Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11 - Веденеев Василий Владимирович

Евгений не останавливал ее, не стал успокаивать. Терпеливо ждал, пока пройдет вспышка истерики.

Наконец Домрина затихла, слышалось только тяжелое дыхание.

Евгений подал ей стакан воды.

Молча взяла, выпила.

— А теперь послушайте меня дальше, — произнес Евгений тихо, убедительно. — Припоминаете наш с вами разговор летом? Тогда я вам ничего подобного не сказал. Спросил, что меня интересовало. Вы ответили. Я вам поверил, и мы распрощались. Так?

— Так, — кивнула головой.

— Теперь же дело приняло другой поворот. Теперь у меня есть факты, свидетельствующие, что в тот раз, летом, вы сказали неправду, что детей-близнецов Ирине Гай, если можно так выразиться, организовали вы, а заодно подговорили вашего хорошего знакомого Игоря Владиславовича Елкина путем шантажа брать у нее большие суммы денег и тратить их на вас и на себя. Об этом он сам рассказал вчера вечером в этом кабинете, сидя на том же стуле, на котором сидите сейчас вы. Вот его показания, почитайте, — и протянул ей протокол допроса Елкина.

Домрина не взяла его в руки, отказалась читать.

— Это поклеп! Я не знаю никакого Елкина! Думаете, если я одинокая, так все обо мне можно говорить! Я буду на вас жаловаться, подам в суд!

Евгений прервал ее:

— Значит, вы все отрицаете?

— Отрицаю и буду отрицать! — Домрина явно вызывала в себе злость. — Обо мне еще никто подобного не говорил.

Евгений сочувственно развел руками.

— Мне тоже неприятно об этом говорить, но что поделаешь. Вы врач и должны меня понять. Врач, пока не поставит диагноз, не говорит больному, какая у него болезнь. Мы, следователи, тоже, пока не проверим факты, не говорим человеку, что он совершил преступление. Если же вы и сейчас все отрицаете, попробуем убедить вас давним, проверенным способом. Подождите одну минуту.

Он встал из-за стола и вышел. Мы с Домриной остались вдвоем. Она вздохнула устало и хотела, наверное, о чем-то спросить, так как повернулась ко мне лицом, но не успела — вошел Евгений.

— Сейчас, — бросил ей, направляясь к столу. — Сейчас все станет на место, чтобы вы не возмущались, не кричали, будто на вас возводят поклеп.

Я догадался, что он решил сделать, и приготовился наблюдать, какую реакцию вызовет это у Домриной.

Она тоже, наверное, ощутила что-то неприятное и только посматривала на нас с Евгением холодными глазами. С него на меня, с меня на него. Словно хотела загипнотизировать нас.

Но вот отворилась дверь, и, держа руки за спиной, порог переступил Елкин. В помятом костюме, расхристанной сорочке, заросший рыжей щетиной. Куда подевались за эти дни его наглость, показная интеллигентность.

Взглянув на него, Домрина в первое мгновение хотела было что-то сказать, но спохватилась, да так и окаменела с полуоткрытым ртом и широко раскрытыми глазами.

Евгений пригласил Елкина сесть на свободный около стола стул напротив Домриной и, когда тот сел, обратился к ней:

— А что вы теперь скажете, Домрина? Будете отрицать, утверждать, что не знаете этого гражданина, не верите, что он во всем сознался?

— Верю, теперь верю, — зло прошептала Домрина и уставилась на Елкина. — Так вот каково твое слово, негодяй, твоя клятва! Клялся, божился, что в случае чего возьмешь все на себя, обо мне не проговоришься и словом, а коснулось дела, так все вылетело из головы! Клялся в любви, а любил, как волк козу! Загубил мою молодость, мою жизнь! Так тебе и надо! Я теперь тоже молчать не буду, расскажу, чем ты еще занимался, чтобы судили тебя сурово, чтобы ты из тюрьмы и не вернулся!

Елкина этот поток слов явно возмутил, потому что у него даже лысина покраснела.

— Ну ты, говори, да не заговаривайся! — буркнул ей.

— А ты мне рот не закрывай! — повысила голос Домрина. — Хватит, натерпелась!

