Рейтинговые книги
Читем онлайн Социальное прогнозирование - И. Бестужев-Лада

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 96

Что же удивительного, если и директор завода, и все рабо­чие, и все жители города равнодушно относятся к тому, что заводские трубы покрыли город сплошным облаком чуть ли не самых настоящих боевых отравляющих веществ? (В быв­шем Советском Союзе насчитываются десятки крупных горо­дов и сотни поселков, где концентрация загрязняющих воздух промышленных выбросов в сотни раз превысила предельно допустимые нормы, в связи с чем средняя продолжительность жизни значительно ниже, чем в окружающих регионах.) «Авось, обойдется!» – говорят и думают они: ведь план‑то выпол­нять и зарплату за это получать надо? Любой ценой! В том числе ценой собственной жизни.

Совершенно равнодушно воспринимает директор завода, его рабочие и жители города тот факт, что очистные сооружения устарели, работают неэффективно, без конца выходят из строя и грозят самой настоящей катастрофой в случае крупной аварии. «Авось, обойдется!» И очень огорчаются, когда такая катастрофа, наконец, происходит (это случается несколько раз в год то на одном конце страны, то на другом). В результате такого квазистоицизма практически все реки страны превратились в сточные канавы, а пруды и озера – в разновидность отстойников нечистот. С каждым годом все более сужается площадь водозабора для водопроводов, чтобы вода оказалась хотя бы «близкой к норме» для питья после стандартных очистных процедур. Каждый год все труднее с чистой питьевой водой и даже с водой, пригодной для промышленных технологий.

Поражают цифры земельных площадей, выпадающих из сельскохозяйственного землепользования по вине людей (эрозия, овраги, засоление, «подтопление», «подсушение» и т.д.). Счет пошел уже не на тысячи – на миллионы гектаров. В общем, каждый год по пло­щади превращается в пустыню едва ли не целый Люксембург. Сколько можно разместить на территории России таких «люксембургов», памятуя, что большая часть страны – в зоне вечной мерзлоты? А восстановительные работы составляют считанные проценты от за­губленного. Особенно варварски уничтожают леса – вырубая сплошняком наиболее ценные деревья, сплавляя их по рекам (боль­шая часть тонет, загрязняя реки), сжигая все остальное, оставляя после себя ландшафт нового типа: «лесостепная пустыня». Вновь и вновь – на миллионы гектаров! Леса вырубают даже по берегам рек, а в их верховьях осушают болота. И в результате реки почти повсеместно мелеют, превращаются в сточные канавы уже не иносказательно, а в самом буквальном смысле. Куда ни посмотришь из окна поезда или автомашины – везде, где раньше были цветущие поля, луга, рощи, мерзость запустения.

Продовольственных продуктов всегда и везде не хватает. Они сто­ят сравнительно дорого и дорожают с каждым днем (на питание всегда тратилось больше половины средней зарплаты, а сегодня тра­тится до 80—90%). Понятно, отсюда задача каждого производителя – собрать возможно больший урожай! Любой ценой! И тем более что конкуренции – никакой, а потребители не имеют ровно никаких понятий ни о нитратах, ни о канцерогенности, ни о связи здоровья со здоровой пищей. А если кто имеет, то все равно нет никаких приборов для определения, какая морковь или какое мясо съедобно, а какое – нет. Когда же прибор находится, он показывает такое, от чего волосы встают дыбом. Удивительно ли, что сотрудники американского и западноевропейских посольств в Москве предпочитают возить про­дукты и питьевую воду автомашинами и самолетами из‑за рубежа? К сожалению, жители Москвы и тем более всей России такой воз­можности не имеют.

Хуже всего евроазиаты понимают смысл словосочетания «тепловое загрязнение окружающей среды». Ну, теплая вода в от­стойнике теплоцентрали или электростанции. Ну, незамерзающая всю зиму река, которая раньше исправно замерзала. Ну, температу­ра в центре крупного города всегда почти на 1—2 градуса С выше, чем на окраинах и на 3—4 градуса С выше, чем за городом. Ну, какие‑то непонятные капризы погоды. Например, весь декабрь 1992 г. – ян­варь 1993г. в Москве вместо привычных – 10—15 градусов С почти каждый день 0+3 градусов С, чего не помнит ни один старожил. Прямо как на Черноморском побережье в это время, на полторы тысячи километров южнее. Что же тут такого? Разве что плохо для лыжников и конькобежцев. Мало кому приходит в голову, что это природа корчится в судорогах от наносимых ей человеком ударов и может ответить неурожаем (т.е. голодом), эпидемиями, стихийны­ми бедствиями.

