Господин Чудо-Юдо (СИ) - Фаль Эя

Посол Делл проигнорировал ее душещипательную речь и повернулся к конференц-залу.

– Прошу выслушать свидетельство непосредственных жертв преступления – моего сына Тэймина и дочери Уллы!

Первой генпрокурор вызвал Уллу, понимая, как ей тяжело было бы слушать брата и нервничать в ожидании своей очереди. Она и без того, выходя на трибуну, вздрагивала и норовила втянуть голову в плечи. Трогательно-хрупкая девочка-подросток, перепуганная множеством чужих лиц вокруг после многолетней жизни в заточении... До полного совершеннолетия диниту Улле было достаточно далеко – ещё лет восемь, – да и по человеческим внешним меркам она казалась маленькой – лет четырнадцать-пятнадцать, и те с натяжкой. Так что впечатление она производила именно такое, какое было нужно для сочувственно-серьезного восприятия ее свидетельства.

Под мучительным вниманием многочисленных глаз, которого она так страшилась, ей пришлось пробыть недолго, поскольку ничего особенно полезного Улле сообщить не удалось. Само похищение она помнила плохо, а в рабстве почти все время была лишена общения и зрелищ для наблюдения. Говорить о важных вещах с Тэймином во время редких встреч она не могла – всегда присутствовали свидетели, а телепатия блокировалась рабскими масками. Сама Муй Задаки приходила к ней всего несколько раз лишь для того, чтобы лично изучить воздействие водорослей друри на сознание диниту женского пола. А затем и вовсе отправила ее томиться во тьме Пещер Забыванцев до самого момента конфискации острова Йо.

Наконец настал черед Тэймина.

Волнуясь за него, я кусала губы и неотрывно следила за тем, как высокая мужественная фигура в непривычно деловом костюме приближается к трибуне. Сидящая там Фирэлея Танн расслабленно покачивала стройной ножкой, закинутой на колено, но на Тэймина смотрела, как кошка на мышь. Миндалевидные темные глаза хищно блестели.

– Тэймин Делл, – обратился к нему генпрокурор Скалп, – вы помните какие-либо важные детали вашего похищения?

– Центавритов было двое, – начал Тэймин, глядя прямо перед собой и наглухо закрывшись ментальными щитами от толпы слушателей. – Помню, что один называл другого Каш, когда они надевали на нас рабские маски...

– Каш? Вы уверены? Это важно. Возможно, если удастся отыскать его и призвать к ответу, он прольет свет на личности своих нанимателей.

– Уверен. Одного из них точно звали Каш.

Я прижала ко рту ладонь, поражённая знакомым именем. Может ли быть совпадением, что погибшего коммандера центавритов, которому Фирэлея Танн велела отдать нас с Марой, звали точно так же?

– Они переправили нас на тигарденский спутник Демо, – продолжил Тэймин с подчёркнутой горечью в тоне, – чтобы выставить на пиратском аукционе космозонок. Не знаю, в курсе ли вы... но центавриты давно и успешно сотрудничают с Великими Чертогами в незаконных сделках по обращению в рабство похищенных граждан Содружества.

– Да, и я возмущена этим фактом! – звонким голосом вмешалась Фирэлея Танн. – К сожалению, моя сестра не отличалась пониманием к новым реалиям переходного периода Тигардена-2 в ЗССР и не пресекла вовремя зловредное взаимодействие. Но я положу этому конец!

И снова ее вмешательство в регламент, на сей раз в показания пострадавшего свидетеля, осталось без внимания. Хотя генпрокурор чрезвычайно выразительно сверлил взглядом то Зиу Локка, то куратора заседания. Тэймин предпочел не отвлекаться на стороннюю реплику и оставил ее без комментариев.

– До аукциона дело не дошло. У пиратов нас выкупила Муй Задаки и перевезла к себе на Тигарден-2, остров Йо. Любые попытки завести разговор о нашем с Уллой освобождении она игнорировала, но и обращалась не так, как с другими рабами.

– Вы знаете, почему? – уточнил Скалп.

Момент стал щекотливым. Зиу Локк напряжённо заиграл желваками и остро взглянул на своего молодого сородича, но ему нечего было опасаться в данном случае. Никто из диниту в своем уме не стал бы разглашать информацию о величайшей слабости своего народа – супружеской пси-связи. Тем более при активной онлайн-трансляции заседания.

