Киноспекуляции - Квентин Тарантино

скажешь).

В «Американском жиголо» совершенно очевидно, что Джулиан Кэй (Ричард Гир) никого не убивал. Но, чтобы втянуть его в расследование, Шредер заставляет детектива, ведущего дело (Эктора Элизондо), вопреки всякой логике записать Джулиана в главные подозреваемые.

Когда он говорит Джулиану: «По мне, так ты чертовски виновен», – так и ждешь, что Джулиан спросит: «Почему?..» Но он молчит, потому что на этот вопрос есть только один ответ: Шредеру нужно было поставить Гира в опасное положение и превратить фильм из социального портрета в крутой детектив. Есть еще один мотив, который может объяснить поведение Элизондо: зависть. Но неужели мы, зрители, должны поверить в такое коварство полицейского? Неужели он готов посадить невиновного человека просто потому, что завидует его успеху среди женщин? Больше нигде и ничем этот персонаж не проявляет в себе такую черту.

Но ни один фильм Шредера не может похвастаться такой коллекцией роялей в кустах, как вторая половина «Хардкора».

Конечно, невозможно поверить, что Уокер может дать Скотту полезную информацию. Но это кино, и Шредеру надо тянуть дальше свою историю, поэтому, конечно, он ее дает.

Потом начинается этот непрошеный поворот со снафф-фильмами (который кажется мне еще более циничной формой эксплуатации, чем та, которую Шредер осуждает своим фильмом).

Ближе к финалу сценарий Шредера достигает дна, и два незначительных персонажа, Тед (Гэри Грэм) и Ратан (Марк Алеймо), безо всяких оснований получают повышение в настоящие злодеи – лишь для того, чтобы отец (Скотт) и частный детектив (Бойл) могли с кем-нибудь подраться в кульминации. Хотя до этого фильм был хорош именно отсутствием однозначных злодеев. Доходит до того, что Бойл стреляет Ратану в спину прямо на запруженной улице Сан-Франциско – и, конечно, ему ничего не будет за это хладнокровное убийство. Интересно, когда Шредер-режиссер принимает такие абсурдные решения, куда смотрит Шредер-кинокритик?

Все эти банальные ходы превращают вторую половину «Хардкора» в сильно ухудшенную версию фильма Ричарда Хеффрона «Выслеживание», который вышел в прокат всего через несколько месяцев после «Таксиста». Мало того что эти фильмы похожи по сюжету, у них еще и почти одинаковые рекламные слоганы.

ХАРДКОР

БОЖЕ, ЭТО МОЯ ДОЧЬ!

ВЫСЛЕЖИВАНИЕ

ЧТО БЫ ВЫ ДЕЛАЛИ, БУДЬ ЭТО ВАША СЕСТРА?

Разница между ними в том, что в первой половине «Хардкор», несомненно, выглядит лучше и тоньше, чем «Выслеживание», где ставка сделана на откровенный эксплотейшн, но вторая половина «Хардкора» – это хаос и сумятица, тогда как «Выслеживание» держит планку вполне эффектного фильма о мести. Кроме того, сценарий к «Выслеживанию» писал Иван Надь – который, если верить документальному фильму Ника Брумфилда «Голливудская мадам», был сутенером Хайди Флейс. (Вот он, настоящий белый сутенер! Только он совсем не похож ни на Харви Кайтела, ни на Дэвида Соула, ни на Уингса Хаузера. Он не обивает тротуары на перекрестках, как его черные коллеги, а снимает серии «Старски и Хача»!) Энн Арчер в «Выслеживании», по сути, играет молодую Хайди до того, как та разбогатела. Как следствие, сеть проституции в «Выслеживании» описана чуть более достоверно, чем в других картинах со схожим сюжетом («Полиция нравов», «Ангел», «Ангелочек-мстительница», «Древнейшая профессия», «Киндзитэ», «Маленькие ночные леди» и «Триллер: Жестокий фильм»).

