Зов - Юрий Стерх

и отправляться вместе с дедом по морям и океанам искать последнее убежище расы Зотов, — сказал отец.

— Разве ты не с нами?

— Нет! У меня здесь еще есть дела. Я смогу к тебе присоединиться, но чуть позже, а пока тебе придется с дедом попутешествовать!

— Я тоже пас! Во-первых, не люблю море! Во-вторых, кто-то должен помогать Петру. Его без нашей поддержки просто сожрут в Москве! Ведь были уже наезды, насколько я знаю? А это всё-таки… наш бизнес, — дед пошел на попятную.

— Были-были!

Я заулыбался, вспоминая, как после телефонных угроз и обещаний с нами сделать то, что не каждый муж со своей женой делает, к нам на стрелку приехала уголовная и очень авторитетная борзота. И что потом с ними было? Да всё то, что они обещали проделать со мной, Петром и нашей строительной компанией, они проделали между собой. Видео пришлось потом им показать! Жестковато, конечно, но ничего не поделаешь. Такое было суровое время. Да и после тех отцовских испытаний все эти местечковые разборки для меня, как детский сад какой-то, честное слово!

Справедливости ради стоит заметить, что были на нас наезды и посерьезней, чем бандитские. Эти угрозы исходили и от чиновников самого высокого уровня, и от руководителей органов различных, но результат всегда был один и тот же, либо чиновники начинали с нами сотрудничать, если они были нам интересны, либо просто делали вид, что нас не существует. Поэтому дед прав на все сто! Строительный бизнес — это всё-таки очень лакомый кусок, и без нас они Петра разорвут и компанию по ветру пустят! А там всё-таки несколько тысяч человек работает, у многих семьи, дети.

Да, дед прав — ему необходимо остаться в Москве!

— Ну, значит, куплю себе капитанскую фуражку, курительную трубку и вперед! — с улыбкой развел я руками.

— Может, останетесь у меня, пока не решатся все формальности? — предложил отец, поливая устрицы красноватым соусом.

— Нет, пап! Надо лететь! Дед прав, и к тому же там тётя Тамара… тревожно мне!

— Да уж, Тамара… привязался ты к ней, сынок! Ну, это и понятно! Она тебе и за мать и за бабушку. Хорошая она женщина, но время неумолимо, и только нас оно немного щадит. Относись к этому философски.

Обед плавно перетек в ужин, затем ночные посиделки почти до рассвета, и только, когда совсем начало светать, мы нехотя разбрелись по своим комнатам.

Хорошо провели время, душевно!

Сначала отец, потом дед рассказывали мне множество историй из своей молодости, потом вспоминали моего деда, затем прапрадеда и много других интересных исторических событий, в которых поучаствовала вся моя родня.

Было очень интересно и трогательно!

Впервые в моей жизни собрались все ныне живущие родственники. И от этого мне было радостно и чуточку грустно. Грустно оттого что я не смог увидеть своего прапрадедушку… По рассказам деда он был героем своего времени. А ведь когда он умер, мне было чуть больше шестнадцати лет. Могли бы и с ним общаться так же, как сейчас с дедом и отцом! Правда дед сказал, что к старости тот стал очень набожным человеком и отказался от мира, когда ему исполнилось двести десять лет. Жил в монашеском ските, не общался даже с монахами, и только когда к нему пришел мой отец, он поговорил с ним час и после этого перебрался в другой, еще более дальний скит, замаливать свои грехи.

Проснулся я уже поздним утром в очень хорошем настроении!

Хоть мне и опять снился этот опостылевший сон, я научился не замечать его и старался не обращать никакого внимания.

Спустившись вниз на поздний завтрак, я застал там деда с отцом. Они там о чём-то оживленно спорили.

— Не стоит… отличная авиакомпания! Зачем нужны эти сложности? — дед отрицательно качал головой.

— Да ты послушай…

— О чём спор? — поздоровавшись, я уселся за стол, ко мне тут же подошла служанка, налила в чашку кофе.

— Он предлагает нам самолет из местной проверенной авиакомпании, чтобы мы без проблем добрались до Москвы, а я ему говорю, что это совсем ни к чему, сюда же долетели как-то!

— Пап, действительно ни к чему это! Прекрасный новый самолет, экипаж опытный, стюардессы во! — я показал ему большой палец. — Так что не переживай, доберемся как-нибудь!

— Так бы сразу и сказали, что стюардессы вам понравились, — проворчал, сдаваясь, отец. — А то, не надо сложностей! — передразнил он деда.

Экипаж встречал нас у трапа самолета, как своих старых знакомых. Дружески поприветствовав всех, мы поднялись на борт.

Полет прошел спокойно, без эксцессов. Очаровательные стюардессы немного пококетничали со мной, но всё в пределах нормы, без пошлости!

Затем посадка, выгрузка, таможенный контроль, здесь как всегда без проблем!

Закинули тяжеленные сумки в «Майбах», не доверив их машине сопровождения, и мы с чувством выполненного долга покатили домой.

Я полез за телефоном, чтобы набрать Петра, и тут из кармана вывалился небольшой клочок бумаги. И с удивлением прочитал на нём два имени, Наталья и Ирина и один номер телефона на двоих.

Дед тихо засмеялся.

— Я заметил, как они украдкой пихали этот клочок бумаги тебе в карман куртки. Эх, где моя молодость? — мечтательно проговорил дед, закидывая руки себе за голову. — Вот тебе и сопровождающие на яхту!

Я, улыбнувшись, пожал плечами и набрал Петра.

На том конце долго не брали трубку, затем Пётр ответил немного приглушенным охрипшим голосом. В сердце сразу защемило от плохого предчувствия.

— Я собирался тебе звонить, ты меня опередил немного! Мама очень тяжелая! Сильнейший приступ час назад! Врачи разводят руками. Транспортировать нет возможности, это убьет ее сразу! Врачи не понимают, как она еще держится…

— Она в сознании?

— Когда как! Говорит, что ждет тебя! Я думаю, тебе надо поторопиться!

Телефон отключился.

— Давай, гони домой! — крикнул я водителю. — Давай по встречке, по тротуарам, быстро!

Я успел!

Когда я забежал в ее комнату, то застал тётю Тамару в окружении двух врачей и медсестры. У кровати сидел Пётр, держа ее за руку, его жена Светлана тихо плакала стоя в углу, развернувшись к стенке.

Я подошел, встал на колени и тоже взял ее руку в свои ладони. Тётя Тамара посмотрела на меня мутным взглядом и улыбнулась мягко, по-доброму. Она так всегда улыбалась, когда украдкой подсматривала за мной или за Петром. Затем взгляд ее остановился, черты лица как-то сразу заострились, морщины разгладились.

Наступила тишина, нарушаемая только длинным писком медицинской аппаратуры, говорившей нам о том, что сердце тети Тамары окончательно перестало биться.