Встреча с хичи. Анналы хичи - Пол Фредерик

Пока нечего больше сказать о детях. Они ведут интересную и счастливую жизнь на Колесе – до поры до времени.

Будучи примерно ровесниками, они много времени проводят вместе. Их многое интересует. Они исследовали легкие Колеса, где на отходах расцветают растения с мясистой листвой. Растения питаются двуокисью углерода, который выделяют тела людей и хичи. Дети бродили по мастерским, где можно починить что угодно: от игрушки до небольших космических кораблей (у Колеса есть свой космический флот); здесь работала Фемтовейв и ласково принимала детей, показывала им все вокруг. Они заглядывали в сами космические корабли, висящие на своих причальных выступах, как кормящиеся щенята. Они заглядывали в библиотеку с ее десятками миллионов информационных вееров, каждый пронумерован и лежит в своей ячейке. Здесь, на стойках, все вымыслы человечества, все воспоминания Предков хичи, все словари, компиляции и тексты обеих рас – ну, не все, конечно, но достаточно, чтобы потрясти Снизи, Гарольда и Онико. Они навещали зоопарк, где кошки, коровы, обезьяны и животные хичи паслись или свисали с решеток, отдыхали, положив подбородок на лапу, и смотрели на детей. Тут представлено несколько десятков организмов, но для детей это были единственные виденные ими неразумные живые существа.

Они даже приходили к кушеткам для сновидений.

Детей редко допускали сюда, но отец Снизи поручился за их поведение. И однажды, когда Бремсстралунг не был на дежурстве, им позволили посмотреть с безопасного расстояния.

Это было волнующее происшествие. Кушетки расположены группами по четыре на расстоянии трехсот метров вдоль всего внешнего периметра Колеса. Каждая группа кушеток заключена в прозрачный пузырь; его вещество пропускает не только свет, но и все другие электромагнитные излучения. Необходимо ли это? Никто не мог ответить уверенно, но, возможно, это полезно: все, что делает работу наблюдателей более надежной, следовало применить, даже если речь идет о ничтожных шансах.

Обычно, когда нет Учения, занята только одна кушетка в группе из четырех.

– Спрячьте руки, – сказал Бремсстралунг, – и сможете подойти немного поближе.

Дети осторожно приблизились на метр к наблюдателю на дежурстве – женщине из другого сектора, лежавшей с закрытыми глазами и ушами. Она казалась спящей. Дети смотрели на нее сквозь сверкающую сложную паутину антенн. Сквозь прозрачную оболочку они видели под собой – «под собой» из-за геометрии медленно вращающегося Колеса – космос, включая отдаленное туманное пятно кугельблитца. Снизи сжал руку Онико. Прикосновение к человеческому телу больше не вызывало у него отвращения – такому жирному, такому упругому и толстому. Ему даже нравилось держать девочку за руку. Но его удивляло, что и ей как будто нравится держать его за руку, потому что Гарольд не преминул уже давно объяснить ему, что человеку противно прикасаться к горячей, сухой, дергающейся коже хичи. Но может, Онико не считает так. А может, она слишком вежлива, чтобы показать это.

Когда они нагляделись вдоволь, Бремсстралунг отвел их назад, в общественную часть Колеса. Потом вернулся, чтобы подготовиться к собственной смене. На пути домой дети возбужденно обсуждали увиденное, задержавшись ненадолго, чтобы пойти за малышами, которых впервые вели к аквариуму.

Аквариум – это не просто музей. Большая часть еды хичи морского происхождения, у людей тоже. Многие животные из бассейнов и цистерн рано или поздно кончат на столе. Снизи, Гарольд и Онико шли за малышами, слушали их щебет, смеялись их реакции на странных, с широкими пастями водяных змей, которых любят хичи, или на осьминогов, предназначавшихся для стола людей. Один из осьминогов висел рядом со стеной аквариума. Когда к нему подошел трехлетний ребенок, он сменил окраску с белой на пятнистую, выпустил облако краски и отплыл. Ребенок подпрыгнул от удивления. Гарольд рассмеялся. Онико тоже. А спустя несколько мгновений рассмеялся и Снизи, хотя, конечно, смех хичи не совсем то же, что человеческий.

