Ловцы ветра. Резервация для чудаков - Владимир Клименко

Оглядываясь назад, Шаки видела гигантские конусы стволов с облезлой корой – кроны сплетались где-то высоко над головой и производили впечатление крыши. От перепревшей почвы поднимались удушливые испарения, и скоро Шаки почувствовала себя так, словно очутилась на дне исполинской кастрюли, но не в качестве исследователя, а в качестве блюда.

В отличие от фактории, где всем, в общем-то, тоже доставалось от кровососущих насекомых, но все же ощущалось движение воздуха, здесь не было ни малейшего сквозняка, и рои мелкой мошкары поднимались из каждого куста и облепляли не прикрытые одеждой части тела. Впрочем, кусали и сквозь одежду.

Давно Шаки, выросшая среди дикой природы, не испытывала подобного буйного проявления жизни и смерти. Все вокруг дышало, жило, шевелилось и тут же умирало и разлагалось. Она вновь почувствовала себя почти ребенком.

– Осторожнее, черт! – выругался идущий впереди Сеймур, уворачиваясь от бьющего по лицу стебля с хищно изогнутыми шипами. – Мы можем идти не так быстро?

– Ты хочешь, чтобы нас арестовали и увезли в город? – огрызнулся Денис. – Теперь мы можем только бежать.

– А с какой стати за нами вдруг выслали погоню? – тяжело дыша, спросил Бакаль. – Чего это они вдруг спохватились?

– Думаю, неслучайно. – Тан на минуту остановился, чтобы вытереть со лба пот и заодно смахнуть налипшую на лицо мошкару. – Скорее всего, нас специально пропустили в сельву, чтобы потом здесь без свидетелей разобраться так, как они считают нужным.

– Убить? -спросил Денис.

– Да. Арестовать нас можно было и в городе. А задание было получено другое. Сколько можно с нами возиться? Теперь, похоже, мы вне закона.

– Облава! – презрительно сказал Сеймур. – Но тогда чего ради мы все время прижимаемся к реке, когда надо уходить от нее. У полицейских катер, а у нас нет даже плота.

– У нас есть бателон, – внезапно сказал Маноло. – Моя лодка. Я ее спрятал несколько месяцев назад.

– С мотором? – с надеждой спросил Денис.

– Нет, – взгляд Маноло выражал изумление. – Какой может быть мотор на бателоне.

– Тогда нам от полиции не уйти.

– По главному руслу не уйти, – невозмутимо изрек Маноло. – Но здесь столько проток, что мы можем плыть по ним вечно и нас не найдут даже с вертолета. Не увидят.

– Так что же ты молчал? – нелогично спросил Денис. – Веди нас к своей лодке.

– А я что делаю? – Маноло остановился и почесал в затылке. – Но не могли бы вы дать мне ботинки? Босиком очень трудно идти.

Пока трясли рюкзаки, подыскивая Маноло обувь по размеру, Шаки огляделась более внимательно.

Окружающий путешественников лес ничем не напоминал ни вельд, ни якутскую тайгу, где деревья всегда относительно хорошо освещены и имеют темную кору. Здесь же стволы были гладкие, светлых оттенков, заметные даже во тьме. Повсюду спутанные плети ползучих растений стелились на открытых местах, охватывая деревья или любой куст, достаточно крепкий, чтобы выдержать их тяжесть. Они с беспощадной настойчивостью взбирались на кроны деревьев, образуя зеленые, вознесшиеся ввысь террасы: там в ярком солнечном свете пламенели орхидеи. Сверху сетями свисали лианы, словно какой-то чудовищный паук свил паутину из живого волокна, чтобы поймать человека или зверя в свои путы. Навстречу им с земли поднимались, прорываясь сквозь завесу пальм и бамбука, лиственные ползучие растения.

– Оранжерея и зоопарк, – пробормотала Шаки.

– Что ты сказала? – рассеянно спросил Денис.

– Я говорю, что здесь на квадратный километр зверья больше, чем в любом другом месте планеты.

– Что-то я никого не вижу, – язвительно сказал Денис, но прислушался и осекся.

Пока семь человек стремительно ломились сквозь чащу, шум их шагов и голосов действительно позволял думать, что они в этом лесу одни-одинешеньки. Теперь же со всех сторон их настигали звуки, которые никак нельзя было отнести к беспечному бормотанию листвы. Резкий треск крыльев наверху, бесконечная возня на ветках, шорохи сбоку и сзади, казалось, нарастали с каждой минутой.

– Ты кого-нибудь чувствуешь? – боязливо спросил Денис.

– Да. Стаю обезьян вон на том дереве и еще одну чуть подальше. Очень много птиц. А еще совсем рядом недавно проходил какой-то большой зверь, но я не знаю, как он называется.

– Это тапир, – пояснил Маноло. – Он неопасный.

– Да мы же в двух шагах от фактории, – напомнил всем и прежде всего самому себе Сеймур, который как-то сник за последние минуты и потерял привычную надменность.

– Мы в заповеднике, которому почти семьдесят лет, – тихо сказал Тан. – Если тут когда-то и жили люди, то за эти годы сельва вернула себе все утраченное и, мне кажется, прихватила еще.

– Нет, люди тут живут, – вмешался Маноло, притопывая новенькими башмаками по земле. – Но очень мало. И они совсем дикие.

– Почему дикие? – попыталась уточнить Анита. – Дикари?

– И дикари тоже. Но в основном те, которые никого не хотят видеть. Они и живут здесь исключительно поэтому.

Но Шаки сейчас интересовало другое. В считанные мгновения к ней вернулся весь опыт предыдущей жизни, которая прошла среди первозданной природы. Она напряглась, ее широкие ноздри раздувались, словно Шаки постоянно принюхивалась.

– Катер причалил к фактории, – наконец сказала она. – Но это все, что я почувствовала. Погони пока вроде нет.

– Вот и замечательно, – обрадовался Тан. – Тогда давайте пошевеливаться.

Теперь Маноло вел их не так быстро, как вначале. Они опять стали продираться сквозь колючие заросли такуары, река угадывалась совсем недалеко, но Шаки уже не могла понять – Укаяли это или один из ее притоков.

Несколько раз Маноло вынужден был менять направление, настолько плотной стеной стояли перед ними заросли колючего бамбука.

Так они шли, не останавливаясь, часа два, пока Анита не запросила пощады.

– Далеко еще? – поинтересовался Денис.

– До вечера, может, и доберемся.

– А может, нет?

Маноло выразительно пожал плечами.

Потом почва под ногами стала болотистой, башмаки со всхлипом погружались в перегной и выдирались из него с противным чавкающим звуком. То там, то здесь лежали удушенные гигантские стволы, свалившиеся замертво, гниющие в грязи. Они прожили свою жизнь и упали, став добычей несметного множества насекомых, их домом и кормом. Вездесущая плесень быстро превращала деревья в зловонную массу, разъедая их, пока они не становились частью грязи.

Неожиданно взгляд Шаки упал на ярко освещенную солнцем прогалину где прямо и грациозно стояла капустная пальма, словно пришелец из другого мира.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});