Железный ворон - Джули Кагава

слова, медленные и ржавые, как будто до этого Матерь-Древо молчала веками.

– Паразиты, – прошептал голос, хотя от его мощи все еще дрожала земля и трепетали ветви над головой. – Долгоносики и термиты, вгрызающиеся в мою плоть, проникающие в мою кровь. Распространяете свою скверну, не оставляя после себя ничего. Чего вы хотите? И так уже взяли достаточно.

– Матерь-Древо! – Меган шагнула вперед. – Я и мои друзья ничего не взяли ни у тебя, ни у этого леса. Мы хотим пройти через него с миром. И Терновые сестры тоже очень уважают тебя и лес, в котором охотятся. Почему ты велишь своим детям нападать на них? Они чем-то обидели тебя?

– Обидели меня? – В голосе Матери-Древа не было веселья, одно отвращение, которое она проявляла весьма красноречиво. – Самое их существование – оскорбление для леса, – прохрипела она. – Их и остальных существ из плоти и крови, которые только берут и берут, ничего не отдавая взамен. Они сделались такими же жадными и разрушительными, как люди в смертном мире, которые вырубают деревья и уничтожают землю без раздумий и сожалений, не слыша, как она кричит от боли.

– Конечно, это неправда, Матерь-Древо, – рассудительно возразила Меган. – По крайней мере не здесь. Я не видела никаких признаков разрушения. Ни вырубленных лесов, ни спиленных деревьев. Возможно, люди и заслужили твой гнев, но точно не живущие в Колючих дебрях фейри.

– Ты так не думаешь, королева из плоти и крови? – Упс, разговор как-то не задался. Голос Матери-Древа стал ледяным, что заставило Эша придвинуться ближе к Меган. Он весь напрягся, готовый немедленно отреагировать. – Сколько деревьев они срубили, чтобы построить свои дома? – продолжала Матерь-Древо. – Сколько саженцев выкорчевали, чтобы изготовить луки, копья и другое смертоносное оружие? Сколько веток разорвали на части и сожгли на кострах?

– Все ради элементарного выживания, – вмешался Эш. – Фейри этого мира всегда зависели от леса, который давал им кров и инструменты. В этом нет ничего нового, Матерь-Древо.

– Волки, охотясь, не выкорчевывают мои деревья, – прозвучал бескомпромиссный ответ. – Олени не разводят костры, чтобы согреться. Медведи не нуждаются в луках, чтобы завалить добычу. Только двуногие из плоти и крови постоянно разрушают, чтобы выжить. Подобно колонии термитов, они едят и едят, пока дерево, в котором они обитают, не будет полностью сожрано, сгрызено до основания. Тогда они просто идут дальше и, найдя другое дерево, уничтожают и его. – Раздался треск ветвей, и из земли вокруг нас стали появляться извивающиеся, как гигантские черви, корни. – Вы… вы – зараза, все вы. Нам ли не обижаться на это?

Голос Меган был жестким, как будто она понимала, что разговор с этим фанатичным, разросшимся кустарником ни к чему не приведет:

– Поэтому ты послала трентов убить живущих здесь фейри?

– Я не посылала своих детей что-либо делать, – возразила Матерь-Древо. – Я не приказываю и не отдаю команды. Молодая поросль сама почувствовала скверну и взяла на себя ответственность удалить ее из леса. Тренты действуют без моего руководства, но не вызывают у меня недовольства.

– Матерь-Древо. – Вперед выступил Эш. – Выживание здешних фейри зависит от леса. Если ты и дальше будешь позволять своим детям убивать, начнется война. Тогда погибнет еще больше деревьев.

– Земля испорчена, – гнула свое Матерь-Древо. – Вы не понимаете. Я чувствую это по почве под вашими ногами. Я протягиваю свои корни и…

Внезапно она вздрогнула, и лесная подстилка вздрогнула вместе с ней. Листья посыпались вниз, стаи птиц взлетели в воздух, а земля затряслась так сильно, что мы едва удержались на ногах. Лицо дерева исказилось, превратившись в маску ярости и агонии, а в следующее мгновение обмякло.

– Эй, ребята, – позвал я, когда дрожь, наконец, прекратилась. – Вам не кажется это странным? Думаете, старый кустарник просто закатил истерику и успокоился? Что, черт возьми, здесь происходит?

Матерь-Древо по-прежнему стояла с закрытыми глазами, не двигаясь. Мы переглянулись, и Меган шагнула вперед. Тут ствол зашевелился, сбрасывая листья, и открыл глаза.

Вот дерьмо. Мне словно заехали под дых ледяным кулаком, окатив морозом. Я уставился на Матерь-Древо, вернее, на лицо в стволе Матери-Древа. Потому что взгляд, пригвоздивший меня к месту, больше не принадлежал разгневанной истеричной хранительнице леса, с которой мы до сих пор разгова– ривали.

Это был он. Или оно. Кем бы это создание ни являлось. Сущность, которую я ощущал раньше, когда она смотрела на меня из глаз чудовища в Фаэде, пытаясь постичь. Любопытная и заинтригованная, но вместе с тем какая-то… вялая, словно не вполне проснулась. Я снова почувствовал тот же холодный интерес, смешанный с разочарованием. Разочарованием оттого, что не совсем в сознании, что мысли не вполне прояснились.

Это длилось всего мгновение. Один мимолетный взгляд. Затем Матерь-Древо моргнула, и та, другая сущность исчезла.

Меня пронзила дрожь, докатившаяся до пальцев ног. Остальные чувствовали то же самое; они были мрачны и потрясены тем, что увидели, даже если не могли этого понять.

– Что это было? – пробормотал стоящий позади меня Углеед.

Матерь-Древо затряслась и открыла глаза. Теперь ее искаженное лицо еще больше напоминало маску ужаса и ярости. Я почувствовал, как под ногами прошла рябь, словно корни громадного дерева извивались, пытаясь спастись от хищника.

– А-а-ау-у-у, – простонало древнее дерево. – Слишком глубоко. Слишком глубоко, я чувствую это. Корням холодно, их жжет. Что-то… под землей. Не могу отступить.

Посмотрев вниз, Меган побледнела от осознания происходящего.

– Что-то прячется под землей, – прошептала она. Вытянув руку, она закрыла глаза, и вокруг нее закружились чары. Я почувствовал пульсацию Летней магии, устремившейся в темноту вслед за корнями гигантского дерева. Я видел, как Меган нахмурилась, как у нее на лбу появилась складка. Она посылала магию все глубже, глубже…

Вдруг она вскрикнула и, распахнув глаза, отшатнулась, едва не упав на спину. Эш бросился вперед и поймал ее, удерживая на месте и помогая восстановить равновесие. Матерь-Древо застонала – то был потусторонний крик ярости и отчаяния, прокатившийся по всему лесу.

С гулко колотящимся сердцем я посмотрел на Меган, которая крепко вцепилась в Эша; ее лицо было очень бледным. Ее трясло, она тяжело дышала, как будто мы только что бежали из Колючих дебрей, а за нами по пятам гнался разъяренный дракон.

– Меган! – позвал Эш низким, обеспокоенным голосом. Зимний принц не шевелился, просто продолжал держать ее, но вся его поза была напряженной. – Что случилось?

– Там внизу что-то есть, – прошептала Меган. – Не знаю, что это, но ощущаю его присутствие. Я никогда не чувствовала ничего столь…

– Злобного? – подсказал я мягким голосом. – Преисполненного ненависти? Стремящегося сжечь весь мир и все живое в нем?

Она кивнула, бледная и потрясенная,