– Глупый малыш, – сказала с материнской добротой Онико. – Я помню, как я в первый раз…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она не кончила.

Со всех сторон послышались предупреждающие гудки, огни замигали.

– Учение! Учение! – закричали машины-учителя.

Все упали на пол.

– Почему у нас сейчас Учение? – успел спросить Гарольд у ближайшей школьной машины.

– Лежите неподвижно! Опустошите сознание! – приказала она, но потом на мгновение смягчилась: – Это всего лишь Учение второго класса. Приближается корабль вне расписания. А теперь займите положение!

Все послушались, даже самые маленькие. Но Снизи не торопился опустошать сознание, у него оставался вопрос. Да, конечно, когда приближается корабль, всегда бывает Учение второго класса, оно не очень страшное… но он не помнил раньше, чтобы приходил корабль вне расписания.

А корабль этот принадлежал ЗУБам.

К тому времени как Учение окончилось и Снизи вернулся домой, корабль вне расписания неподвижно стоял на причале. А слухи всюду распространялись как огонь.

Бремсстралунг подтвердил их.

– Да, Стернутейтор, – беспокойно сказал он, – тебе придется улететь. Всем детям придется. С Колеса эвакуируют всех, кроме взрослых. Слишком большой риск, что ребенок может излучить эмоцию в неположенное время.

– Но я второй в своем классе в сатори, папа!

– Конечно. Но Звездное Управление Быстрого реагирования приказало, чтобы ты был эвакуирован вместе со всеми. Пожалуйста, сын. Мы ничего не можем сделать.

– О тебе будут хорошо заботиться, – добавила Фемтовейв, но голос ее от тревоги звучал хрипло.

– Но куда я пойду? – взмолился Снизи.

Родители переглянулись.

– В хорошее место, – сказала наконец мать. – Мы сами еще не знаем. Вы, дети, все из разных мест, и я думаю, вас и разместят в разных местах. Но правда, Стерни, о тебе позаботятся. И это только ненадолго, пока тревога не рассеется. Скоро ты снова будешь с нами.

– Надеюсь, это так, – сказал отец.

И не было времени на посещение зоопарка или кокосовой рощи, ни на что, только короткое собрание в школе, чтобы взять вещи и попрощаться со школьной машиной.

В этот день машина-учитель не следила за порядком. Даже не пыталась. Она только поговорила с каждым учеником отдельно, попрощалась, проверила, все ли ящики опустошены, а в это время дети возбужденно болтали, боясь перемен и предвкушая их. Гарольд, конечно, хотел вернуться домой.

Снизи слушал печально. Он думал, не завидует ли Гарольду. Неужели планета Пегги действительно такая, как рассказывает Гарольд? Лето все время? Никаких школ? Миллионы гектаров диких плодов и ягод и можно их рвать свободно каждый день?

– Но это так далеко, – говорил Гарольд. – Мне придется пересаживаться. Не меньше месяца пройдет, пока я доберусь домой.

– А мне потребуется почти три месяца, – задумчиво сказал Снизи.

– О, но это из-за вашего глупого барьера Шварцшильда, – объяснил без всякой необходимости Гарольд мальчику, который уже один раз преодолевал барьер. – Ты ведь не думаешь, что отправишься туда, Допи? Никто не собирается гонять целый корабль из-за пары детей хичи. Это было бы неэффективно. Этого не сделают!

В этом Гарольд был прав. На Колесе оказалось не так много детей, и взявший их большой, построенный на Земле корабль отправлялся только в одно место. На Землю.

Гарольд был сокрушен. Онико испугана. Снизи… Снизи не понимал, что испытывает, потому что в его голове смешались возбуждение и печаль из-за того, что приходится покидать родителей, и тревога из-за такого внезапного и небывалого решения. И получилось полное смятение.

У них было всего двадцать часов до посадки. И это хорошо. Чем меньше времени на тревогу и слезы, тем лучше.

Как только сотня новых наблюдателей высадилась вместе со своим оборудованием, дети один за другим поднялись на борт большого межзвездного корабля. Родители Онико без слов прижимали к себе дочь. Так же вели себя миссис и мистер Врочеки. Снизи вежливо отвернулся, когда Гарольд заплакал.