Гамлете».

3 февраля по ЦТ был вновь показан фильм «Сюжет для небольшого рассказа», где главную женскую роль играла Марина Влади. Однако на момент демонстрации ленты Влади была далеко от Москвы – в Париже. Она уехала туда вскоре после новогодних праздников, чтобы быть подле своей умирающей матери (у нее был рак). Далее послушаем рассказ самой М. Влади: «Когда я сообщаю тебе (Высоцкому. – Ф. Р.) по телефону, что мы должны решиться отключить аппарат, который искусственно поддерживает ее жизнь, ты отвечаешь то, чего я жду: «Если жизнь больше невозможна, зачем поддерживать ее видимость?» Мы согласны – одна из сестер и я. После долгих споров две другие мои сестры тоже соглашаются, и мы прощаемся с мамой.

Рыдая у телефона, ты все-таки стараешься поддержать меня. В тот февраль семьдесят второго года были рассмотрены все возможные решения. Даже чтобы мне остаться в Москве с детьми. Но очень быстро мы наткнулись на непреодолимые трудности: отсутствие денег и моя работа, которую я хочу и должна продолжать. К тому же моих сестер и друзей приводит в ужас одна только мысль о возможности моего переезда в Москву. А главное – то, что мои дети, с удовольствием проводящие здесь летние каникулы, не хотели бы все-таки окончательно поселиться вдали от Франции…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});