Показательно, что и злодеи, рулящие бизнесом в «Выслеживании», чуть менее чудовищны, чем в вышеперечисленных фильмах: в гибели сестры Джеймса Митчума виноват психопат Джон, а не они; и Энн Арчер явно огорчена смертью Кэрен Лэмм.

Вторая, проблемная половина «Хардкора» отмечена также появлением у главного героя спутницы: женской версии Мартина Поли, персонажа Джеффри Хантера в «Искателях». Это Ники (Сизон Хабли), порноактриса с золотым сердцем, которая за деньги помогает Джейку выследить его дочь. Как и Мартин Поли в «Искателях», Ники – порождение той самой культуры, которую Ван Дорн ненавидит. В первой половине фильма герой Скотта думает только о том, как найти дочь. И хотя и Питер Бойл в роли жуликоватого частного детектива, помогающего Ван Дорну, и Дик Сарджент (из ситкома «Завороженный») в роли друга-прихожанина, безуспешно тянущего Ван Дорна обратно на светлую сторону, хорошо справляются со своими прямолинейными ролями, функция у их персонажей всего одна: ускорить (Бойл) или обозначить (Сарджент) падение главного героя.

Каждый актер или статист, которого встречает Скотт по ходу погружения в эту задрипанную Голлижуть, существует лишь затем, чтобы расстроить, шокировать или взбесить нашего страдающего рыцаря в белых доспехах.

Все меняется с появлением Ники.

Ники разговаривает как персонаж из кино, однако ей достается несколько необычных реплик (как любительнице астрологии) и в целом позволено быть чем-то большим, нежели иллюстрацией деградации общества. Вдобавок Ван Дорну она (на удивление быстро) начинает по-человечески нравиться, и это дает Скотту возможность добавить в свою роль еще одну ноту, а не лупить весь фильм по одной и той же.

Но хоть Хабли тут ни в чем не виновата, Ники не получается по-настоящему убедительной. Эта секс-работница из конца 1970-х очень похожа на тех чудаковатых хиппи-оторв, которых в конце 1960-х играла Голди Хоун. В ней нет той глубины, которую Джоди Фостер придавала своей Айрис, а Линда Хэйнс – своей Линде Форше. Шредер хотел взять на эту роль Дайану Скаруид, только что номинированную на «Оскар» за «Скрытые пасы» Ричарда Доннера. Но, по словам Шредера, босс Columbia Pictures Дэн Мелник (подробнее о нем – чуть позже) «топнул ногой» и сказал режиссеру: «Я не хочу брать на роль актрису, которую не хочу трахнуть». И Шредер был вынужден уволить Скаруид и взять Сизон Хабли, о которой говорил: «Слишком смазливая для меня, но для Дэнни – в самый раз».

Как бы то ни было, Хабли в роли Ники немного оживляет действие, а также вводит новый интересный тематический элемент в этот замаскированный ремейк «Искателей».

В то время как искатель Ван Дорн идет по следам своей дочери Кристен, Ники постепенно начинает заменять ему дочь. Она вышла из мира и из культуры, которые Ван Дорн презирает; но ее как живого представителя этого мира он презирать не может. И сам он становится для нее живым представителем мира, ей незнакомого. Как и мы, зрители (а также как и Пол Шредер), она считает нелепыми его кальвинистские убеждения, однако уважает его право во что-то верить. И когда она говорит ему: «Через пару дней ее найдем», – мы впервые за весь фильм видим, что хоть кто-то дал несчастному отцу каплю надежды.

Сцена в аэропорту, когда Ван Дорн пытается растолковать Ники постулаты его закоснелого религиозного ордена, – единственная, где Скотту дали возможность проявить хоть немного обаяния и чувства юмора. Когда Ван Дорн слышит свою проповедь ушами Ники, даже сам он понимает всю ее нелепость. Каждый из героев считает своего спутника заблудшим, но относится к нему с сочувствием