Это, по-видимому, и было как раз тем пределом, до какого Евгений решил допустить их в перебранке между собой.

Все стало понятным — Домрина с головой выдала себя.

И следователь своевременно постучал шариковой ручкой по пустому стакану на столе.

— Граждане, хватит пререкаться! Не забывайте, где вы находитесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Домрина и Елкин сразу же замолчали, словно воды в рот набрали, и демонстративно отвернулись друг от друга...

Когда мы с Евгением остались в кабинете вдвоем, он задумчиво сказал:

— Вот и конец делу Ирины Гай. Жизнь, как видишь, поставила все точки над «и».

Перевод с украинского Н. Бурлак.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие к сборнику «Волчьи ягоды»

Леонид Залата. Волчьи ягоды

Соловьи для фонотеки

За Русалочьей скалой

Возвращение Панина

Водолазки

Происшествие у виадука

Операция «Пряжа»

Конец фирмы

Стеклянные глаза

Тайник

Верить людям

Василий Кохан. Месть

Иван Кирий. Дело Ирины Гай

Игнатьев Олег

Анатомия одного преступления-Операция Отоньо

АНАТОМИЯ ОДНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Первое, заочное, знакомство с журналистом-международником Олегом Игнатьевым состоялось давно, более четверти века назад, когда я читал на страницах «Комсомольской правды», а затем «Правды» его репортажи, очерки и корреспонденции из Чили и Соединенных Штатов, из Франции и Бразилии, с Кубы, Мадагаскара, из партизанских отрядов Гвинеи-Бисау и других районов нашей планеты.

Встретились и подружились мы с Олегом Игнатьевым во Вьетнаме, когда народ этой страны вел тяжелую, героическую борьбу против американских агрессоров. Позднее, в одном из очерков о той, своей первой поездке во Вьетнам, я написал, что, придя утром в корпункт «Правды» к Олегу Игнатьеву, увидел на двери записку: «В случае бомбежки прошу не будить. Приехал поздно из командировки». Несколько лет спустя, вспоминая тот вьетнамский период, Олег с укоризной сказал: «Что ж ты, Юль, неправильно написал «в случае бомбежки»? В записке же говорилось «в случае тревоги», а не бомбежки. Ведь тогда американцам ни разу не удавалось прорваться к центру города и бомбить его».

Казалось бы, мелочь. Подумаешь, важность какая, для большего эффекта чуть преувеличить. Конечно, греха в этом особого нет, но в данном случае был задет один из главных принципов Игнатьева: журналистика требует, скрупулезной правдивости и точности, даже в описании, казалось бы, самых незначительных деталей.

Вот это стремление Олега Игнатьева донести до читателя правду твердо выдержано им и в новом, предлагаемом вашему вниманию произведении — «Операция «Отоньо» — история одной операции ЦРУ». (Кстати, это двадцать седьмая его книга.)

«Операция «Отоньо» может быть отнесена к жанру детектива, хотя не исключено, что некоторым читателям покажется неправомерным такое утверждение, поскольку события в книге развертываются неторопливо и острых, типично детективных ситуаций вы на ее страницах практически не встретите. И все же это детектив.

«Операция «Отоньо» — детектив в его истинном смысле, это исследование. Детектив, где не ведется поиск виновников совершенного злодеяния, а постепенно раскрываются приемы и методы ЦРУ для осуществления своего преступного плана.

В книге нет ни одного вымышленного лица. Все персонажи ее — реальные люди. Рядовые агенты ЦРУ и боссы Лэнгли, занимавшие низшие ступеньки иерархической лестницы сотрудники ПИДЕ и высшие чины этой португальской салазаровской охранки. Большинство, о ком идет речь в повествовании, продолжают оставлять грязные следы на нашей славной планете. Некоторые из них за минувшие годы преуспели в своей карьере. Взять, например, Вернера Уолтерса — резидента ЦРУ и Пентагона в Италии, а потом в Бразилии. В семидесятых годах он уже имел титул генерала и занимал пост заместителя директора Центрального разведывательного управления, а в 1985 году был назначен постоянным представителем США при Организации Объединенных Наций, где, выступая с трибуны ООН, клеймил... насилие и терроризм.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})