Мужеедка - Джиджи Грэйзер

В полупустом кафетерии двадцать человек в молчании жевали, глотали, хлюпали, кашляли, шмыгали носом, вздыхали и так далее — выглядело все это омерзительно булькающим концертом.

Кларисса и Грэйви уже почти одолели блюдо, значившееся в меню как «вегетарианское тофу-гриль» и напоминавшее на вкус горелую губку, посыпанную перцем, как вдруг у Грэйви зазвонил мобильник, выдавая до боли знакомую мелодию: «Я слишком сексуальна». Шестнадцать человек плюс Седобородый и еще одна преподавательница, женщина, совершенно серая от головы до носков сандалий, обернулись и сурово уставились на Грэйви. Телефон должен быть выключен и убран подальше на всю неделю. В случае крайней необходимости проблемой займется секретарь…

Грэйви не шелохнулась. Она смотрела на Клариссу, та на нее, и обе, сцепившись взглядами, дождались, пока телефон наконец оттрезвонит свое.

Внезапно, разбивая напряжение, открылась боковая дверь. И на пороге возникла хрупкая женская фигурка, завернутая с ног до головы в кашемировую пашмину, наброшенную вроде как второпях и небрежно, но столь искусно — что хоть сейчас снимай для показа мод. Темные очки а-ля Джекки Онассис не давали разглядеть лицо.

Знаменитость, решила Кларисса. Наверняка.

— Слава богу, — брякнула она вслух, заслужив еще пару негодующих взглядов от окружающих. Даже самая мелкая знаменитость была все же лучше, чем вовсе никаких знаменитостей.

Кларисса заметила светлую прядку, выбившуюся из-под шали.

— «Мадонна», — передала Грэйви на языке жестов, который они освоили еще в школе. На самом деле ее знаки расшифровывались скорее как «моя дыня», но Кларисса уже была на двадцать шагов впереди. Она покачала головой, не сводя взгляда с женской фигуры, с этого римского профиля, который не могли изуродовать даже темные…

— Зои, — одними губами сообщила Кларисса Грэйви, ежась от взгляда Седобородого, и вновь обратила взгляд на Зои Монро, девушку, признанную журналом «Пипл» «не просто Будущей Звездой, но Настоящей Звездой». В двадцать пять лет, едва закончив Йельскую театральную школу, она была уже номинирована на «Тони», [30]встречалась с бывшим бойфрендом Гвинет Пэлтроу, похитила бывшего-бывшего бойфренда Вайноны Райдер, а сейчас озвучивала Прекрасную Принцессу в мультфильме, который студия «Дримуоркс» готовила ко Дню благодарения. Кроме того, за ней числился не один, а сразу несколько преследователей-маньяков.

Грэйви возвела очи к небесам, минуя примитивный деревянный потолок, чтобы возблагодарить Господа Бога за такой подарок.

Кларисса улыбнулась, довольная, что сумела разгадать зашифрованную знаменитость, и вновь принялась жевать тофу. Какое счастье, что теперь она сможет сосредоточиться на чем-то еще кроме своих вкусовых ощущений.

Пока Грэйви похрапывала, как храпят все тощие (Кларисса давно заметила, что они делают это куда громче, чем толстяки), сама Кларисса гадала, что привело Зои на безмолвный семинар. Она вспомнила слова гуру Опры о том, что в любой случайной встрече заключен какой-то смысл. В том, что Зои оказалась здесь и сейчас, явно просматривался смысл для Клариссы, и теперь она намеревалась выяснить, какой именно.

Ребенок не давал Клариссе заснуть, и, ворочаясь на узкой, жесткой постели и прислушиваясь к руладам и хрюканью Грэйви, она наконец решила, что спать все равно не будет, так почему бы не прогуляться по монастырю. Поднявшись и накинув халат Грэйви, который ей нравился больше, чем собственный, Кларисса выскользнула за дверь и прошла через холл. Где-то там, снаружи, под лунным светом по ней наверняка скучала удобная скамеечка.

Клариссе невольно подумалось, как было бы романтично прогуляться сейчас по тропинке вместе с Аароном, посидеть в темноте, положив голову ему на плечо и чувствуя, как поднимается грудь при каждом вздохе…

Она не сразу вспомнила, что они в ссоре.

Кларисса не взяла с собой фонарик, но все же, сойдя с тропинки, нашла-таки желанную лавочку — и обнаружила, что кто-то уже успел облюбовать это место. Едва уловимая тень, крохотный красный огонек… кто-то курил сигарету на ее скамейке!

Кларисса остановилась как вкопанная, а затем решила, что глупо дойти сюда и сразу повернуть обратно. Она немного пошумела, чтобы никого не напугать, но загадочный курильщик подскочил от неожиданности… и Кларисса оказалась лицом к лицу с Зои Монро. Надо же, на экране она выглядит куда выше.

Они замерли, глядя друг на друга. То одна пыталась заговорить, то другая, но почему-то никому не хотелось нарушать нелепое правило молчания.

И тогда обе уселись. Зои потушила сигарету, когда сообразила, что объемистая талия Клариссы — вовсе не результат дурной наследственности, и они просидели, казалось, несколько часов, а на самом деле сорок пять минут, в полном безмолвии, любуясь игрой лунного света среди ветвей, мерно колыхавшихся в ритме биения сердца.

И все же они странным образом общались между собой.

Зои поднялась первой, улыбнулась Клариссе и ушла, оставив той на память ощущение печали и пачку «Салема». Выбор сигарет показался Клариссе странным для белой девчонки, но кто она такая, чтобы судить Зои?

Кларисса не могла дождаться, когда наконец расскажет Грэйви, что Зои — ее Новая Лучшая Подруга. Мама родная, какие речи на «безмолвном семинаре»? Но счастью, кроме устной, есть еще и письменная речь.

Вот какую записку обнаружила Грэйви по пробуждении в 5.30 утра (в соответствии с расписанием семинара. Буддисты, похоже, вообще не спят):

!ивйэрГ яагороД

ыталаП йондзевЗ мотнедизерпос и йогурдоп йешчул йеом алыб ыТ

ьсюаджун ен ешьлоб отч, ьтищбоос анжлод я ьрепет оН. тел огонм, огонм, огонм

орноМ иоЗ — агурдоп яашчул яом енынто укьлоксоп, хагулсу хиовт в

К,юьвобюл С

Грэйви опытным взглядом впилась в записку. Подобными посланиями задом наперед они с Клариссой то и дело обменивались на уроках мистера Риппи в седьмом классе. Прежде чем она смогла потребовать объяснений от уже одетой Клариссы, та поднесла палец к губам. Грэйви швырнула ей карандаш, и Кларисса торопливо написала все, что могла вспомнить о прошлой ночи.

Грэйви стала умолять, чтобы сегодня ночью подруга взяла ее с собой; Кларисса ответила на бумаге, что подумает, но поскольку их дружба с Зои сейчас еще в самом трепетном начале, то она вынуждена защищать эти отношения любой ценой. Грэйви вновь в письменном виде принялась сыпать возражениями, после чего они отправились на завтрак в кафетерий, где и обнаружили (очутившись одни в совершенно пустом зале), что гудок в пять тридцать был сигналом для медитации и дыхательных упражнений. Завтрак ожидался не раньше семи.