Аноним (СИ) - Тедеска Нави

— Поедешь к тётушке Шарлотте вместе с нами? — спросил Фрэнк Луизу, перебарывая свои собственнические порывы.

— В карете? — подозрительно поинтересовалась девочка, мило поджимая губы.

— Конечно, нет, — улыбнулся Джерард. — Сегодня мы отправляемся верхом.

Счастливой улыбкой наследной принцессы можно было осветить тёмную комнату или даже подвал поместья, настолько ярко блестели её огромные голубые глаза.

****

Путь до поместья баронессы Лулу провела в чутких руках Джерарда, удобно устроившись боком меж его колен и лошадиной шеей. Они ехали неторопливо, бок о бок, и хоть из-за этого дорога заняла много больше времени, так они оба были уверены в том, что непоседливая девчонка, то и дело вертящая головой в небольшой соломенной шляпке с голубыми лентами, не свалится с лошади. Лулу восхищало всё: от того, какой шелковистой казалась ей грива Кронца, коня Джерарда, до того, как смешно вырывалась мягкая, пропитанная быстрыми ночными дождями, земля из-под увесистых копыт. Она звонко и высоко хохотала, когда бабочки, то и дело порхающие в воздухе, норовили присесть на её веснушчатый нос. Она пыталась дотянуться рукой до кобылы Фрэнка, что всхрапывала и косила глазом от такого внимания. Луиза была неугомонным воплощением детской живой энергии, которая так и искрится, ища хоть какого-нибудь выхода.

И Фрэнк, который обожал эту девочку, но при этом успевал испытывать смешные уколы ревности и странного желания — оказаться вот так же меж коленей Джерарда, — с огромным удовлетворением ловил на себе однозначные, такие говорящие взгляды наставника поверх соломенной шляпки.

— Милая, мы почти приехали, — сказал Джерард почти свесившейся с коня девочке. — Сиди ровно, иначе, если я не удержу тебя, ты упадёшь и не только ударишься, но и измараешь своё прелестное платье. Не уверен, что мадам Шарлотта оценит подобное.

— Вы правы, месье, — притворно-послушно вздохнула Луиза, возвращая тело в ровное положение и хитро улыбаясь. — Простите, я буду вести себя как маленькая принцесса.

— Я не то чтобы просил об этом, — подхватил игру Джерард, — но раз юная мадемуазель настаивает…

Фрэнку оставалось только широко улыбаться, выслушивая их милые перебранки.

Прибыв к поместью и спешившись, они дождались старого, с выбеленными сединой бакенбардами, камердинера.

— Месье Джерард, месье Фрэнк, мадемуазель, — поклонился он гостям, открывая тяжёлую дверь перед ними. — Проходите. Мадам Шарлотта пьёт полуденный чай в саду, прошу за мной. — И он, оказавшись достаточно подвижным для своего возраста, повёл всех троих за собой через анфилады комнат первого этажа. Некоторые из них, к огромному удивлению Фрэнка, были убраны белой тканью — она лежала поверх мебели, обнимала тяжёлые люстры и закрывала зеркала. Такое бывает, если хозяева по каким-то причинам перестают пользоваться помещением или собираются в длительную поездку.

После недолгих блужданий они подошли к стеклянным дверям, что открывали за собой чудесный вид на цветущий розарий, небольшой фонтан и миниатюрный столик, за которым сидели двое, наверняка любуясь красивым вековым дубом чуть поодаль, смело зеленеющим свежей листвой. Едва старик-камердинер распахнул звякнувшие стеклом створки, внутрь помещения ворвался дурманящий запах сада и свежести, что дарила в этот жаркий день теневая сторона дома. Баронесса обернулась и, тут же расцветая в улыбке, встала навстречу. Люциан заметил гостей и последовал её примеру, лишь Шарлотта поднялась с плетёного ротангового кресла.

— Джерард! Фрэнки! И мадемуазель Луиза? — Шарлотта с радостью обняла своих гостей, позволяя им поприветствовать и Люциана рукопожатиями. — Я так соскучилась по вам, но не рисковала отвлекать от слишком важных дел. Присоединяйтесь к нам, прошу, мы только сели. Сегодня выпечка моей Элен превзошла все ожидания! — баронесса говорила очень быстро и вдохновенно, приглашая к столу, а её нежно-бирюзовое платье самого простого кроя выгодно подчёркивало бледноватую кожу и мерцающие медью волосы.