– Полагаю, мы были нужны ей для опытов, – пояснил Тэймин. – Межрасового характера. Нас пичкали дурманящими веществами, изучали реакцию, степень воздействия... И я могу с уверенностью сказать, что однажды слышал, как Муй Задаки общалась в своем кабинете с гостьей, которая возглавляла эти опыты. У нее был очень запоминающийся голос для космозонки. Нехарактерные интонации, понимаете? То есть не грубые или высокомерные, а мягкие. Я узнаю этот голос где угодно. Уже узнал.

Фирэлея Танн с прохладной любознательностью вскинула бровь.

– И кем же оказалась эта гостья?

Тэймин посмотрел ей прямо в глаза.

– Вами, госпожа Танн. Это были вы.

Она приняла удар стоически и даже изобразила в ответ на обвинение сочувственную гримасу.

– Вы заблуждаетесь, Тэймин Делл. И ваше восприятие, как и память, вас подводит. Никогда в жизни я не стала бы участвовать в чудовищном преступлении против свободных граждан Содружества. А тем более – против детей.

– Тогда как вы объясните, что жертва преступления опознала ваш голос? – с любезным презрением осведомился генпрокурор Скалп.

– О, ну тут всё вполне объяснимо, – пожала плечами Фирэлея Танн. – Если Муй Задаки проводила опыты, да ещё и с применением дурманящих веществ... можно ли удивляться тому, что разум бедняжек помутился? В таком состоянии чего только не почудится!

И она с очень натуральным сожалением покачала головой. Чуть ли не языком поцокала, мол, ай-яй-яй, как можно было довериться такому ненадежному свидетельству.

Я стиснула зубы. Не стоило, пожалуй, упоминать о дурмане. Но как ещё можно было логически обосновать слишком бережное обращение с «рабами» такой психопатки, как Задаки, не раскрывая тайны диниту?

– Уважаемые члены Совета! Генпрокурор! – чуть звонче воззвала Фирэлея Танн к залу. – Прошу уделить внимание ещё одному моменту.

– Это нарушение регла... – начал было Скалп, но Зиу Локк оборвал его:

– Всё в порядке. Мы слушаем вас внимательно, госпожа Танн.

– В ночь покушения Муй Задаки на мою старшую сестру Бирэлею Танн, предыдущую Великую Госпожу... – торжественно произнесла космозонка, – ...я лично имела прискорбие наблюдать всю степень печальных последствий, которую оказали на разум этого молодого диниту проводимые над ним опыты.

Тэймин помрачнел на глазах. Он явно понимал, о чем речь.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился генпрокурор.

– Я имею в виду его поведение. Агрессивное, опасное и психологически нестабильное. Видите ли, госпожа Задаки в ту ночь совершила ещё одну попытку похитить Тэймина Делла. А поскольку он ей уже не подчинялся при помощи рабских элементов контроля... ведь ваша свидетельница Гайя Фай заявила на него условно законные права... то он напал на свою похитительницу, – она сделала паузу и добавила трагическим шепотом: – При этом он действовал так неадекватно, что я испугалась за собственную жизнь!

Скалп недовольно поморщился.

– Вы можете выражаться яснее, уважаемая госпожа Танн? Больше фактов, меньше эмоций, пожалуйста.

– Охотно. Когда Муй Задаки пыталась... незаконно, разумеется!.. задержать Тэймина Делла в ночь покушения на Бирэлею Танн, он повел себя, как дикий зверь или сумасшедший. И своим рычанием напугал госпожу Задаки настолько, что она вынуждена была искать укрытие в клетке с самыми неблагонадежными рабами моей сестры, которые могли причинить вред по причине психической аномалии. Незадолго до ее гибели мы выявили их по отсутствию стандартной физической реакции на методы контроля и собирались вскоре отправить их на... – Фирэлея Танн постаралась сгладить непроизвольную заминку с определением рабской участи, но я все равно её заметила. – ...реабилитацию. Но Тэймин Делл не остановился на этом. Он вдобавок ещё и заблокировал в этой клетке замок. Запер беззащитную женщину с особо опасными рабами, которые, между прочим, намеревались подвергнуть ее жестокому насилию!

Всё это лицемерка проговорила с таким шокированным выражением лица, будто никак не ожидала такого поведения от рабов, которым нечего терять перед «реабилитацией», как она изящно переформулировала ликвидацию. Тем более, если все они обладали разными психическими расстройствами и даже врождённой анальгезией – нечувствительностью к боли, как я поняла по ее словам.