Более раздражает, конечно, шум. Но и он не представляется смертельно опасным. К нему тоже можно приспособиться. И можно только поражаться, насколько приспособляются. Мимо окон каж­дые несколько минут громыхают тяжеловесные железнодорожные составы, прямо над головой с ревом взлетают и садятся самолеты, все 24 часа в сутки ревут несущиеся сплошным потоком автомаши­ны, на полную мощь вещает диспетчерский динамик, с утра до вече­ра под громкий крик шоферов и громыханье ящиков идет погрузка автомашин, в подвале воют вентиляторы, оглушающе шумят стан­ки, дом сотрясается от вибрации, а люди спят как ни в чем не бывало, и проснувшись, включают на полную мощность рок‑музыку, кото­рая перекрывает работающие кофемолку и пылесос. Ни о каких шумозащитных устройствах никто никогда здесь не слыхивал. И только данные специальных медицинских обследований убедительно пока­зывают, насколько сокращает жизнь и делает мучительной смерть миллионов людей столь привычный для них шум! Но отчеты о таких исследованиях не читает никто – ни «человек с улицы», ни министр.

Правда, все это бледнеет по сравнению с масштабами радиаци­онного загрязнения. Весь мир в 1986 г. узнал о трагедии Чернобыля на стыке Украины, России и Белоруссии. А затем Россия с изумле­нием узнала, что на Урале был свой «Чернобыль» на много лет раньше. И о нем не догадывался никто – даже местные жители, которые тысячами умирали от непонятной хвори. А затем с не мень­шим изумлением узнали, что с конца 40‑х гг. по конец 80‑х на просто­рах бывшего СССР имели место десятки «микро‑чернобылей» не таких больших масштабов, но все же от них пострадали в каждом случае тысячи и тысячи человек. Общее впечатление такое, как если бы враги все эти полвека каждый год сбрасывали то на один советс­кий город, то на другой по хиросимской атомной бомбе. И обо всем этом бывшие советские люди узнают только сейчас!

Когда смотришь на экологическую карту России, впечатление такое, будто это Луна с ее «морями». Черными пятнами обозначе­ны «зоны экологического бедствия», где загрязнение окружающей среды приближается к рубежам необратимости, т.е. полной катаст­рофы. Кое‑где они простираются на тысячи километров. В частно­сти, это относится к тундре на побережье Северного океана, которую распахали гусеницами тракторов и завалили металлоломом, другим мусором так, словно превратили в гигантскую свалку от Финляндии до Аляски. И «черные дыры» не уменьшаются – на­против, скорее растут, сливаются друг с другом, сигнализируя о над­вигающейся тотальной экологической катастрофе. Такими же пят­нами покрыта даже секретная карта Москвы за занавесом в кабине­те главного архитектора города. Поразительнее всего, что самые большие «черные дыры» – в центре города, где под Кремлем сооружен целый подземный город для номенклатуры на случай ядер­ной войны (в точности, как у Саддама Хусейна) и где для жизне­обеспечения до сих пор действуют несколько атомных реакторов.

Можно ли избежать надвигающейся экологической катастрофы? Теоретически – да. Для этого достаточно взять жесткий курс на «безотходное» производство и потребление, последовательно ути­лизируя или сводя к минимуму промышленные выбросы и быто­вые отходы. Практически – очень затруднительно. Ведь для этого необходимо изыскать неизвестно откуда сотни миллиардов на хоро­шие очистные сооружения, на своевременное обновление машин­ного парка, на рациональное землепользование, на развитие эколо­гически чистой энергетики. Необходимо за считанные годы суще­ственно повысить экологическую культуру населения, находящую­ся сегодня почти на нулевой отметке. Побудить людей проявлять такую же заботу о чистоте воздуха и воды, о сохранности почвы и ландшафтов, о «естественном радиационном фоне» и о тишине, о нормальности погоды и климата, об экологически чистой пище, – какую они проявляют сегодня только о своем кошельке.

Это очень трудно, но не безнадежно. Особенно если начинать хоть что‑то делать в данном направлении сегодня, сейчас.

Лекция 23

ПРОГНОЗЫ В СФЕРЕ СОЦИОЛОГИИ ПРЕСТУПНОСТИ

В моем родном селе Лада на севере Пензенщины, типичном русском селе, где я родился и временами гостил у бабушки с дедуш­кой, – до 1920‑х гг. не знали замков. Это было такое же дорогое удовольствие для крестьянина, как сегодня, скажем, личная охрана. Да и в 20‑х гг. замками запирали только сундуки с одеждой и амбары с зерном. Дом «запирался» обычно на засов или на щеколду. Счита­лось, что секрет, как открыть засов извне, знает только хозяин (для этого надо было просунуть руку в специальный паз). Практически же сделать это можно было каждому. Можно, но не нужно. Потому что украсть было просто нечего. А если бы все же кто‑то что‑то и украл, то что делать с украденным? Ведь жизнь каждого у всех на виду. Тут же заметят, даже если жуешь чужой кусок, не говоря уже о присвоении чужой вещи. Поэтому простор для преступности был очень небольшой.

1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 96
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Социальное прогнозирование - И. Бестужев-Лада бесплатно.
Похожие на Социальное прогнозирование - И. Бестужев-Лада книги

Оставить комментарий