Северный шторм - Роман Глушков

Следить украдкой за последними было даже забавно. Вот Конрад Фридрихович проворчал, что сотрапезник недодал ему хлеба. Михалыч возразил, что выделил коротышке маленькую пайку сообразно его комплекции, а вовсе не по причине их застарелой идеологической конфронтации. В ответ на это Конрад въедливо поинтересовался, откуда Михаилу вообще известны нормы питания таких миниатюрных людей, как фон Циммер. Если выводы оппонента основаны лишь на соотношении пропорциональности массы человеческих тел, то это в корне неверное утверждение, поскольку сию теорию изобрели явно не коротышки. По мнению фон Циммера, ни один уважающий себя коротышка не опустился бы до такой дикости, как обделять питанием свой и без того обделенный природой организм. И разумеется, приводил в пример себя – известного любителя много и вкусно поесть. Михаил заметил, что в случае с Конрадом речь идет скорее об исключении из правил, нежели о ложности осмеянной им теории, доказанной, кстати, еще Древними. Конрад категорично заявил, что мы живем в абсолютно иную эпоху и Древние ему не авторитет, как, впрочем, и псевдоэксперт по питанию Михаил…

Оба они так сильно увлеклись спором, что, кажется, даже забыли, где сейчас находятся. Я уже хотел было прервать их несвоевременную пикировку, но тут мое внимание привлекли датчане.

Фроди и его собратья расселись в кружок за спинами Михаила и Конрада и тоже приступили к трапезе, обмениваясь между делом негромкими фразами. Спор русских дипломатов норманнов ничуть не беспокоил. Однако вдруг ни с того ни с сего Коряга обернулся и пристально уставился на моих друзей, словно уловил в их дискуссии нечто для себя любопытное. По крайней мере именно так это со стороны и выглядело.

Сложно было сказать, что вызвало любопытство у хольда, ни бельмеса не понимавшего по-русски. Может быть, Фроди заслышал знакомое слово, а может, гомон спорщиков просто сбил его с мысли. Я полагал, что датчанин непременно сделает им замечание, однако вместо этого он перевел взгляд на меня.

Холодный сосредоточенный взгляд изготовившейся к броску змеи…

Прикорнув у камня, я продолжал наблюдать за спутниками через неплотно прикрытые веки, из-за чего, наверное, и впрямь смахивал на спящего. Ледяной взор Коряги пробрал меня до костей, но глаза я так и не разлепил. Мои старые боевые инстинкты, в наличии которых усомнился Вороний Коготь, внезапно обострились с утроенной силой. А паранойя выступила для них отличным катализатором, и в данной ситуации это был несомненный плюс. Не страдай я патологической мнительностью, мог бы ненароком проигнорировать этот взгляд датчанина и уже через минуту жестоко поплатиться за свою оплошность.

В мгновение ока я тоже превратился в готовую к нападению змею, хотя внешне и бровью не повел. Наоборот, дабы окончательно убедить Корягу в том, что сплю, я даже уронил голову на плечо, довольно натурально изобразив сморенного усталостью путника. Храпеть уже не стал – побоялся переиграть. Фроди тоже не лыком шит и быстро раскусит, когда я перегну палку. Но сейчас он наблюдал за мной и вроде бы не подозревал о моей уловке.

Слишком долго и внимательно следил за мной хольд, чтобы это было обыкновенным досужим любопытством. После столь пристального внимания со стороны датчан просто обязано было последовать какое-нибудь действие. И потому я ничуть не удивился, когда Коряга снова повернулся к своим людям и молча кивнул. Трое норманнов тут же без вопросов поднялись на ноги и, не суетясь, направились в нашу сторону.

По пути троица разделилась: двое бойцов стали неторопливо приближаться к Конраду и Михаилу, а один – ко мне. Пока между нами сохранялось расстояние, датчанин вел себя как ни в чем не бывало. Но едва дистанция сократилась до нескольких шагов, норманн медленно перевесил автомат на грудь и взял его так, как обычно берут оружие, готовясь к атаке. Парочка, что подходила со спины к моим друзьям, поступила точно таким же образом.

Я не собирался выяснять, что планировали в отношении нас датчане: собирались пристрелить, учинить допрос с пристрастием или просто припугнуть, дабы помалкивали, если вдруг угодим в плен. В нашем договоре с конунгом не говорилось о том, что его бойцы имеют право угрожать нам оружием. Коряга нарушал пакт о сотрудничестве, и, беря во внимание дисциплинированность датчан, хольд делал это не по собственной инициативе. Если Фроди намеревался-таки нас прикончить, значит, он имел на то соответствующие инструкции, отданные ему самим Грингсоном.

Мы обрекались на смерть, как только выполняли свою миссию – показывали «башмачникам» тоннель, – поскольку становились для Вороньего Когтя ненужной помехой. Обещание Торвальда дать нам неделю на поиски Ярослава ничего не стоило, потому что конунг заключал договор уже не с российскими послами, а с покойниками. Прав был Лотар Торвальдсон, упокойся в Валгалле его благородная душа: мы и впрямь плохо знали его отца. На войне Грингсон не заключал невыгодных для него договоров и сделок, предпочитая поступать так, как считал нужным только он сам.

Я не стал дожидаться, когда наши бывшие товарищи по альянсу окончательно расторгнут договор, выхватил «глок» и открыл огонь первым…

Подкрадывающийся ко мне норманн погиб быстро, без мучений и с оружием в руках – желанная смерть для любого искренне верующего видариста. Я вогнал пулю точно во вражеский лоб. В молодые годы я делал это чуть быстрее, но продемонстрированная мной сноровка не позволяла пока говорить о близкой старости.

Как умер мой несостоявшийся убийца, я уже не видел. Выхватив пистолет из правой наплечной кобуры и поразив первую цель, я мгновенно извлек второй «глок» и сразу переключился на тех датчан, которые приближались к моим друзьям.

Эти двое находились от меня сбоку, и обоим я выстрелил в виски. Расстояние для точного выстрела также было оптимальным – с десяти шагов я попадаю в центр мишени из любого положения. Однако на сей раз пришлось потратить не две пули, а три: один из датчан успел-таки среагировать на грохот и в последний миг отшатнулся назад, отчего пуля прошла буквально в сантиметре от его носа. Я исправил свою оплошность уже следующим выстрелом, и враги заработали одинаковые дырки в черепах с интервалом в секунду.

Коварный Фроди просто не оставил мне выбора. И теперь приходилось любой ценой завершать начатое – вести переговоры с оставшимися норманнами было уже бесполезно.

Они же вовсе не собирались становиться легкой добычей. Коряга и двое сидевших с ним фьольменнов кинулись врассыпную с такой прытью, словно рядом с ними упала граната. Взломщик Гуннар отскочил от двери, подхватил лежавший возле инструментов автомат и тоже метнулся к ближайшему укрытию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});