Скоро вокруг столика уже ожидали пять плетёных кресел, и все вместе, улыбаясь друг другу и переговариваясь о малозначительных и забавных вещах, они приступили к свежему чаю и ещё тёплой выпечке: французские булочки — с маком, миндалём, изюмом — просто таяли во рту, заставляя блаженно щуриться.

Над ними, такими беззаботными и расслабленными, витала домашняя добродушная атмосфера, как будто за столом, наконец, собрались все члены семьи после долгого и напряжённого отсутствия. Юноши перешёптывались меж собой, подшучивая над девочкой, которая никак не могла решиться, с какой же из булочек начать. Люциан казался немного уставшим, но не переставал улыбаться Фрэнку, то и дело нашёптывая ему, «как горят у того глаза, наверное, произошло что-то хорошее?» Чаепитие закончилось лишь после третьего заварочного чайника и того, как все булочки до одной оказались съедены.

— Тётушка Шарлотта, можно, я ненадолго останусь в вашем розарии? Он великолепен, я очень хочу посмотреть, как вы ухаживаете за розами! — торжественно попросила Луиза, едва взрослые решили встать из-за стола.

— Конечно, милая, — мягко улыбнулась баронесса. — Сейчас я попрошу Сьюзи — это старшая дочь Элен, моей кухарки. Она тебе тут всё покажет.

Оставив юную восторженную принцессу на попечение девочки лет тринадцати, Шарлотта повернулась к Джерарду, который что-то негромко сказал ей.

— Мои дорогие, не оставите ли вы нас ненадолго? — спросила она у юношей, намерившихся, было, пойти следом за ними в дом. — Нам нужно обсудить несколько важных вопросов, да и вам, думаю, есть, о чём поговорить. — Она улыбнулась Фрэнку, тут же переведя взгляд на Люциана. Тот лишь едва заметно, но очень учтиво поклонился, качнув головой. Фрэнк успел поймать извиняющийся, но совершенно не сожалеющий взгляд Джерарда, с уколом ревности осознавая, что у этих двоих всегда будет что-то между, во что его не будут посвящать. Нет, он совершенно точно доверял Джерарду. Эта ревность была несколько другого плана, не чувственного.

Когда Шарлотта скрылась с наставником внутри поместья, юноши ещё недолго постояли у дверей, наблюдая за тем, как две девочки резво бегают меж розовых кустов. Это вызывало улыбку у обоих.

— Ещё никогда тут не было так оживлённо, — негромко сказал Люциан, следя за салочками.

— Ты не поверишь, друг мой, — ещё шире улыбнулся Фрэнк, — в самый первый день, как она у нас появилась, я подумал то же самое!

Переглянувшись, они оба фыркнули и, обняв друг друга за плечи, сделали первый шаг по садовой дорожке.

— Чуть дальше, вон за теми дубами, моё любимое место в этом саду, — сказал Люциан, когда розарий и весёлые детские голоса остались позади. — Я покажу тебе, где провожу почти целиком все последние дни, то с книгой, то с клочком листа и пером. Знаешь, в преддверии перемен, в голову лезут всякие глупости, — улыбнулся он. — Я даже закончил пару небольших поэм.

— Ты не рассказывал, что пишешь, — улыбнулся в ответ Фрэнк, когда они уже расцепили объятия и просто шли рядом, едва касаясь друг друга кружевными манжетами блуз.

— Я и не писал раньше, — в тон ему ответил Люциан, щурясь от внезапно пробившегося сквозь дубовые кроны солнечного луча.

Выйдя из тени деревьев, они оказались у подножия небольшого холма, покрытого нежной изумрудной травой. На его вершине рос огромный, кряжистый вековой дуб в несколько обхватов. Даже издалека было отлично видно, насколько величественное и старое это дерево. На одной из толстых нижних его веток висели верёвочные качели. Видимо, это и было то самое волшебное место, о котором говорил Люциан.

Фрэнк некоторое время смотрел на этот раскидистый дуб и качели, чуть колышущиеся от несильного движения ветерка. Тут было просторно. Тут веяло умиротворением. Это отчего-то заставляло сердце в груди учащать ритм со счастливым предвкушением.

— Красиво здесь, не правда ли? — спросил Люциан, решивший первым пойти вперёд, на излюбленное своё место.

— Не то слово, мой друг! — вдохновенно воскликнул Фрэнк, устремляясь следом.